Кошки-мышки

      Пробираться в поместье Кучики без спросу ― не проблема для наследницы другого из Великих Домов: она вечность истоптала сюда дорогу, она знала здесь каждый уголок, она беспрепятственно исследовала здешнюю местность и народец, не взирая ни на какую охрану.       ― Ой, О-Маэ-сан, глядите-глядите, какая красивая кошка!       Старая кухарка дергает несмышленого служку за ворот и загоняет того в дом, в поклоне испрашивая извинение перед гостьей за неподобающее тыканье пальцем в ее сторону.       Йоруичи хмыкает лишь, передергивая усами: новичкам простительно незнание ее секрета, зато те, кто служил у Кучики не первый десяток лет, прекрасно знает, что любым другим кошкам в это поместье ход заказан. Равно как и других женщин здесь быть не может. У 28-го главы клана особенное отношение что к первым, что ко вторым созданиям.       Плоская крыша поместья обрывается на западном крыле, там, где находилось самое тихое место сада. Кошка направляется именно туда всякий раз, когда не находит старого друга ни в одной из комнат его дома. Бьякуя нетороплив и вежлив, он не склонен к спонтанным визитам или к импульсивным прогулкам, и раз уж он вернулся со службы домой, то исчезнуть из него так просто не может. Йоруичи знает, что исчезнувшего хозяина поместья следует искать не в личном Сенкаймоне на территории имения, а в небольшом семейном храме. Кошка всегда находит в него дорогу по запаху ― запаху неустанно горевших свечей, что сменяли с завидной регулярностью, запаху сладко-пряных примул, которые так любила женщина с глазами в тон им, запаху устойчивой тоски по ней, что томила любившего ее некогда-мужа, ныне закоренелого вдовца.       Кошка замирает на краю крыши и, свесившись с той, неотрывно следит за Бьякуей, который как раз хлопотал перед домашним алтарем. Там он всегда необычайно тих, под стать замершему в этом месте времени. Встречаясь с утраченной женой, Бьякуя невероятно сосредоточен и обостренно чувственен. Он с неимоверной любовью проводит пальцами по каждой линии на ее портрете. Он с придыханием шепчет, волнуя пламя свечей вестью о том, как сильно тоскует. Он часто хлопает ресницами, пытаясь удержать подступившую влагу к глазам. Непробиваемый капитан может позволить себе это, зная, что в такие моменты никто не потревожит его, а значит и не увидит его слабины.       Впрочем, свои эмоции обзывает слабостью лишь сам капитан Кучики ― принцесса Шихоин же видела в том совсем иное. Ностальгия. Порыв. Откровение. Истинность. Человечность. Йоруичи способна подобрать сотню слов для подобного явления, ведь она знавала того, иного, Бьякую в самые лучшие его времена, а потому звать его импульсивность слабостью не смела. Малыш Бьякуя слыл капризным, упрямым, заносчивым, надменным ― кем угодно, только не слабаком, ведь полвека прятать себя настоящего под сооруженной для чужих глаз маской сумеет только очень сильная душа.       «Но тебе же этого мало, так? Ты же хочешь еще и еще проверить свое треклятое сердце на прочность!» ― Йоруичи превращается в девушку и резко, нервно одевается: даже ей не хватит беспардонности заявиться голой в этом скорбном месте, да и ударить в грязь лицом перед Бьякуей, который предпочитал кротких женщин своевольным, тоже не входило в ее задачу.       Облачившись в привычную униформу, Йоруичи кошкой спрыгивает в траву и бесшумно приближается к домашнему храму Кучики. Бьякуя не слышит ее, точно: гостья мастерски скрывает свое присутствие и без плаща, маскирующего реяцу. К тому же Бьякуя слишком «занят» сейчас, застыв истуканом перед алтарем с нетленным портретом. Йоруичи ненавидит его, этот портрет, и ту женщину, что на нем, и то, что она сделала с ее любимой игрушкой. Невзрачная, мелкая, тихая, так похожа на серую мышку, Кучики Хисана сцапала сердце Бьякуи покруче самого жадного хищника.       «Что ж за сила у тебя, гадкая дев…» ― Йоруичи ловит ухом подозрительный звук и рефлекторно разжимает стиснутые давеча со злости кулачки. Она недовольно сводит брови, сердитая, морщит нос, вся обращается в слух и стрелой, натянутой на тетиве для полета, ударяется стопроцентным вниманием меж лопаток поникшей спины хозяина дома. Позабыв про осанку, задвинув свои стойкость и гордость куда подальше, аристократ, склонив голову, уперевшись руками в дощатый пол, тихо ронял слезы на свои колени, преклоненные навечно перед почившей до срока женой.       Эта картина завораживающая по своей трогательности и ужасающая одновременно. По коже Йоруичи пробегает мороз, поднимая на той все волоски на дыбы. Разбитый горем сильный капитан ― невероятно жалкое зрелище. «Жалкое» не от того, что вызывало жалость, а от того, что вызывало непреодолимое желание пожалеть…       Растерявшийся мужчина страшно беспомощен. Йоруичи знала об этом не понаслышке: у нее уже имелся подобный пример, хоть у лишившегося всего Киске отняли в разы меньше того, что судьба забрала у Бьякуи. Растворившийся в своем горе мужчина ещё и беззащитен ― он способен запросто пропустить удар в спину, умереть совсем бездумно, добровольно стать самой легкой добычей. Мужчины ― это все те же маленькие мальчики, не способные противостоять обыденности, хоть мужества и силы в них хватит с лишком даже на сотню миров…       Тонкая смуглая ладошка ложится поверх мраморных безжизненных пальцев, обжигает их тут же своим жарким теплом, обвивает близкой близостью, в прикосновении рождая поддержку.       Бьякуя вскидывает взгляд на потревожившего его боль свидетеля и, увидев кто это, ошарашено хлопает ресницами. Бьякуя воровато оглядывается, силится выдать хоть слово, но его пресекают обычным мотанием головы и еще большим смыканием переплетенных пальцев.       ― Не нужно слов, малыш, я все понимаю и согласна помолчать.       Йоруичи поворачивает голову и смотрит на портрет усопшей Хисаны, а пораженный до глубин души Бьякуя смотрит на четко очерченный ее профиль и не ловит в нем никаких расплывшихся в обмане черт. Бьякуя растерянно косится на их соединенные руки, чувствует, как от усердных объятий пролегает испарина меж них, и осязает будто бы заново давно забытое тепло не женщины, а дорогого человека. Он устало закрывает глаза: его терзания кажутся теперь такими нелепыми. Драная кошка расцарапала ему сердце и оставила в душе след не меньший участливой нежности «замызганной руконгайки». Старейшины клана правы: Бьякуя не умеет выбирать себе достойную пару. Но ведь он и не выбирает ― просто любит и греется в тепле рук любящих его в ответ женщин.