***
Они остановились только спустя пять минут бега. Уоррен затянул Третью за какой-то дом, достал из кармана две шапки, одну надев себе на голову, вторую – девушке, собрав под нее её длинные волосы. Далее извлек две черных маски. Обычная экипировка патрульного. Из-за этого человек становился черной тенью, невидимой в черноте городской ночи. Разумеется, никакого уличного освещения и в помине не было. Тотальная экономия. Иногда лишь свет луны и звезд пробивался сквозь тучи. - В идеале еще должны быть черные очки, - сказал Рен, - но я, увы, не смог их достать. В принципе, и так сойдет. Видишь что-нибудь? – спросил он Третью. - Только лишь черноту, и два маленьких огонька, которые, должно быть, твои глаза, - усмехнулась та, - нельзя ли взять фонарик? - Настоящий ночной патрульный никогда не использует фонарик. Он как тень, неуловим и грациозен, - парень принял позу аки ниндзя-самурай, при этом зацепив какой-то лист шифера, который с грохотом повалился на сухой асфальт. - Эй, кто там, шумит? – из окна какого-то дома появился свет фонаря, который начал медленно двигаться по двору. - Теперь нужно показать то, на сколько ты можешь быть неуловимым как тень, - Уоррен уже схватил Третью за руку. - Опять бежать? – обреченно спросила девушка, переживая, что из-за такой нагрузки аккумулятор сядет быстрее. - Сама же на прогулку захотела. В этот раз бежать было проще, так как глаза уже частично привыкли к темноте. Они остановились посреди разбитой автотрассы. - И еще одно. Если спросят – то я старший сержант Глэм, ты – патрульный Фицкроуд. Есть тут у нас двое обалдуев. Тощий, - Рен указал на себя, - и слегка упитанный, - он махнул на Третью, - ну у тебя одежда мешковатая такой эффект создает, - Уоррен уже чувствовал как девушка начала злится, - все понятно? - Сер, патрульный Фицкроуд, сер, - сказала она низким тембром мальчика лет тринадцати, у которого только начал ломаться голос. - Идеально, - засмеялся Уоррен, - а теперь проведем тебе маленькую экскурсию этим ущербным городишкой, - он протянул девушке руку.***
Шли они не спеша. Рен рассказывал о всяких местных «достопримечательностях». Третья слушала, разинув рот. Ей была интересна любая информация о «реальной жизни». Парень поведал ей о том, что люди в их городе заводят себе домашних животных, о том, что такое торговые центры и прочие магазины, о том, что отсюда недалеко есть озеро, и что в нем можно купаться. Они шли по пустой четырехполосной автостраде. Девушка то и дело вечно глазела по сторонам, рассматривая дома, церкви, слушая рассказы Рена. Но тут она споткнулась и начала терять равновесие. Уоррен в последний миг успел её схватить. Прямо посреди трассы зияла своей чернотой большая яма глубиной в несколько метров. Третья широко распахнула глаза: - А что это такое? - Это воронка от мины и её надо обойти, - Рен уже стоял в нескольких метрах от девушки, огибая дыру. - Воронка от чего? Парень резко остановился, обернулся и посмотрел прямо Третьей в глаза: - Я тебе уже рассказывал что такое война? - Да, ты говорил, что война – это когда монстры хотят убить других монстров, но в итоге убивают хороших людей. И там, откуда я прибыла, тоже монстры. - Правильно. А мины – это такие ракеты, - он описал руками в воздухе конусоподобную форму, - которую запускают монстры в жилища других людей. У них есть такие машины, которые плюются этими минами. И когда одна из них попадает куда-то, то происходит БА-БАХ! – он громко крикнул, размахивая руками, что в соседних дворах залаяли собаки. - Почему они сейчас не летают? - Не знаю. Уже шесть дней ни одной. Возможно, что-то вынюхивают. Возможно, готовят что-то более грандиозное, чем обычная мина. - А люди от мин умирают? - В основном, да. Особенно когда мина в дом попадает. - А от этой кто-то умер? – Третья указала на воронку. Рен посмотрел на нее полными боли глазами: - Мои родители.***
Гарри и Джанет Ласкомбы были одними из добрейших людей, когда-либо проживавшими в этой дыре под гордым названием Город. Пара растила прекрасного сына Уоррена, которому вот-вот должно было исполниться четырнадцать. Пацифисты по жизни, они явно не были в восторге от начавшейся войны, посещали разные мирные демонстрации против войны. Пара выглядела весьма фриковато. Гарри носил длинные дреды, круглые затемненные очки, широкие штаны, пестрые рубашки. Волосы Джанет были окрашены в ярко-зеленый, на ней всегда была одежда непонятого цвета, такого, как-будто каждую её футболку или свитер окунули в радугу. Их машина, старый Фольксваген, напоминала автомобиль из мультиков о Скуби-Ду и его команде – такая же пестрая, разрисованная и веселая, как и супружеская