Глория Поттер

      Глория уселась на кровать Джея. Тот охнул и закашлялся, и Дэни похлопала его по спине, что принесло сомнительную пользу, ведь он начал кашлять ещё сильнее. Он заболел два дня назад, и подруги повели его в Больничное крыло. Им уже немного надоело, что как только началась осень, Джей только здесь и пропадал. Оказалось, в сезон дождей он болеет довольно часто, странно, что на первом курсе такого не было. Джей объяснял это некой «сезонностью», но девочки только скептически переглядывались. Мадам Помфри уже начала на него странно поглядывать, но свою работу выполняла. Глория и Дэни же только вздыхали. Как друзья Джея они не могли бросить его больного, но постоянный кашель, слезящиеся глаза и болезненный вид накидывался мальчика по крайней мере раз в неделю, и даже дым из ушей от Бодроперцового зелья, поначалу казавшийся довольно забавным, теперь начинал раздражать.       — Можете идти, я тоже скоро подойду, меня здесь не оставят, — прохрипел Джей, пытаясь подавить новый порыв кашля. От Бодроперцового зелья немного першило во рту.       — Досидим уж до конца, — махнула рукой Дэни, разваливаясь на соседней кровати. — полшколы заболело, не ты же виноват.       Глория по интонации подруги почувствовала, что она всё же в чём-то винит Джея, но не стала указывать ей на этот факт. В любом случае, она была права в своём высказывании, придраться не к чему. Гарри вчера тоже ходил по замку с дымящимися ушами, а Глории пришлось сидеть с ним в Библиотеке, помогать делать домашнюю работу.       Она с тоской глянула в окно. На улице бесконечно лили дожди, и атмосфера была поистине мрачной — не погуляешь, как бы ни хотелось. На квиддичном поле, однако, всегда кто-нибудь да был. Сейчас, например, мокли под дождём слизеринцы, и Глория даже почувствовала к ним некую жалость. Она не ходила смотреть на тренировки уже где-то неделю, за что искренне себя благодарила — одно дело идти под дождь для тренировки (в конце концов, это делается для блага факультета), а другое, когда стоишь и промокаешь, потому что нужно посмеяться над Малфоем. Это было глупым поступком, а совершать глупые поступки было последним делом, которым могла заняться Глория.       Джей снова закашлялся, выведя Глорию из размышлений. В Больничное крыло вернулась мадам Помфри.       — Вы ещё здесь? Нечего тут делать, нужно только подождать, когда подействует зелье, а этим можно заняться где угодно, но не в Больничном крыле. Идите. Мистер Хикс, будьте, пожалуйста осторожнее.       Друзья поднялись с кроватей и поплелись к выходу, поблагодарив мадам Помфри. Но не успели они выйти, как в комнату ворвался Невилл, держащийся за рот.       — Невилл? Что с тобой? Тебе плохо? — спросила Глория, разглядывая Невилла, она подмечала всё новые детали его ужасного образа. Его лицо приобрело такой цвет, что будь на нём слизеринский галстук, он сливался бы с ним, глаза были налиты слезами, а руки дрожали.       В больничное крыло вслед за Невиллом ворвались Рон и Гермиона. Мадам Помфри выскочила из своей каморки и подошла к Невиллу.       — Что с ним случилось? — спросила она, усаживая его на кровать, с которой только что встал Джей.       — Мы и сами не знаем. Он съел шоколадную лягушку, и его начало тошнить, — тихо сказала Гермиона, поглядывая на компанию Глории, с интересом разглядывающую Невилла.       Мадам Помфри дала ему лекарство и приказала ждать в Больничном крыле, пока зелень с лица окончательно не спадёт, а Глория, Дэни и Джей были вытолканы за дверь.       Они направились к лестнице, переговариваясь.       — Интересно, что же такого могло случиться с шоколадной лягушкой, что он так отравился? — прохрипел Джей. У него до сих пор из ушей вырывались клубы дыма, но никто не обращал на это былого внимания.       — Понятия не имею. Возможно, он отравился и не шоколадной лягушкой, а чем-то до этого. Мне показалась, что овсянка на завтраке была какая-то странная, — покачала головой Дэни.       — Мы все ели эту овсянку, и ничего ни с кем не случилось, это точно что-то другое, — возразила Глория. Они остановились около лестницы. Джею и Дэни предстоял путь наверх, а Глории нужно было спуститься вниз, в свою гостиную. — ну ладно. Это не наше дело. Возможно, у мадам Помфри получится узнать, чем он отравился.       