***
Она раскрывает глаза и видит, как медсестра в светло-зеленой мантии протягивает ей маленький сверточек. И кажется, сердце вот-вот перестанет биться. Красноватое личико, крохотные ручки, забавный носик и глаза мутно-фиолетового цвета, который уже через неделю превратиться в настоящий оттенок, полностью изменившись. — Ну здравствуй, Хьюго, — улыбается она. — Вам прислали подарок, — медсестра вежливо протягивает небольшую коробочку, завернутую в пергамент для посылок. Черный футляр с сияющими серебристыми буквами «Моей Гермионе». Не может быть! Впрочем, может. С его связями в различных магических сферах он, находясь на конференции во Франции, узнал о рождении её ребенка раньше, чем Рон. Внутри — необыкновенно красивое ожерелье-паутинка с мерцающим паучком посреди. Оно волшебно прекрасно, но только лучше не думать о его предположительной стоимости. А под ним на темно-синем бархате — только аккуратный кусочек пергамента со знакомым, подчеркнуто безупречным почерком: «Грейнджер, поздравляю с рождением наследника! Ну, и Уизли тоже! А это — паук на удачу. Должна же у тебя быть какая-нибудь ещё „слизеринская гадость“ (кроме меня). Уже схожу с ума и рвусь домой, к тебе. Твой Д.М.» А она лишь счастливо улыбается, глядя в широко распахнутые глазки обладателя редкого имени герцогов и лордов. Она тоже сходит с ума и рвется домой, к своей «слизеринской гадости».***
Первый рабочий день. Родной Отдел магического контроля и правопорядка. Все как-то непривычно и даже ново после такого длительного отсутствия. Даже помощник — и тот новый, вместо отправившегося на повышение Майкла Корнера. А этот — совсем ещё мальчишка, наверное, только вчера окончил Хогвартс. «Джейсон Пристли», — вежливо представляется он, едва не свалив на пол несколько папок, лежащих на краю стола. Надо постараться запомнить его имя — ей нравится производить приятное впечатление, особенно на подчиненных. Джейсон выходит в приемную, но тут же возвращается: — Миссис Уизли («Почему я до сих пор не привыкла к этому обращению?»), к вам посетитель. Сдержанный кивок и прохладный внимательный взгляд («Интересно, у кого это я подобному научилась?»). Медленно открывающаяся дверь. Медленно загорающаяся улыбка на её лице. Чёрт возьми, как всегда — безупречен. — Поздравляю вас с возвращением к работе, мисс Грейнджер, — обращение, тщательно выделенное холодно-вежливой интонацией заставляет смешного Джейсона удивленно поднять брови. — Я хотел бы поговорить с вами о некоторых проектах в области обеспечения правопорядка. Лично. Джейсон моментально испаряется, плотно закрывая за собой дверь. Хороший мальчик, толковый — все понимает без объяснений. А официальная холодность тает во взгляде, превращая серый лёд в плавящиеся айсберги. Все ближе. И сгорать в безумном огне этих глаз… — Ты ненормальный, — шепчет она, обвивая руками его шею и растворяясь в обжигающем долгом поцелуе. — Я знаю, — как выдох, и запирающее заклятие, брошенное не глядя, но угодившее прямо в дверь. («Он же Малфой. А значит, идеальный во всем!»). И кровь превращается в раскаленную лаву, вырываясь сбивчивым жарким дыханием, в котором растворяются все мысли, оставляя лишь неудержимый танец сердца, выбивающим его опьяняющее имя… Ты мой, сероглазый король, только мой…***
— Признайся, Грейнджер: сына ты любишь больше дочери! — Ничего подобного, — фыркает она с улыбкой. Он, кажется, не верит. Вредина ты, Малфой — и годы тебя не изменят. Вредина, но порой подмечаешь то, что другие и сами не осознают. — Пап, это очень здорово! — кричит им светловолосый худощавый мальчишка, катающийся в их магловском парке на лошади. Скорпи, почти точная копия Драко в детстве, только он как-то теплее, мягче. Ему, как и Розе, скоро одиннадцать. И им вовсе не в новинку такие «семейные» прогулки — Астория совершенно не интересуется жизнью сына, предоставив его воспитание отцу и эльфам-нянькам. Рон у неё не такой, хотя ей искренне хотелось бы познакомить Драко с Розой и Хьюго. А она искренне забавляется ошеломленным видом работников парка, впервые увидевших десятилетнего мальчишку, с легкостью управляющегося с норовистым скакуном. Он же Малфой — идеален во всём. Со Скорпиусом у них с самого начала сложились дружеские доверительные отношения. На фразу Драко о том, что Гермиону нужно называть только «миссис Грейндж… Уизли» она смерила его таким взглядом, что больше к подобному воспитательному моменту уже не было необходимости. Скорпи это понравилось. Они не сотрудники в её министерском отделе и не учитель с учеником с сорокалетней разницей в возрасте. Они — друзья. Вот только часто, болтая о всяких пустяках со Скорпи или играя с ним, она замечает взгляд глаз цвета серого льда, в котором появляется какая-то непривычная дымка грусти и сожаления. «Грейнджер, а может быть…».***
