Передружба-недоотношения.

Глава 12 «Смотрю на звезды и вижу твои глаза, слушаю музыку и слышу твой голос, целую в губы и ничего не чувствую». Она рядом, отвернувшись сдерживает обиду. Я лежу рядом, плотно упираясь в холодную стенку. Слышно, как шмыгает её носик, как бешено стучит сердце. Это моя вина, что Мари плохо. Я не должен был её целовать, должен быть терпеть, ждать, надеяться. Но ведь рано или поздно это бы произошло, и мне тогда было бы точно также паршиво. Маринетт повернулась ко мне, закрывая лицо руками. Она ничего не сказала, лишь кашлянула. Мне это сразу не понравилось, но докасаться до неё мне противопоказано. А вдруг обниму, и тогда сделать ещё хуже. — Адриан, п-по-оцел-луй меня, — заикаясь на заветном слове, она убрала руки с лица и тогда я увидел слёзы. Я вновь увидел глаза полные слёз. Такие же голубые и бездонные, как у Леди. В тот день она впервые потерпела поражение, но не в бою, а в силе. И в этом виноват только я: ведь это именно я ударил злодея так, что он отлетел на пару метров, сломав своим телом вещь с демоном внутри. Но только человек освободился, а гордая душа моей напарницы нет. Она освободила бабочку из тёмного плена и не посмотрела ей вслед. Вместо этого она упала на колени, а по её щекам потекли слёзы. Тогда я подумал, что все девушки плачут по пустякам, и гордая героиня прямое тому доказательство. С тех пор девичьи слёзы стали для меня показателем слабости и неуверенности. — Ты ведь не хочешь этого? — я спросил девушку напрямую, спустив улыбку в небытие. — Я отказала тебе и это очень больно, ты, наверное, не хочешь больше со мной дружить, — Мари зарыдала, не отрывая взгляд от меня, — и поэтому ты можешь ещё раз поцеловать меня, я хочу сделать тебе приятно, не разбив сердце окончательно. — Ох, какая же ты все-таки маленькая и глупенькая, — я сел на колени, медленно поглаживая девушку по волнистым локонам, — мне не больно (вру), я ведь взрослый (мне очень больно) и это в порядке вещей. Поэтому не переживай, я останусь твоим другом. — Но ты будешь страдать. — Переживу. Ты и твоя радостная улыбка мне важнее, чем любовь. Она не ответила, уснула, пока я строил из себя принца со стальным сердцем. Но на самом деле я готов разрушить всё и всея, мне ещё никто не отказывал. Она первая, кто ценит меня, как друга, а не предмет обожания. Я аккуратно слез с кровати, предварительно накрыв девушку одеялом. Мой путь лежит на балкон, хочу посмотреть на звезды и послушать музыку для лучшего успокоения. Прохладный весенний ветер гуляет по Парижу, на небе ни тучки, звезды как никогда яркие. Я всматривался в каждую, напевая мелодию, которая первая пришла на ум.

Ты летящий вдаль, вдаль ангел,

Ты летящий вдаль, вдаль ангел.

Ты один только друг, друг на все времена,

Не много таких среди нас,

Ты летящий вдаль беспечный ангел.

Но слушая свой голос, я слышу её. Мне уже мерещится всякая небылица, кажется, сильно запал. Чтобы отогнать мысли, я поднял глаза к звёздам. Две ярко голубые точки, что так сильно выделяются на небе заставили меня отвернуться. Её глаза, они меня гипнотизируют. Но я хочу быть с ней, хочу держать за руку и целовать. Тот поцелуй получился сам собой, я дал слабину в обороне чувств и сорвался, утолив внутренний голод. Я буду старается видеть в ней друга, а не любимую девушку. Все-таки у неё есть Натаниэль… зачем ей лишние хлопоты в любви? С такими мыслями я покинул балкон, вернувшись в комнату. «Как же я хочу, чтобы мои чувства к ней остыли. Хоть на недельку. Тогда я бы смог быть с ней без проблем». Плагг загорелся зелёным пламенем, не просыпаясь, а потом стал прежним. Что это было? Сон что-ли неприятный? Маринетт посапывала, обнимая меня, как и должно быть. Привычку выработала отменную, жаль, что бесполезную. Перед сном я легонько чмокнул иссиня-волосую в лоб, но… ничего не почувствовал. Так пусто и грустно на душе, будто она кричит. Что произошло? — Кот, ты сделал ужасную ошибку.