Лепестки из прошлого

      Сириус постарался как можно тише припарковать мотоцикл в саду Поттеров. Был уже четвертый час, и в окнах внушительного особняка свет давно погас. Чтобы поставить мотоцикл обратно в сарай, пришлось вновь прибегнуть к магии. На сей раз решили не рисковать и войти в дом через черный ход, предварительно вновь воспользовавшись волшебными палочками. Похоже, им повезло — мистер и миссис Поттер давно преспокойно спали. В комнате Джеймса, едва слышно шипя и потрескивая, крутилась в проигрывателе пластинка — песня давно уже отзвучала, и она смолкла в ожидании, когда ее перевернут на сторону В. Но Сохатый снял ее с проигрывателя и вернул в картонную коробку.       — Вот это я понимаю прошвырнулись! — блаженно протянул Сириус, растянувшись на кровати. Джеймс ухмыльнулся. Его план удался сполна: встряска произвела на друга положительный эффект. А пережитое столкновение с грабителями и его веселенький исход окончательно вернули его к жизни. Сохатый лег рядом, толкнув друга, чтобы тот подвинулся, и уже практически заснул, как вдруг тоже сонный голос Сириуса вернул его к реальности:       — Сохатый, я тут подумал…       — Ни фига себе! — изобразив изумление, промычал в подушку Джеймс. Сириус, лениво хохотнув, продолжил:       — Что-то за все то время, пока я здесь, ты ни разу не упомянул Эванс…       Джеймс долго не отвечал. После той грандиозной сцены у озера он больше ни разу не подошел к Лили Эванс. Даже в поезде. И на вокзале не удостоил и взглядом. Сколько раз доселе он слышал от нее резкие слова! Еще бы, ведь Джеймс волочился за Лили со второго курса, всячески выпендриваясь в ее присутствии, надеясь привлечь внимание. И действительно привлекал его со стороны всей школы, где за ним уже бегало практически столько же девчонок, сколько и за красавцем-Блэком — то есть почти все. Но только Лили упорно продолжала его отшивать. Закончилось все тем, что при стычке со Снеггом Эванс, разругавшись с бывшим лучшим другом, выдала Поттеру все, что о нем думала. Это был тяжелый удар! Никогда еще резкие слова, брошенные на глазах у половины однокурсников, не приносили такой обиды. Сохатый понимал, что невольно оказался причиной ссоры Лили и Нюниуса. Он был готов разорвать на мелкие кусочки этого сопливого слизеринца, посмевшего назвать Лили грязнокровкой, и непременно сделал бы это, если бы Римус вовремя не вмешался. Все оставшееся время Поттер был так подавлен, что не осмелился больше приблизиться к Эванс. Она уехала жутко расстроенной — со Снеггом, как теперь было известно всему Гриффиндору, она окончательно порвала не только дружбу, но и любые другие, даже приятельские межфакультетские отношения. И впервые за все эти годы Поттер так и не написал ей ни одного письма за все лето. Хоть Эванс и никогда не отвечала, раньше он буквально заваливал ее совами. Но не теперь. Самолюбие окончательно, с громким треском пошатнулось. Джеймс в конце концов признал, что Эванс никогда не будет к нему благосклонна после того, что произошло. И был готов сдаться. Впервые в жизни.       — Ты что же это, так и не написал ей ни разу за все лето? — вывел его из задумчивости Сириус.       — Нет, — Джеймс перевернулся на бок. — Давай спать, Бродяга. Глянь — уже светает.       Блэк, знавший Поттера как самого себя, мгновенно все понял и послушно затих. Буквально через пять минут он уже мирно сопел. А Джеймс до самого рассвета так и лежал неподвижно, уставившись в окно полным обиды и тоски взглядом.