Попрощавшись с друзьями, Глория пошла по лестнице вниз. В спальне сидели Дафна и Пэнси. Они что-то обсуждали. Когда зашла Глория, они не перестали разговаривать, как делали до недавних событий.       — …пришлёт мне, когда наш эльф освободится, — закончила фразу Пэнси.       — Кстати об эльфах! Я видела сегодня одного. Неподалёку от Большого зала. Кажется, у него в руках была сова! — воскликнула Дафна, неверяще покачав головой, как будто сама сомневалась в том, что действительно видела. — И, кажется, я где-то уже его встречала. У Малфоев был похожий. С огромными зелёными глазами.       Глория до этого слушала краем уха, она почти задремала, но услышав подробности разговора, мигом взбодрилась.       — Ты видела эльфа Малфоев? Здесь, в Хогвартсе? — переспросила она, садясь на кровати.       — Похоже на то.       — И в руках у него была сова? — уточнила Глория, нахмурившись.       — Мне так показалось. А что? — заинтересовалась Дафна. — ты тоже видела его?       — Нет. Нет, просто… я была в Больничном крыле и видела Невилла. Он отравился шоколадной лягушкой. Это очень странно.       — С его-то везением… — усомнилась Пэнси. — хотя шоколадными лягушками и правда редко кто-то травится. Но причём тут сова и домовик?       И Глория, немного поколебавшись, рассказала о том, как первого сентября в поезде Невилл говорил про домовика и про опасность, которая поджидает его в Хогвартсе в этом году. Она тогда ещё подумала, что надо выяснить, не причастен ли ко всему этому Малфой. Впрочем, это вполне возможно. Она не думала, конечно, что это так уж в стиле Малфоя — просить своего домовика как-то подставить Невилла, но вдруг? В конце концов, он был ловцом в команде Гриффиндора по квиддичу, причём, как ни странно, вполне неплохим, и Малфой, раз уж он задумал в этом году стать ловцом Слизерина, мог попытаться убрать противника с пути, но Невилл ведь ещё в начале октября ушёл из команды. Таким образом, дельных причин пакостить Невиллу у Малфоя уже нет. Глория даже не знала, нужно ли ему это. Малфою было абсолютно плевать на всех вокруг, если только они ему ничем не мешали.       — Драко вряд ли бы поручил своему домовику калечить Долгопупса. Он жестокий, конечно, но не до такой же степени… — усомнилась Дафна в словах Глории, выразив тем самым её же мысли в более укороченном и простом варианте.       — Ну да. Тогда остаётся только думать, что в Хогвартсе действительно опасно в этом году. Или что у Малфоев сумасшедший домовик. Более логично, — заключила Глория, и все вместе они друг другу кивнули.       Глория больше не думала ни о домовике, ни о Невилле, ни об отравленных шоколадных лягушках. После того, как Невилл вышел из больничного крыла на следующий день, они с Глорией работали в паре на зельеварении, и она спросила у него, как он себя чувствует, и что сказала ему мадам Помфри. Невилл ответил, что отравился он шоколадной лягушкой, больше ничего известно не было. Глория теперь с опаской относилась к этим сладостям, как и Дэни с Джеем.       Утро Хэллоуина совсем не предвещало ни весёлого празднества, ни чего бы то ни было другого, что могло как-то разбавить серые будни всех школьников. В воздухе был разлит аромат осени, а прелых листьев, что лежали на земле повсюду, было больше, чем звёзд на небе. Снова начал накрапывать дождик. Скоро он превратился в ливень, и капли громко щёлкали по стёклам Большого зала, когда Глория сидела за столом Слизерина и ковыряла вилкой яичницу с сосисками. Настроение было под стать погоде — сырое и неуютное. Глория с угрюмостью на лице думала о том, что сейчас ей придётся спуститься в подземелья на урок зельеварения. Учиться в эту погоду ей совершенно не хотелось, и она думала только о том, как после всех уроков придёт в свою гостиную и ляжет отдохнуть под тёплым одеялом, абсолютно ни о чём не задумываясь, а потом пойдёт вместе с друзьями в Большой зал, праздновать и как следует наедаться стейками.       Но перед всем этим ей всё-таки пришлось заглянуть в подземелья на Зельеварение, а потом ещё и шлёпать по грязи и жёлтой осенней траве к теплицам, на урок Травологии, совершенно бесчеловечно идущий прямо во время страшно-холодного ливня. Урок этот шёл только у Слизерина, и Глории было более чем скучно стоять напротив грядки с мандрагорой и слушать этот вой через наушники в абсолютном и не нарушаемом никем одиночестве. У Джея и Дэни сейчас была трансфигурация, где они превращали крыс в стаканы, что было занятием хоть немного, но более приятным, чем пересаживание мандрагоры, которые брыкались и визжали, как будто делалось всё это не для их же блага.       