Главное - верить, а дальше все будет.

Неделю спустя       После того дня в Нью-Йорке, Эмма продолжила жить в квартире Киллиана, потому что он был довольно убедителен в доводах, что так ему буде проще о ней заботиться. Ради их отношений Эмма поступилась своей гордостью.       Эмма старалась находить себе занятия, чтобы не тосковать. Приходилось днями находится дома, ведь она клятвенно пообещала, что никуда выходить не будет, пока не сможет нормально наступать на ногу.       Пока Киллиан на работе, Эмма изо всех сил старалась не скучать. Несмотря на то, что Генри довольно часто оставался с ней, составить компанию, Эмма выпроваживала его гулять и развлекаться.       Оказавшись одна дома, она впервые за очень долгое время делала то, что раньше очень любила ‒ занималась разными видами рукоделия. Кажется Киллиан даже был рад услышать просьбу привезти из дому необходимые вещи. Помимо работы, которая отнимала максимум времени, а так же Генри, Эмме удавалось выкроить несколько минут на чтение, которое обычно затягивалось. Прошерстив коробку, она нашла незаконченную вышивку, и поняла, что наконец пришло время её закончить.

***

      Днями напролет Эмма сидела за вышиванием, параллельно просматривая сериал, а когда приходил Киллиан, то прятала вышивку в коробку. Киллиан словно не обращал внимания на то, как Эмма поспешно отрывалась от занятия, видимо считая, что это просто радость от его прихода. На самом деле она хотела закончить эту картину и подарить Киллиану, и об этом намерении знал лишь Генри.       Каждый вечер они все вместе проводили время, словно самая настоящая семья. Иногда просто смотрели какое-то кино, а иногда не замечали, как пролетало время за какой-то старой настольной игрой и беседами.

***

      Поздно ночью, когда Киллиан возвращался из уборной, то застал момент, которой не на шутку его обеспокоил.       Эмма, которая все эти дни спокойно спала, сейчас тяжело дышала, с силой стискивая края одеяла, а на лбу залегли складки, которые еще больше убеждали, что что-то не так.       Присев на краю кровати, он стал подергивать ее за плечо, чтобы разбудить.       ‒ Эмма. Эмма, проснись, ‒ она медленно разлепила глаза, ‒ Родная, проснись.       Проморгавшись, она потерла глаза, уставившись в полумрак комнаты, видимо не в силах разглядеть Киллиана с первого раза.       ‒ Тебе снился кошмар?       ‒ Киллиан, не обращай внимания, ‒ она замялась, ‒ Это просто плохой сон, я привыкла.       ‒ С таким не надо свыкаться, ‒ он погладил ее по плечу, ‒ Что же это за сон такой? Расскажешь?       ‒ Ну, ‒ она нашла его ладонь и крепко сжала, словно это ее опора, ‒ Уже много лет, именно в этот день мне снится одно и то же: как погибли родители. Раньше я кричала и тут же просыпалась, но вскоре перестала реагировать.       ‒ Это случилось в этот день? ‒ догадался Киллиан. В ответ, Эмма лишь сильнее сжала его ладонь.       Переваривая услышанное Киллиан притих на мгновение.       ‒ Прижимайся ко мне и засыпай, а я буду отгонять этот ночной кошмар.       Эмма лишь слабо хмыкнула, но сделала так, как он сказал. Обняв ее, он поцеловал ее в висок.       И уже после этого Киллиан чувствовал, что кошмар ей не снится.

***

      Утром, подавляя зевоту, Киллиан направился в кухню, чтобы сварить себе кофе. И уже у дверей застал разговор между Эммой и Генри:       ‒ Мам, а ты разве не поедешь сегодня? ‒ спросил мальчик.       ‒ Не думаю, ‒ с какой-то грустной ноткой ответила Свон.       ‒ Но ведь ты же каждый год там бываешь, ‒ по голосу было понятно, что Генри был в недоумении.       ‒ Я пообещала Киллиану, и пока я не перестану хромать, он меня ни за что одну не пустит.       Киллиан нахмурился, не понимая о чем все же идет речь. Решив не тянуть с недомолвками, он зашел в кухню.       ‒ Привет, о чем говорите? ‒ своей легкой улыбкой он старался убедить, что не знает, о чем они разговаривали.       ‒ Да можно сказать ни о чем, ‒ одарив Киллиана улыбкой, Эмма опустила свой взгляд в кружку с какао.       Решив больше не приставать с расспросами, Киллиан достал из шкафчика турку и кофе. Но стоило ему поставить турку на огонь, как сзади донеслись слова Генри:       ‒ Мама каждый год ездит в этот день в Нью-Йорк, посетить могилу бабушки и дедушки. Из-за обещания, которое она тебе дала, мама не поедет, а я считаю, что это глупо.       ‒ Видимо, шпионом тебе не быть, сынок, ‒ по-доброму подкалывая, пробубнела Свон в кружку.       ‒ Это для твоего блага сказано, ‒ Генри, явно довольный собой, улыбнулся и показал язык, продолжив есть свой завтрак.       Налив кофе в кружку Киллиан присел к ним за стол, взлохматив густые волосы Генри:       ‒ Все ты правильно делаешь, ‒ Киллиан перевел взгляд на Эмму, ‒ В чем проблема? Если ты попросила бы, я бы спокойно отвез тебя.       ‒ Да нет никакой проблемы. У тебя сегодня, как бы, планы с Дэйвом и Робином. Не хотела дергать из-за такого пустяка. Да и я не сильно пострадаю, если поеду туда не сегодня.       ‒ Ну, а давай поедем? А с ребятами я в следующий раз встречусь и…       ‒ Не нужно этого, Киллиан, ‒ прервала она мягко, ‒ Я не хочу, да и не собираюсь, доставлять неудобства. Да, я не отрицаю, что мне важно поехать сегодня на могилу родителей, но и рушить твои планы с друзьями я тоже не хочу. И поэтому этот вопрос больше не обсуждается, давайте говорить о чем-то другом.