пара Ласкомбов. Они были теми, кого в конце далекого двадцатого – начале двадцать первого века называли «хиппи». Следуя этой культуре, Гарри и Джанет были вегетарианцами, пытаясь приучить к этому и сына. Тринадцатилетний Рен как мог извивался, лишь бы не есть эти «воняющие половыми тряпками», по его словам, варенные брокколи и цветную капусту. Мальчик недолюбливал родителей, так как из-за их внешности и образа жизни его сильно гнобили в школе. Горожане не любили семью Ласкомбов. Город не любил семью Ласкомбов. Город не любит тех, кто отличается. На жалобы сына отец говорил отвечать обидчикам улыбкой. А еще Уоррену дико не нравилось то, что вместо того, чтобы давать ему утром энергетические напитки, как другим детям из класса, мать поила его этим ужасным на вкус имбирным чаем. Мальчик хотел быстрее повзрослеть, и уже сам выбирать, что ему пить, кушать, одевать. Рена бесили его же родители. Это произошло за день до четырнадцатилетия Уоррена. Утром родители завезли его к сестре Джанет – Хлое, которую малец очень любил. У Хлои не было никаких странностей. Она жила обычной жизнью в своей обычном доме, со своим мужем, сыном и совсем крохотной доченькой. У них была обычная машина. Муж ходил на обычную работу. У них в холодильнике стояла обычная еда. Горожане любили Хлою и её семью. Город любил Хлою и её семью. Город любит тех, кто не отличается.***
- На часах четырнадцать ноль одна. Сегодня пятое апреля две тысячи девяносто седьмого года, - голос на видео принадлежал Гарри. Он шел по улице снимая на камеру все, что происходит рядом – красавицу жену, толпы людей в разноцветных одеждах – такие же потомки хиппи, как и они, собравшиеся тут для марша против войны. Они шагали по Городу, распевая песни во все горло, веселясь и радуясь весеннему дню. Голос на видео продолжил: - Завтра нашему сынишке Уоррену исполняется ЧЕТЫРНАДЦАТЬ лет! Камера начала снимать зеленоволосую женщину: - Рен, сыночек, мы с папой поздравляем тебе с праздником, - говорила та, - ты уже совсем взрослый, - на её глазах блестели слезы, - всё это, - она указала рукой на толпу, - для тебя. Мы хотим, чтобы ты жил в мире, где нет войны, мин, бомб. Ужаса страха, кровопролития. Знай, мы тебя с папой очень-при очень любим. Камера сделала оборот на 180 градусов и сейчас снимала мужчину с коричневыми дредами до пояса, в красно-черной рубашке в клетку. Он завопил во весь голос: - Сынок, с Днем Рождения! Жди завтра особенного подарка. Гарри выложил это видео в интернет за несколько минут до того, как в их шествие прямой наводкой попала мина.***
Уоррен сидел на коленях у воронки на асфальте. - Это всё, что у меня осталось от отца с матерью – это видео. Когда они только выложили его в сеть тогда, я, лишь начав смотреть, отбросил его – мол опять родаки сопли разводят. Но спустя пару минут прибежала заплаканная Хлоя. В новостях показали репортаж с места событий. Третья сидела рядом с парнем, внимательно слушая, уткнув глаза в землю. - Разумеется, никто и не расследовал откуда прилетела мина. Просто сказали, что из вражеской базы. Но я знаю точно – она прилетела с окраин. Город убил их. Он заманил тех, кто не хотел воевать и убил. Этот чертов Город! ОН УНИЧТОЖИЛ ВСЕ, ЧТО Я ЛЮБИЛ! – Рен сорвался на крик, тем самым снова перебудив всех собак во дворах. Парень упал на асфальт, рыдая: - С тех пор я полюбил имбирный чай и цветную капусту. Но никто не сможет приготовить их так, как готовила мама. НИКТО! Я всю жизнь мечтал жить с Хлоей и её семьей – это я и получил. Город убивает меня изнутри. Я ему не нужен. Я ничем не могу послужить ему, - он внимательно посмотрел на Третью, которая сидела в ужасе, слушая речи парня, - а тебя он скоро уничтожит. Пора выйти за черту этой дьявольщины, - Уоррен поднялся на ноги и быстро зашагал вдоль воронки. Потом обернулся и вопросительно посмотрел на девушку: - Так ты идешь или нет?***
Город слышал каждое их слово, видел каждое их движение. Две черных фигурки двигались к окраине. Если ты уже вошел в Город, то ты никогда не покинешь его без его же разрешения. Он решил остановить их во что это ни было. Смеющийся молодой месяц вмиг закрыли тучи, поднялся ветер, пошел сильный снег. Двум фигурам было все сложнее и сложнее передвигаться. - Ни в коем случае не смей останавливаться, - кричал Уоррен сквозь ветер, - не дай ему сломить тебя, - он тянул девушку за руку, то и дело падая в белые сугробы. Чем ближе к окраине – тем сильнее снег и ветер, тем тяжелее идти. Они буквально выпали из снежной ловушки на опушку леса - сухую, бесснежную. Метель за их спинами тут же прекратилась, только еще немного завывал ветер. Или это был чей-то вздох?