Наконец, и травология, и остальные уроки закончились, и Глория с чистой душой могла идти на праздник в Большой зал, украшенный по такому случаю огромными тыквами с устрашающими рожицами, и настоящими летучими мышами, облепившими стены и даже потолок. Глория махнула рукой мелькнувшим в толпе Дэни и Джею, которые в ответ улыбнулись ей, и уселась за стол. Рядом с ней приземлилась Дафна, обиженно вздёрнувшая нос, а напротив неё села Пэнси, хмыкнувшая и притянувшая к себе тарелку, пока ещё пустую.       — Что-то случилось? — поинтересовалась Глория, не в силах сдержать любопытства.       — Она говорит, что Драко мог навредить Долгопупсу. Говорит, это он отравил шоколадные лягушки, — возмущённо фыркнула Пэнси и демонстративно нахмурилась, кинув мимолётный взгляд на Дафну, которая гордо откинула волосы с плеч и ахнула.       — Я сказала «возможно», это во-первых, а во-вторых, я никогда не обвинила бы ни в чём Драко, он мой друг вообще-то. Я просто предположила, что ему могло сыграть на руку то, что Долгопупс будет не в форме. В любом случае, с ним всё хорошо, а значит, у того, кто пытался его отравить -замолчи, Пэнси, дай мне закончить — будь это Драко или кто-то другой, ничего не получилось.       Пэнси что-то хотела возразить, хотя, по мнению Глории, возражать было уже и нечего, но Дамблдор чинно поднялся из своего кресла, и ему не пришлось даже кашлять, чтобы привлечь к себе внимание, потому что все и так на него сразу посмотрели. Произнеся торжественную речь, он опустился обратно на скамью, и тарелки именно в этот самый момент наполнились едой.       У Глории, как и всегда, разбежались глаза, но она всё-таки выбрала себе всего, что любила больше всего, и принялась за еду. За её столом мало кто действительно любил подобные мероприятия, но такие всё же были. Например, те же Крэбб с Гойлом… Глории всегда становилось немного неловко в обществе слизеринцев, и она тяжело вздохнула, положила вилку на тарелку и сложила руки на коленях. Дафна и Пэнси, словно отзеркаливая друг друга, ковыряли в тарелках, не положив себе в рот ни кусочка еды.       Банкет прошёл без особенных происшествий, и наевшись всё-таки до отвала, Глория с наслаждением откинулась на спинку стула и выдохнула воздух из лёгких, как будто освобождая место для ещё чего-нибудь вкусненького, и её взгляд как раз поймал морковный торт, которого она каким-то образом не заметила с самого начала, но в живот больше ничего не лезло, и Глория с отвращением отвернулась от десерта. Она блаженно прикрыла глаза, а когда открыла, увидела прямо перед собой призрак Кровавого барона и едва не вскрикнула от страха и неожиданности. Призрак не счёл нужным обратить на неё внимание и продолжил думать о чём-то своём, очень печальном и явно важном.       Глория снова осмотрела однокурсников и заметила, что Дафна и Пэнси демонстративно друг друга не замечают.       — Во имя Мерлина, прекратите сейчас же! — потребовала она, хлопнув ладонью по столу, звякнула её тарелка, но она не обратила на эту мелочь ни малейшего внимания и злобно и с готовностью переводила взгляд с Пэнси на Дафну, которые с недоумением на неё уставились. — Малфой и то, что он делал и чего не делал, ни имеет никакого права ссорить вас. Мне уже смотреть тошно на этот театр, быстро прекращайте!       — Я не…       — Нет, Дафна, ты как раз хочешь извиниться перед Пэнси, не перебивай, пожалуйста, потому что Пэнси сейчас тоже извинится перед тобой, вы обнимитесь, или что вы там обычно делаете, и вприпрыжку отправитесь в гостиную, снова станете лучшими подругами.       Пэнси сложила руки на груди, исподлобья смотря на Дафну.       — Дафна, мы все ждём, — пропела Глория, ожидающе склонившись вперёд.       — Ладно-ладно, прости, Пэнси, мне не следовало говорить так про Драко.       — Теперь ты, давай, это нетрудно.       — Извини, Дафна, что я на тебя разозлилась, мне нужно было прислушаться к твоему мнению.       — Вот видите, как сразу стало легко? И напряжение спало, и все снова друг друг любят, и молнии за столом Слизерина перестали быть такими яркими. Вон, видите, полетела… О, ещё одна. Ну всё, закончились. Вот и отлично.       Дамблдор встал из-за стола, и Глория, повернувшись к нему, не смогла увидеть, что Дафна и Пэнси на неё посмотрели, как на сумасшедшую и, слишком по-доброму улыбнувшись, пожали плечами.       