***

      После завтрака Генри развлекался с новой видеоигрой, а Эмма, удобно устроившись на диване в гостиной, читала книгу.       Киллиан зашел в комнату, попутно нажимая кнопку «отбой» на телефоне и присел рядом с Эммой.       ‒ Планы поменялись, поэтому собирайся. Поедем в Нью-Йорк.       Устало вздохнув, она оторвалась от книги.       ‒ Киллиан, я же…       ‒ У Дэйва появились свои дела, ‒ перебил Киллиан, ‒ А Робину пришлось поехать на работу, чтобы найти какие-то необходимые бумаги, ‒ увидев прищуренные глаза Эммы, он на секунду умолк, не понимая, в чем она его подозревает.       ‒ Что? Что такое?       ‒ Отчего мне кажется, что ты врешь? ‒ Эмма продолжала пристально смотреть на него.       ‒ Я не вру, ‒ слишком резко возразил Киллиан.       ‒ Да? А если я сейчас позвоню Дэвиду и спрошу?       ‒ Ну, звони, ‒ Киллиан понимал, что дело проигрышное. Он действительно соврал, и Эмма поймала его на этом.       Она уже достала из своего кармана мобильный и набирала номер. Не прошло и минуты, как она сказала «Алло», и Киллан не выдержал.       ‒ Ладно! ‒ понимая, что спалился, он выхватил у нее телефон и с удивлением обнаружил, что она и не звонила никому, а, как оказалось, лишь делала вид.       Посмотрев на Эмму, он увидел, как со смешинками в глазах, она сдерживала смех. Эмма широко улыбнулась, кажется его укоризненный взгляд здорово её развеселил.       ‒ И зачем врешь? ‒ спокойно спросила Эмма.       ‒ А как быть, если у меня девушка до жути упрямая, ‒ он решил ничего не таить, ‒ Поверь, я ценю твое желание и стремление не мешать моим встречам с друзьями. Ты не хочешь доставлять неудобства, показаться обузой, но это не так, Свон. Для меня ты важнее всех на свете. Ну, не считая Генри, ‒ Киллиан неловко усмехнулся, ‒ И поверь мне, я без колебаний смог бы променять очередные посиделки с друзьями, которых я вижу довольно часто вот уже много лет, на время с тобой. После стольких лет я вновь встретился с тобой, и наконец наши отношения перестали быть дружескими.       Киллиан знал, что эти слова не могли оставить Эмму равнодушной. Ее улыбка и мокрые от слез глаза, говорили о том, как ей это важно.       Потянувшись к ней навстречу, он нежно коснулся губ Эммы. Отстранившись, Киллиан шепнул:       ‒ Ну, хватит разводить сырость на ровном месте. Собирайся, мы поедем в Нью-Йорк.       ‒ Мы? В смысле? ‒ как-то растеряно переспросила Эмма.       ‒ Ну, ты, я и Генри. А что не так? ‒ от ее вопроса Киллиан был растерян не менее.       ‒ Просто… обычно я … обычно я не беру с собой Генри на кладбище.       Киллиан устало вздохнул. Вновь присев, на этот раз ближе, он со всей серьезностью посмотрел на нее.       ‒ Неужто ты насто-о-олько старательно утаивала от сына свое прошлое? ‒ с укором спросил он, хоть и догадывался, что вопрос выйдет риторическим.       ‒ Ну, я старалась, ‒ она попыталась перевести все в шутку, но неудачно. Он видит, что Эмме за это стыдно, и не может больше поучать ее.       ‒ Ладно. Но так нельзя, Эмма. Ты и без меня это понимаешь, ‒ вместо ответа он получил утвердительный кивок, ‒ Я считаю, что Генри стоит поехать. Ты не против?       ‒ Нет, ты прав. Я неправильно поступала, и пора исправляться.

