Кошки-мышки

      — Это бесчестно! Заниматься этим здесь, сейчас, в рабочее время?!       — Да чихать я хотела на твою гордость. Давай, не стесняйся.       На звучный женский смешок отвечают негодующим мужским пыхтением:       — А если кто войдет и увидит нас в столь компрометирующий момент? Если тебе совершенно наплевать на репутацию, то я еще имею обязательства перед домом, которому обязан жизнью.       — Пфу-ух, что ты как малолетка, Бьякуя? Меньше слов — больше дела. Раздевайся уже.       — Тц, чертова кошка! Только это и знаешь! Слезь с меня я еще даже не начал!!!       Пронзительный хохот наполняет комнату, на что на Йоруичи шикают и даже берутся угрожать Сенбонзакурой.       — О-хо, в ход пошла тяжелая артиллерия, малыш Бья-ку-я-а-а? Ты ж понимаешь, в моем случае это тебя не спасет. Никогда не спасало, ага.       — Ксо! — он вихрем бросается к ней, задевая мебель. — Я докажу тебе, что мое всегда будет сверху!       А она, наглая, заливается смехом, даже не пытаясь ускользнуть:       — Ну уж не-е-ет, сверху быть — это только моя привилегия, уясни уже, малыш. Поэтому стягивай уже с себя эту треклятую форму и сделай женщине приятное, а то я сама начну.       И вновь в кабинете капитана Шестого отряда слышится какая-то возня. Она мало походит на борьбу, скорее — на какие-то неуклюжие танцы или перестановку мебели. Скрип половиц и дзабутонов, шуршание листов на столах, волнение потревоженных листков икебаны — там точно что-то происходило бурное и непривычное для места работы самого невозмутимого и самого дисциплинированного из капитанов Готэй-13.       — Ммм, Бьякуя, люблю я твое красивое тело, знаешь ли…       Слышать ее мурлыканье в сих стенах — также подобно феномену. Стоило младшему Кучики только заступить на свой пост, как его первый же приказ, облетевший все бараки и всех офицеров, гласил одно: не дать приблизиться, а тем более проникнуть в месторасположение отряда предательнице Шихоин, как и любой из черных кошек. С чего же сейчас такие перемены?       — Какие мускулы, муррр-мяу, так бы и облизала их сантиметр за сантиметром.       — Даже не думай!       — А кожа? Будто тончайший шелк…       — Ай, перестань царапать ее!       — Что хочу, то и делаю, ты не отвлекайся, малыш… А-ах! Слишком быстро!       — А чего ты хотела? Я хочу избавиться от тебя поскорее!       — Ты стесняешься меня?       — Не льсти себе, я просто ненавижу тебя.       — Как обидно-о, — тянет Йоруичи, но в тональностях ее бархатного голоска нет ни капельки огорчения. — Ты частишь, Бьякуя. Позволь мне хоть насладиться процессом?       — Хватит с тебя и того, что ты оказалась сверху.       — Может, пока ты пыхтишь, я сделаю тебе…       — А-аргх! — Время в комнате будто замирает с этим вскриком, больше похожим на стон… удовольствия?       — Брось, малыш, мне не сложно одарить тебя приятностью на приятность, — игриво лепечет жадная до забав и добыч кошка.       — Чтоб тебя, — тяжело выдыхают ей в ответ и слышно, как голос капитана дрожит совершенно недопустимо, и так непривычно, и вообще так непонятно, будто он только что, подобно своим офицерам, нарезал вокруг полигона отряда семь кругов кросса.       Абарай Ренджи, находившийся снаружи все это время и, безусловно, слышавший все, что творилось в кабинете начальства, наконец-то рискнул и потянул на себя сёдзи.       — Тайчо-о? — у лейтенанта с глазами размером с два яблока падает челюсть на пол, когда он видит наконец картину за дверью.       Он-то думал, что…       — Ну че уставился? — хмыкает Йоруичи, упершись локтем в колено и подперев кулаком подбородок.       Скрестив ноги, она восседала на спине порядком вспотевшего Кучики, принявшего упор для отжимания от пола. Видимо, с целью физических упражнений он и был раздет до половины, в то время, как его хаори укрывало плечи нанесшей ему визит давней знакомой.       — Абарай, тебя никто не учил стучать прежде, чем войти? — Бьякуя поворачивает к нему свое уставшее, перекошенное недовольством, лицо, при виде которого у любого из подчиненных мгновенно срабатывал инстинкт самосохранения. Но его лейтенант — не тот случай.       — Тайчо, а чего вы тут, кхм, делаете? — беспечно любопытствует он.       Если бы Бьякуя мог себе это позволить, то сейчас от недюжинного возмущения у него лопнули бы глаза, но вместо этого он скашивает их на сидящую на нем Йоруичи и «любезно» предоставляет той шанс самостоятельно расхлебывать кашу, что она же и заварила.       Принцесса она и в Генсее принцесса: Йоруичи скалится торжествующе, как и положено победительнице. Но, вспомнив про Абарая, она прибирает на себя суровый вид и кивает тому на пол:       — В шоги мы играем, что непонятного? — Там и впрямь оказывается деревянная доска с примечательными фишками. — Малыш Бьякуя продул, вот теперь и должен мне тысячу отжиманий.       — Тысячу?! — лейтенант не на шутку удивлен подобным попустительством со стороны своего капитана.       — Абара-а-ай! — вместо тысячи слов. Если Кучики повышал голос, значит, нужно было уносить ноги как можно скорее и как можно дальше.       О том, что в кабинете вообще был кто-то третий, оповещает только громкий хлопок сёдзи, отгородивших ото всех пару синигами. За несколько секунд атмосфера вокруг них в комнате оседает, и в тишине заново рождается нарушенный диалог.       — Думаешь, он заметил? — Бьякуя переворачивается на спину и ловит за бедра Йоруичи, усаживая ее на себе поудобней.       — Чтобы такой спектакль и не сработал? — она стягивает с плеч хаори и дерзко засвечивает скрывавшуюся под ним наготу. — Расслабься, никто не узнает, и за это сегодня можешь благодарить мою смекалку, наши блистательные сюнпо и шоги, завалявшиеся у тебя на полке.       — Вот еще! — упрямится Бьякуя и горделиво вздергивает нос. — Я бы и без тебя выкрутился, как всегда!       — Так может мне уйти? — не медля, подхватывается она и бесцеремонно переступает через любовника, устремившись к выходу.       Ее цепко ловят за лодыжку и в два счета укладывают на татами.       — Я же говорил: мое будет сверху, — нахально усмехается пробудившийся в капитане озорной мальчишка.       — Ну попробуй, — подмигивает ему хитрая «кошка»: так уж и быть, сегодня она сыграет с ним в «поддавки».