***
Рунис сидел на полу в одной из комнат и думал. Думал, что тот, кого он так долго искал, нашелся. Тот, кто сломал жизнь ему, его матери… «Ненавижу», — единственное слово, бьющееся, как пульсирующая вена в его голове, в его сознании. Вдруг ключ в замке повернулся, и в комнату вошла женщина. Она была вся в черном, а её лицо было скрыто плотной вуалью, свисающей со шляпы. — Так вот, как ты выглядишь, внучок. Забавно, что мой сын так падок на рыжеволосых, — из-под вуали послышался смешок. — Вы мать… — Да-да, Нортона. Твоя родная бабушка. Пришла сюда поговорить на хорошие темы. Вопрос первый: как и когда мой сынок совокупился с твоей бедной матушкой, — так же насмешливо продолжала Черная Королева, садясь на материализовавшийся стул с прямой осанкой. Рунис был в шоке от слов «бабули». Он не привык, чтобы дамы так общались с ним. — Не ожидал? — добродушно осведомилась Нерейва, призывая в руку сигару. Она отогнула вуаль и поднесла её к губам. Лицо женщины было обезображено бельмом, рассекающим пол лица, — Не смотри так. Твоя мать была не единственной, кто пострадал от руки Нортона Огнева. Мужчина сглотнул еще больше, подливая в свой костер ненависти к отцу еще и это. Для него, как для человека, выросшего с матерью и видевшему практически весь мир в ней, был ужасен тот факт, что кто-то наносил вред той, что родила и вырастила его. — Ох, вижу наш разговор затянется… ну, ладно. Пока Василиса не вернулась в Замок, я думаю мы успеем поболтать немного.***
Нортон ходил по одной из гостиной Джарвиса нервно, из угла в угол. Миракл наблюдал за метаниями друга и скучал. Он сделал все, что мог. Уговорил Джарвиса не рассказывать Василисе об Рунисе, обещая сам поведать ей обо всем, но позже; рассказал Нерейве и Астариусу обо всем, и сейчас Черная Королева говорила с новоявленным внуком, пытаясь выведать информацию. Верховный Ангел же спал на диване после утомительных переговоров с кем-то и лекций молодым Ангелам. Солнцекрылый устал и прилег на минутку, а в итоге заснул более чем на пять часов. Неожиданно в зал вошла Черная Королева и сразу же подошла к столику и налила себе бокал виски. Она устало плюхнулась в еще одно кресло и, свободно откинув, вуаль расслабленно начала пить. Астариус заворочался и, потянувшись, сел на диване. Он быстро протер глаза и посмотрел на дочь. Нортон тем временем уже минуты две выжидающе смотрел на мать. Миракл же просто надеялся на интересный рассказ, иначе он точно уснет. — Нортон, почему все твои потомки пошли характером в тебя, упрямого козла? — вздохнув, поинтересовалась риторически Огнева, прикрывая глаза. — Матушка, оставьте сарказм на потом. Что вы узнали? — жестко осведомился Огнев, нетерпеливо ожидая информации. — Каким нетерпеливым я умудрилась вырастить тебя… может поэтому у тебя так много детей? — продолжила насмешливо Нерейва. Затем она сделала еще глоток и посерьёзнела, — Рунис живет мечтой убить тебя за боль, которую пережила его мать. Ты вспомнил её, кстати? — Да. Её звали Эленика…я случайно наткнулся на неё в клубе, когда впервые увидел Лиссу, — с какой-то досадой в голосе ответил Огнев. — Верно. В принципе, больше ничего такого я не узнала, кроме того, что он наемный убийца, которому поручили простое задание… убить Василису. К сожалению, или к счастью, он унаследовал дар, которого были лишены Норт, Эрик, Ноэль… — со вздохом закончила Королева. — Дар Ферзя. — как-бы для себя произнес Астариус. Миракл мысленно закатил глаза. Опять нужно что-то думать. «Какая же проблемная семейка», — подумал Зодчий.***