***

      Наконец они доехали до пункта назначения. Перед тем, как поехать на кладбище, Киллиан заехал, чтобы купить цветы. Эмма попросила купить лилии, сказав, что это были любимые мамины цветы.       Сжимая в руках цветы, на Эмму вдруг нахлынули воспоминания, когда она очутилась тут в первый раз. Тот ужасный день она, по сей день вспоминает с сожалением.       Тяжело вздохнув, Эмма пошла вперед, а Генри и Киллиан, словно тени, молча следовали за ней.       Долго шагая по лабиринтам из могильных памятников, Эмма окунулась в мрачные мысли того дня.       Наконец она увидела знакомую могильную плиту. Ее любой бы узнал, если бы знал, что ищет.       ‒ Неожиданно и креативно… ‒ не удержался Киллиан от комментария. На верхушке одной большой плиты примостились два лебедя, своими шеями образуя сердце.       ‒ Коллеги родителей были очень щедры… ‒ ответила Эмма.       Присев на колени, она стала убирать листья, сорняки и прочий мусор. Она не обращала ни на что внимания, но когда заметила, что и Киллиан с Генри тоже расчищают могилу, удивленно замерла. Сын сразу заметил это, и посмотрев на нее, улыбнулся, словно в знак поддержки.       Когда закончили, Эмма стала всматриваться в имена, выбитые на камне.       ‒ Твои бабушка с дедушкой были очень хорошими людьми, Генри, ‒ нарушил тишину Киллиан.       ‒ Да… Хоть и не все у нас было гладко. Особенно, когда они узнали о тебе, Генри… ‒ Эмма продолжала всматриваться в камень, лишь бы избегать их взглядов.       ‒ Вы поссорились? ‒ спросил он.       ‒ Да… Мы с твоим дедушкой сильно поругались, когда они с бабушкой узнали, что я беременна тобой. Было много обидных слов, в итоге которых я ушла, захлопнув дверь и не вернулась, ‒ тихо шмыгнув носом, Эмма почувствовала, как глаза в миг становятся мокрыми и слезы вот-вот польются.       ‒ Ты не обязана сейчас все рассказывать, Свон, ‒ Киллиан взял ее за руку и крепко сжал.       Но что-то внутри Эммы понемногу начало трескаться и рушиться, и поэтому она продолжила:       ‒ Последующие месяцы мы с ними не разговаривали. Но в один момент я поняла, как мне без них плохо и одиноко. Я пыталась связаться с ними, наладить отношения, писала письма, даже посылала снимки с УЗИ, но было без толку. Они не желали меня ни знать, ни видеть, ‒ слезы скатись по щекам, она закрыла глаза и стала медленным дыханием успокаивать себя, чтобы просто не разревется, хотя Эмма была уже близка к этому.       Через некоторое время Эмма, заглянув в глаза Генри, улыбнулась, погладила его по лицу и сказала:       ‒ Но знаешь, в итоге-то мы помирились.       ‒ Как же? ‒ в его глазках тут же вспыхнул блеск любопытства.       ‒ Благодаря тебе. Когда роды начались, я была на улице, без телефона, без ничего. Я просто хотела прогуляться. Меня так скрутило, я не знала, что делать, и в итоге один прохожий помог. Он вызвал скорую и был со мной до самого прибытия в больницу. Помогал заполнить бумажки. И когда меня уже собрались увезти, я попросила его позвонить моей маме и сообщить где я. И, как потом выяснилось, он выполнил просьбу.       Когда все закончилось и меня перевезли в палату вместе с тобой, то твоя бабушка была первой, кто меня навестил. Она очень хотела увидеть тебя. Призналась, что желала увидеть еще с того момента, как увидела те снимки с УЗИ, ‒ Эмма широко улыбнулась, ‒ Увидев тебя, она не смогла сдержать улыбку, говорила, что ты самый красивый мальчик, которого ей доводилось видеть. А буквально на следующий день, дедушка тоже захотел увидеть тебя. Он пришел с цветами и маленькой шапочкой и носочками для тебя. Мы быстро обо всем забыли и помирились, и это лишь благодаря тебе, малыш.       Генри широко улыбнулся, переглянулся с Киллианом и вновь посмотрел на Эмму, и словно заметив ее сосредоточенный и хмурый взгляд, насторожился:       ‒ Мам, что такое?       ‒ Генри, прости меня. Пожалуйста прости, что я тебя отталкивала. Просто я много совершила в жизни ошибок. Но что я точно никогда не назову своей жизненной ошибкой, так это тебя. ‒ Эмма крепко обняла его, и спустя секунду, почувствовала ответное объятие. Сейчас на душе у Эммы было так легко, как никогда прежде. То, что ее беспокоило и мучило долгие годы, словно испарилось, она отпустила все проблемы и теперь на их место пришло спокойствие.