Десять лет. Первая круглая дата, первый настоящий юбилей. Они договорились праздновать только втроем — Рона, к сожалению, снова вызвали по срочному заданию на континент. Роза включает магическую музыкальную шкатулку, сияющую огоньками в такт веселой мелодии. Гермиона водружает на стол огромный торт с десятью свечами в виде золотых снитчей — лучший подарок будущему ловцу. Потрясенный Хьюго не может оторвать глаз от этого кондитерского шедевра (даже смешно вспоминать, что раньше она не умела готовить — со сладкоежкой Малфоем научишься всему). Звонок в дверь. Она хитро подмигивает удивленным детям, уже занявшим местам за столом, и спешит ко входу. Ослепительная (хотя чуть смущенная) улыбка, сияющий взгляд теплого серого льда, легкий дружеский поцелуй в щеку. Как всегда, безупречен. — Проходи, — приглашает она гостя в дом. Это — их праздник. А, если что, потом она выкрутится. Убедила ведь она его, что Хьюго — имя её покойного прадедушки, на которого так похож сын. — Скорпи немного приболел, — объясняет Драко, минуя небольшой коридор. А потом — как всегда при появлении Малфоя — взрывы восторгов и восхищения. — Это же «Сатурн»! — восклицает потрясенный Хьюго, ошеломленно глядя на подаренную черно-золотую блестящую метлу. — Это же эксклюзивная модель. — Наверное, — равнодушно пожимает плечами Драко и весело подмигивает Гермионе. — Мне показалось, она вполне неплохая. («О Мерлин, сколько же она стоит»!). — Неплохая? Да она просто потрясающая! — радостно восклицает мальчик. — Это мне? — удивленно переспрашивает Роза, устремив взгляд темно-карих глаз на «Новейший сборник волшебных растений». («И как он запомнил, что она обожает травологию?»). — Конечно, — кивает Драко. — А ещё, смотри: любое растение на картинке можно превратить в настоящее, а потом, если захочешь, снова сделать картинкой. ("О Мерлин, сколько же эта книга стоит!"). — Гермиона, не будь занудой, — смеётся он. — В День рождения о деньгах не думают. („Легилимент чёртов!“). А потом — торжественное задувание свеч, долгожданное поедание торта, шутки, веселье и беззаботная радость. Драко явно сегодня „в ударе“ — множество школьных историй и баек, занимательные рассказы, прекрасные знания в самых разных сферах магических наук — от квиддича, дуэлей и фехтования до травологии, астрономии и шахмат („Да, у Рона красноречие и интеллект никогда не были его ‚коньком‘). Восторг на лицах сменяется безмерным уважением и интересом, шоком и восхищением. А она почти все время улыбается и молчит, глядя на него с той самой дымкой грусти и сожаления во взгляде. ‚А может быть…‘.***
— Прекрасный ловец! — улыбается Драко, с восхищением глядя на маленького Хьюго, сумевшего ловко поймать игрушечный снитч почти у самой земли. Мальчик гордо вскидывает голову и тут же снова выпускает золотой мячик — он еще не отработал несколько приемов полета. Новая метла быстро и мягко рассекает воздух, поднимая его над зеленым травяным ковром поляны у их дома. А она стоит рядом с ним, с восторгом наблюдая за успехами Хьюго. Он прекрасно летает, а после того, как Драко рассказал и показал ему пару ‚хитростей‘ в полетах, и вовсе дает повод задуматься, что через год Хогвартс получит великолепного ловца. Её сердце замирает от восхищения и восторга, когда он делает резкое пике и тут же ловит снитч — с невероятной легкостью и простотой. Глаза сияют победным ликованием, личико озарено улыбкой, волосы кажется совсем золотыми в свете вечернего солнца. — Грейнджер, у тебя очень талантливые дети, — как бы между делом отмечает Драко, не сводя взгляда с Хьюго. — Но, боюсь, Хогвартс не раскроет всех их талантов. Она вздыхает: — Драко, ты слишком предвзято относишься к Хогвартсу. К тому же, Рон считает, что… — Считает, что им хватит такого же образования, какое у него самого? — прерывает её он, резко обернувшись и глядя с холодной уверенностью — она знает этот взгляд — непробиваемая стена, а сопротивление бесполезно. — У него неплохое образование, — она решает все-таки сопротивляться — хотя бы для вида. Легкая снисходительная ухмылка на совершенной линии губ. ‚Грейнджер, ты сама-то хоть веришь в то, что говоришь?‘. — Гермиона, они заслуживают большего, — голос-сталь — сопротивление все-таки бесполезно. — Наверное, — сдается она, опуская взгляд. — Но Рон… — Уизли не в силах оплатить занятия? — всё-таки он читает её мысли. — Так вот, моя замечательная Грейнджер, насколько тебе известно, на Уизли мне всегда было наплевать, но эти дети — твои. А значит — все самое лучшее у них будет. — Но, Драко… — Никаких ‚но‘. Считай, что я это делаю не для тебя, а для них. Более того — я сегодня же переговорю с учителями Скорпиуса о том, чтобы до совершеннолетия Хьюго и Розы они занимались и с ними. Повторения семейки Уизли я не допущу. Да, сопротивление действительно бесполезно. Она улыбается, глядя в серые глаза своего любимого тёплого льда, которые так и смеются, играя гранями льдинок в солнечном свете — ‚Грейнджер, неужели ты думала, что я сдамся?‘. — Я поймал! — звонкий голос Хьюго летит серебристой струной над землей. Драко улыбается и вдруг, вздрогнув, с усилием прижимает руку к левой стороне груди. — Драко, я прошу тебя — в сотый раз — сходи в Больницу Святого Мунго, — она встревожено прикасается к его плечу. — Заклятие ведь могло дать осложнение на сердце… — Гермиона, — он ласково перехватывает её ладонь, словно ничего и не происходило, — я тебе тоже говорю — в сотый раз — я Малфой, и сердца у меня даже теоретически быть не может. А тогда попало в меня не заклятие Лаванды — это ты сразила меня. Он ласково обнимает её за плечи, незаметно целуя в макушку, вновь устремляя взгляд в лазурно-алое небо, где в лучах заката к ним уже летит солнечный мальчик с золотых снитчем в руке…