Рунис еще долго после ухода Черной Королевы смотрел на закрывшуюся дверь комнаты. Ждал ли он такого? Нет. Родная бабушка потрясла его, а её рассказ и вовсе вытеснил все мысли в голове мужчины. Прошел час, может и два… Рунис не считал. Сейчас ему казалось всё каким-то не таким. Привычный до этого мир начал играть новыми, неизвестными красками. Королева поведала ему всё о жизни его отца. Всё, от рождения до текущего момента. Во многих поступках отца он узнавал самого себя, а черты характера так и бросались в глаза. Вдруг, дверь отворилась и в комнату вошел никто иной, как Нортон Огнев с подносом в руке. На подносе стояла тарелка супа, пару кусков белого хлеба и пустой стакан. Рунис не сделал ни шагу, а лишь пристально следил за действиями Ангела. Нортон же, не найдя сопротивления и немного удивившись этому, подошел ближе и наколдовав стол с двумя стульями, поставил еду на поверхность стола. Затем он присел на один из стульев и пригласил взглядом Руниса сесть за другой. Рыжеволосый мужчина молча и безэмоционально присел напротив и начал есть, придвинув тарелку к себе. Тишину комнаты нарушал лишь стук ложки о стенки тарелки. Ангел рассматривал сына, стараясь уловить каждую деталь. Хорошо сложен, рыжие волосы в прическе ёжик, шрам над правой бровью, крепкие руки и хороший аппетит. Уровень силы был невысок, но и не мал. Что-то среднее. — Зачем ты пришел? — спросил Рунис, отставляя в сторону тарелку и подпирая ладонями подбородок. Его карие глаза выжидающе уставились на Огнева. — Если я скажу тебе, что пришел просто увидеть тебя, то ты не поверишь. — вздохнув начал Нортон, — Однако я пришел именно для того, чтобы взглянуть на своего сына. И прежде, чем ты начнешь меня обвинять, — остановил его жестом руки Ангел, — Я хочу тебе признаться… Ох, это не очень просто, потому просто выслушай и не перебивай, — он прерывисто вздохнул и продолжил, — Рунис, ты знаешь, что всех моих детей, кроме Василисы, убили? Что все мои трое сыновей и две дочери сейчас в забвении? У них нет ни душ, ничего. И я, и Василиса тяжело пережили эту утрату. Я считал, что жизнь не наладится. И тут встретил Ниру. Она помогла мне воскреснуть и вскоре подарит мне нового ребенка, но я никогда не забывал о Норте, Дейле, Эрике, Ноэле, Николи…я бы многое отдал, чтобы они тогда не погибли. И вот, вчера я узнаю, что у меня есть сын. Старший сын, который единственный, кроме Василисы естественно, кто был зачат мною, когда я был человеком. Это многое значит для Ангела, Рунис. А особенно для того, который потерял всё и уже не надеялся на такой подарок судьбы…я не знал о тебе, Рунис. Поверь, если бы я знал, я бы сделал всё возможное, чтобы и ты, и твоя мать жили в достатке. Хотя, может и хорошо, что я не знал…ты остался жив, — Ангел задумчиво взглянул в потолок, будто надеясь увидеть там поддержку или, возможно, надежду, — Вот такая история, Рунис. Сам же сын Нортона смотрел на отца со смешенными чувствами. Он понимал его, но чертова детская обида не давала никак переступить через гордость и самолюбие, кинуться на шею Ангелу и просто наконец ощутить, что такое «отец». Минуты две он боролся сам с собой. Стакан, который он взял в руки, наполнялся то бренди, то коньяком, то вином…в конце концов, Рунис кинул стакан об стену и быстро, за одно мгновение, очутился около отца, обнимая того. Нортон тоже обнял сына в ответ. С его фисташковых глаз катились слезы. Они так и не заметили, как через щель слушала весь разговор Василиса, тоже едва не плача. Миракл отослал ей всё, и теперь Верховнейшая лишь качнула головой и со счастливой улыбкою вытирая слезы подумала: «У меня есть брат». Злиться на Руниса за то, что он хотел убить её, она не собиралась. Нет, это глупо. Слишком глупо для Верховнейшей.***