После того как банкет официально закончился, вся толпа дружно вывалила в коридор, Глория оказалась почти в конце сборища, как и весь факультет Слизерин. Несколько гриффиндорцев впереди всех уже взбегали по лестнице, весело крича и что-то напевая. Глория слишком по-слизерински закатила глаза, но вслух ничего высказывать не стала, во-первых, у неё было слишком хорошее настроение из-за того, что желудок был наполнен до предела, а во-вторых, она бы и сама не отказалась повеселиться, и раздражало её скорее то, что люди слишком медленно выходили из зала.       Она почти перешагнула порог Большого зала, когда Хогвартс оглушил чей-то громкий визг. По лестнице сбегали обратно вниз пара старшекурсников, чьи лица от ужаса и страха посерели. Все остановились и замерли, а старшекурсники подбежали к Дамблдору и что-то ему взволнованно протараторили. Дамблдор стремительно начал подниматься по лестнице, а толпа направилась за ним без лишних слов.       — Что там могло случиться? — поинтересовалась Дафна, вероятно, у самой себя. Глория и не заметила, как оказалась совсем рядом с ней.       — Не знаю, — ответила она на всякий случай, но этого и не требовалось говорить — никто ничего не понимал и не знал, что происходит.       Они остановились на третьем этаже, и в толпе раздались вскрики и вздохи. Глории удалось пробиться в первые ряды и, увидев надпись, она прикрыла рот рукой.       «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА, ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!» — вот, что там было написано. А рядом, на стене что-то висело. Приглядевшись, Глория поняла, что это такое. Миссис Норрис, окоченевшая, с ужасом в выпученных глазах, она висела на скобе для факела. Глория сглотнула от страха, все молчали.       — Трепещите, враги наследника! — воскликнул Малфой, подобравшийся сквозь толпу к Глории. Он криво усмехался, смотря прямо на Миссис Норрис. — сначала кошка, потом те, в чьих жилах течёт нечистая кровь!       Глория хотела было поддеть его локтем под рёбра и потребовать, чтобы он заткнулся, но и Малфоя, и её кто-то толкнул, пробираясь к чистому от людей кругу вокруг надписи и кошки.       — Что с моей кошкой? Кто сделал это? — это был Филч. Он едва не плакал, не осмеливаясь подойти к Миссис Норрис больше, чем на три шага. Его глаза бешено рыскали по лицам учеников, словно ища виновного в содеянном. Но на лицах всех выражался только испуг и искреннее удивление, так что искать ему было некого.       — Аргус! — воскликнул Дамблдор. — пойдём ко мне в кабинет. Ученикам уже пора расходиться по своим спальням.       Никто не стал противоречить словам Дамблдора, но всем всё равно было интересно посмотреть на то, как Дамблдор аккуратно снимает окоченевшую кошку со скобы и отправляется к лестницам.       Глория шумно вздохнула и, подхваченная толпой слизеринцев и пуффендуйцев, отправилась в свою гостиную, в подземелья. Она сейчас была как никогда рада тому, что не одна, и что вместе с ней идут однокурсники — после всего произошедшего было жутковато находиться в подземелье, освещённом только светом пары факелов. Джемма Фарли пересчитала всех и отправила по спальням, но никто не собирался ложиться спать, по крайней мере, в спальне второкурсниц. Как только Миллисент закрыла дверь, они все сели на свои кровати и переглянулись. Лица у всех четверых были бледные и напуганные.       Они начали молча переодеваться в пижамы, но потом Пэнси не выдержала и тяжело вздохнула.       — Я, наверное, сегодня не усну. Как-то жутко. Вдруг по школе бродит убийца. Нас, конечно, не тронут, мы ведь чистокровные. Успокаивает только это.       Глория ничего ей не ответила и вспомнила про Джея. Наверняка, он снова впадёт в прострацию и будет говорить, что Глории и Дэни не стоит находиться рядом с ним. Ей действительно было страшно за друга. Эти слова на стене всех выбили из колеи, и она была уверена, что завтра им с Дэни придётся успокаивать Джея и заверять его в том, что они все втроём будут в безопасности. Только бы мама не узнала, а то уговорит папу забрать её и Гарри из Хогвартса. Здесь, конечно, уже не так безопасно, как раньше, но всё-таки оставлять Джея на попечение одной только Дэни не хотелось.       Такие мысли крутились у Глории в голове, когда она задёрнула полог своей кровати и повернулась к стене.