Мой факультет и другие фрики

Расчет Гарри оправдался на все сто процентов — стоило начаться летним каникулам, как его заперли в чулане без права на вылазку. Самым унизительным во всем этом мероприятии было то, что в туалет его выводили строго по расписанию — утром и вечером. Как собаку. Но если вспомнить, как прошло позапрошлое лето у тетушки Мардж... Марджори Дурсль собралась в круиз и попросила родственников присмотреть за домом — в то время она еще не была знакома с полковником Фабстером. Так Дурсли (плюс Гарри в багаже) оказались в милом сельском домике с десятком вольеров во дворе. К ежедневным обязанностям Гарри — помимо приготовления завтрака-обеда-ужина, мытья посуды и стирки (Мардж с хозяйством не напрягалась, предпочитая раз в месяц загружать работой ближайшую химчистку, нежели покупать стиральную машину) — добавился еще и уход за собаками. Дюжина бульдогов! Не то что бы Гарри не любил собак... Но любить бульдогов в таком количестве он не мог чисто физически: накорми, убери, почеши пузико — и так до бесконечности. Да еще и собаки попались — те еще эгоистины: стоило Гарри остановить свое внимание на ком-то одном, как все прочие принимались его яростно облаивать и хватать за штаны. Выяснив, что Гарри им сделать ничего не может, наглые псины перешли со штанин на живую кожу. И в один далеко не прекрасный день их выкрутасы привели к тому, что мальчик уронил ящик свежеобгаженных опилок точно на дядю Вернона. То, что он собирался играть в покер с партнерами по дрелеизготовительному бизнесу и был наряжен соответственно случаю, только усилило его гнев. Так что помимо порки Гарри вынужден был три дня сидеть в собачьем вольере. К жаре и отсутствию пищи добавлялась необходимость пользоваться все это время одним ночным горшком. Дадли до сих пор мерзко хихикал, обзывая кузена "Потти" (1), а сам Гарри с содроганием вспоминал крутобокую "ночную вазу" с крошащейся эмалью и тучи маслянисто блестящих мух. Бр-р! В общем, если подумать, так теперешняя отсидка в чулане — просто курорт. Сиди, Гарри, и радуйся. Сидеть пришлось не так уж и долго: июль еще не закончился, а тетя Петунья уже указывает Гарри на дверь. Шесть утра, подъем и завтрак... То есть Гарри, украдкой позевывая, разбивает яйца на плюющуюся кипящим маслом сковородку, а тетушка воркует с мужем по поводу галстука, подходящего очередному официальному мероприятию. Как по мнению Гарри, галстук подходил идеально: тошнотно-зеленый в похоронно-черную полосочку, самое то для унылой конференции, где Вернон Дурсль выступает разве что в качестве элемента обстановки. Если бы он еще и ораторствовал, галстук следовало бы сразу сменить на удавку. Пока Гарри жарил бекон, прикидывая, заметят ли Дурсли, если он умыкнет полоску. Тетка, конечно, посчитала, сколько каких продуктов он взял — не даром прочитала лекцию на тему бережного обращения с новой сковородой. А вот дядя может и не обратить внимания, шесть у него или пять ломтиков на тарелке. "Петунья, солнышко" готовит для него и так и так, может, и не заметит... Потом подтянулся Дадли — и пришлось готовить порцию для него, распрощавшись с беконными грезами. И чего ему не спится? Можно подумать, мир перевернется, если он не запишет на видео утреннюю серию "Рейнджеров". Тетя Петунья снова стоит над душой — на этот раз она напоминает Гарри убрать его новую школьную форму. Если это те серые тряпки, которые Гарри заметил в ванной, когда умывался, то в "Хай Камеронс", куда записали его Дурсли, в сентябре появится унылое привидение-изгой. Мешок из-под картошки казался брэндовой вещью рядом с этими обносками. Черт, сколько можно! Шрам на лбу, маленький рост, заклеенные очки — как будто без того мало причин для издевательств! Добавить к скорбному списку еще и нищенские лохмотья — идеальный способ загубить свою школьную жизнь. Кто-нибудь на небесах, если вам там не все равно, пусть пришлют письмо о зачислении... Эй, Мормотская школа, проверили вы конкурсные работы или нет? Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в прорезь парадной двери, и конверты упали на лежавший в коридоре коврик. Дадли болтал ногами и пытался достать моющего посуду Гарри своей суковатой палкой (какой только маньяк додумался снабжать школьную форму таким оружием?!). Длины палки не хватало, вставать со стула Дадли ленился, и Поттера это более чем устраивало. Пока. Дядя Вернон, раздраженно шурша газетой, рявкнул: — Почта, Поттер! Гарри неторопливо перекрыл кран и по широкой дуге обошел вооруженного палкой кузена. В жизни с Дурслями главное было — так рассчитать усилия, чтобы в срок выполнить тот минимум, который позволит рассчитывать на ужин. Спешить — фатальный просчет: можешь допустить ошибку, и тогда схлопочешь наказание. Если не ошибешься — получишь лишнее поручение, поспешишь и... В общем, голод, ремень и жуткая усталость обеспечены. В коридоре на коврике лежали открытка от тетушки Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, лежал счет, и письмо для Гарри. "Мистеру Гарри Поттеру, чулан под лестницей, ул. Тисовая, 4, Литтл Уингинг, графство Суррей," — изумрудно-зеленые буквы прыгали перед глазами, но, несомненно, надпись на пергаментном конверте гласила именно это. Боясь поверить в реальность происходящего, Гарри спрятал конверт под майку — подальше от любопытных глаз. Не хватало еще, чтобы дядя взбесился и порвал драгоценную бумагу! Нет, конечно, письмо еще не означает, что его приняли — но все-таки! Если бы он провалился, никто не стал бы посылать ему такой толстый и тяжелый конверт, верно? — Давай поживее, мальчишка! — крикнул из кухни дядя Вернон. — Что ты там копаешься? Проверяешь, нет ли в письмах взрывчатки? Сердце колотилось, как у кролика. Гарри поднял счет и открытку и вернулся на кухню. Пожалуйста, пусть тетя отправит его работать в сад! Или — еще лучше — снова запрет в чулане, где он без помех сможет прочитать письмо. Пожалуйста, что угодно, только не стоять в этой кухне! Если бы Дурсли были чуть внимательнее к племяннику, они бы заметили и взмокший лоб, и пылающий румянец, и изменившуюся осанку — не так уж легко шагать, придерживая под майкой конверт, чтоб не свалился (не то что вывалился из-под латаной-перелатаной майки — Гарри всерьез опасался, что его сокровище соскользнет под слишком свободный пояс и вылетит через одну из трубообразных штанин безразмерных шорт). Но это все были мелочи, не стоящие внимания, и дядя Вернон вырвал почту из рук Гарри, даже не удостоив того взглядом. Все шло просто отлично, пока не вмешался Дадли. Гарри был слишком взволнован — и слишком беспечен, и подошел недопустимо близко к кузену. Несильный удар в живот и тычок палкой под ребра — и Гарри летит на пол. Но самое страшное, что письмо тоже летит — совершенно отдельно от адресата. Плотный конверт с глухим шлепком приземляется прямо под ноги тети Петуньи. — Это что за шуточки! — грозно рокочет дядя Вернон. Он даже отложил газету. Гарри тянет руку к конверту, но поздно: его поднимает тетка. Поджав губы, она рассматривает печать на обороте — и с ее лица стремительно исчезают все краски. — Вернон! О боже, Вернон! Это... Это они. Они! Ее голос возвысился до фальцета и исчез в шепоте. Выглядела она так, будто повстречалась на узкой дорожке с худшим своим кошмаром. Лицо дяди Вернона, переводившего взгляд с жены на письмо и обратно, стремительно наливалось румянцем. Еще пара секунд, и он... Гарри решил рискнуть: — Отдайте мне мое письмо! "Пожалуйста" пришлось опустить — дядя уже был на грани срыва. Но момент все равно был упущен: Вернон Дурсль, похожий на загоревшую свеклу, заорал: — ВОН! ВОН ОТСЮДА, ОБА!!! Если он гонит и Дадли — все ОЧЕНЬ плохо. Гарри кое-как поднялся — пора уносить ноги. Дадли, как всегда туго соображавший, попытался возражать: — Дайте мне его посмотреть! На виске у дяди бешено запульсировала жилка. — ВОН, ЖИВО!!! Он оттолкнул Дадли, придав тому дополнительное ускорение — стоит ли удивляться, что Дадли вынесло прямо на Гарри, и они чуть не кубарем вывалились в коридор? Гарри приложился о вешалку, ухо обожгло будто огнем, а в боку явственно что-то хрустнуло. Дадли, ничуть не пострадавший, припал к замочной скважине. Гарри, постаравшись отодвинуться от кузена как можно дальше, неуклюже опустился на четвереньки, затем лег на пол и приник к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью. — Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим... — Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ... Да, это лучший выход из положения... Мы просто ничего не будем предпринимать... — Но... — Мне не нужны в доме такие типы, как они, ты поняла, Петунья?! Когда мы взяли его, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?! Что бы там ни было в письме, оно напугало обоих Дурслей до ужаса. Гарри весьма смутно представлял, что нужно сделать, чтобы пронять такого бесчувственного носорога, как дядя Вернон, но автору письма это удалось на славу. И, к сожалению, это исключало Мормотскую школу из списка подозреваемых. * * * На следующее утро за почтой пошел Дадли. Еще одно письмо для Гарри было разорвано Верноном Дурслем в мелкие клочки. Утешало только то, что оно не досталось и самому Дадли. А Гарри до самого вечера завалили работой. Новое утро Гарри встретил в старой комнате Дадли — тетка отправила его разгребать хлам, и мальчик и не заметил, как заснул. Книги — в коробку, сломанные игрушки — в черный пакет, одежду — рассортировать, заштопать, убрать... Почта на сей раз полностью состояла из писем на имя Гарри. Три одинаковых толстых конверта — и дядя Вернон, продемонстрировав их несчастному адресату, сжег их в специально разожженном несмотря на жару камине. Щель для писем дядя заколотил наглухо. Тем не менее, в пятницу для Гарри принесли не меньше дюжины писем — их просунули под входную дверь. Позже тетя Петунья обнаружила несколько штук в туалете на первом этаже, так что маленькое окошко туалета тоже заколотили. Гарри старался не попадаться дяде на глаза — по крайней мере, до тех пор, пока у того в руках молоток. Таинственный корреспондент изыскивал все более и более креативные способы доставки — например, упаковал письма в две дюжины яиц, которые молочник передал тете Петунье через окно гостиной. Гарри начал малодушно надеяться на то, что соседи позвонят в психушку раньше, чем дядя Вернон замурует всех обитателей дома номер четыре. У того впереди были выходные и непочатый ящик гвоздей. ПРИМЕЧАНИЕ: Potty означает помимо всяких "мелких", "незначительных" и "помешанных" еще и ночной горшок. В общем, чувство юмора у Дадли соответствует канонному.