«Сколько еще не написанных песен, музыки, полотен…сколько еще неизведанного в этой Вселенной! Как бы я хотела узнать всё, но я понимаю, что не смогу узнать и сотую долю этого всего» — Василиса с интересом вчитывалась в строки из дневника дочери мага Абрамелина — Софии. Это была одна из последних записей в аккуратной черной тетради. Далее шли пустые страницы. «И все же, куда она могла пропасть?» — накручивая локон рыжих волос на палец, спросила саму себя Огнева-Драгоций. Она нашла эту тетрадь случайно, когда рылась на чердаке, чтобы найти что-то…она уже и не помнила что. Дневник так заинтересовал её, что она переделав все дела, запланированные на сегодня, села у камина в кресло и начала читать его. Не давало ей что-то покоя… — Джарвис, а ты можешь показать мне последний раз, когда ты видел Софию? — спросила Огнева-Драгоций спокойно-тихим голосом. — Ох, припомнить бы этот день…кажется, могу, — через минуту раздумий ответил Замок. Василиса откинулась на спинку и, прикрыв глаза, подключилась к разуму Джарвиса. Секунда, и она увидела то, что хотела. Девочка, лет десяти, сидела у окна в одной из башен. Она была одета вся в черное, а в руках была в сером переплете книга. Карие глаза плавно скользи по строкам, а русый локон спадал на лицо девочки, порой явно мешая, так как Софи время от времени предпринимала тщетные попытки заложить его за ухо и тихо шептала под нос: «Дурацкий локон». Внезапно девочка подняла взгляд и…всё. — Это всё? — воскликнула пораженно женщина, открывая вновь свои васильковые глаза. — Да. Меня каким-то образом погрузили в сон, и я не мог более видеть что-то. Я даже ничего не ощущал! Когда же я очнулся, то хозяин уже обнаружил пропажу. Я старался изо всех сил помочь в поисках Софии, но никакого результата это не дало, — грустно произнес Джарвис. — Что же случилось в тот день? Кто мог похитить её? — начала рассуждать Василиса, смотря в потолок. — Думаете, она была похищена? — А разве нет? — София была мудрой и довольно сильной девочкой. Поверить, что она дала бы себя похитить, да еще и не подать какой-то знак отцу, чтобы он не беспокоился, было не в её стиле. Хозяин склонялся к мысли, что она ушла сама. Вопрос лишь стоял из-за чего? — А её мать, тот Ангел, еще жива? — поинтересовалась после минуты раздумий Верховнейшая. — Вы еще не ходили в Тайный сад? — вдруг спросил Джарвис. — Нет, а что? — Закройте глаза. Я перемещу Вас туда. Там Вы и найдете Надежду, — загадочно промолвил Замок и затих. Василиса решила, что терять нечего, сжала Кулон и прикрыла глаза. Секунда, и она почувствовала дуновение легкого вечернего ветра. Открыв свои глаза, Верховнейшая провела рукой по плечам и обнаружила накидку из искусственного меха на них. Мысленно поблагодарив Джарвиса, она огляделась. Луна была полной и освещала неплохо местность. Деревья стояли «стеной» и отдавали тень под себя, а кое-где были клумбы с цветами. Они были вполне в нормальном состоянии, да, не казался сад — заброшенным. Василиса пошла по одной из тропинок. Подол синего платья волочась по земле, порой цеплялось за ветки или что-то еще, но женщина практически не обращала на это внимание. Она всё оглядывалась и оглядывалась по сторонам, как вдруг из-за очередного поворота увидела высокую иву. В её ветвях кто-то был. Подойдя ближе, она смогла разглядеть черное одеяние и то, что это явно была женщина. Через еще одно мгновение она увидела надгробную плиту с изображением маленькой улыбающейся девочки. Надпись внизу была одна — Маргарита. А женщина склонилась над землей и тихо плакала, не замечая ничего вокруг. Верховнейшая сглотнула. Она поняла, что перед ней мать Маргариты и Софии — Надежда. Которая теперь льёт слезы по умершей дочери. Сердце разрывалось на части, видя это картину и рыжеволосая не нашла ничего иного, как просто подойти к Ангелу и тихо присаживаясь рядом, обнять сердешную. Надежда притихла и подняла свои глаза на Драгоций. — Верховнейшая, простите. Я не хотела… — начала она что-то лепетать, но Василиса остановила её жестом и просто обняла крепче, тоже начиная плакать. Ей вспомнился её не рожденный ребенок… Ангел, как бы без слов понимая боль рыжеволосой женщины, тоже поддалась на объятия. Так они и сидели на земле, напротив печального могильного камня, с которого им улыбалась маленькая лучезарная девочка лет семи-восьми.