***

      Приезд Алисы и впрямь стал для Лили настоящим избавлением. Теперь-то Петунья при любых обстоятельствах не могла заставить ее сидеть взаперти. И даже Снегг не был помехой для того, чтобы прогуляться по городу: Лили прекрасно знала, что в присутствии Алисы Северус не подойдет к ней и не будет пытаться вновь извиниться и вернуть то, что сам же и разрушил. Что касается родителей, то они искренне радовались приезду гостьи. В обществе лучшей подруги Лили словно вдруг ожила, встрепенулась и начала наконец получать удовольствие от оставшейся пары недель каникул. Вдвоем девушки с упоением гуляли по городу, ходили в кино, приводившее чистокровную Алису в полный восторг, бегали купаться к ближайшей речке. Как-то раз, в конце концов натолкнувшись на Вернона Дурсля и по правилу приличия познакомившись с ним, подруги после не раз обсуждали его. Вот и сегодня, загорая на берегу реки, они вновь вернулись к этой теме.       — Послушай, и как только твоя сестра может быть от него в восторге? — негодующе воскликнула Алиса.       — Сама не понимаю, — отозвалась Лили. — Честно говоря, он мне не понравился, как и маме с папой, между прочим. Неприятный тип.       — Нет, признаться, они друг другу подходят, — заметила Ревелл. Эванс весело фыркнула, а подруга со смешком продолжила: — Ну правда, Лил! Твоя Тунья тоже совсем не подарок. Вообще удивительно, что вы с ней родные сестры. Она противная!       — Она не всегда была такой, — бросила Лили не поднимая головы. Алиса промолчала. Она прекрасно знала с рассказов лучшей подруги, что когда-то сестры Эванс были неразлучны. И именно тогда Петунья была совсем другой. Но когда выяснилось, что Лили — волшебница, между сестрами пролегла тень. И теперь, почти шесть лет спустя, они неумолимо отдалились друг от друга.       — Как думаешь, почему она не хотела, чтобы ты пересекалась с Верноном? — вновь глянула на подругу Алиса. Лили, перевернувшись на бок и оперевшись на руку, в свою очередь посмотрела на Ревелл, лежавшую напротив в точно такой же позе, и ответила:       — Она не хочет, чтобы он узнал о существовании волшебства. А правда обо мне раскроет эту тайну. Хотя мне кажется, что Петунья напрасно тратит силы: такие люди, как этот Дурсль, стараются упорно не замечать магии, даже если она совершается у них под носом.       — Знаешь, а может, она боялась, что ты понравишься ему вместо нее? Ну правда, Лили! — воскликнула Алиса, когда подруга рассмеялась на эти слова. — Ты у нас красавица, а о ней, прости конечно, то же самое сказать гораздо сложнее. Может, если бы характер у нее был другой…       — Да нет, Алиса, — прервала ее с улыбкой Лили. — Она просто боится, что из-за моего, как она выражается, «уродства» пострадают их отношения.       Нежась на солнышке, девушки еще некоторое время помолчали. Припекало. Слабый теплый ветерок едва ворошил траву, в которой они расположились. Речная вода лениво журчала, гонимая течением. В кронах деревьев оглушительно щебетали птицы, а воздух одурманивающе пах полевыми цветами. Умиротворенные подруги чуть было не уснули, как Алиса вдруг вновь подала голос:       — Кстати об отношениях. Что-то за все время, пока я у вас, Поттер не подавал признаков жизни, — хитро прищурившись, девушка внимательно и многозначительно глянула на подругу. Лили вмиг вся напряглась и нахмурила очаровательное личико. Как всегда, когда они говорили о Поттере. — Раньше тебя постоянно совами заваливал, а теперь…       — Алиса, давай не будем! — устало попросила ее Лили. — Только я расслабилась и успокоилась без него…       Ревелл, хихикнув, замолчала. Эванс же глубоко задумалась. В эти дни она и впрямь ни разу не думала о Поттере. Но сейчас, после слов Алисы, сознание ее словно напряглось. И правда, ведь на извечного позера, безмозглого задаваку и идиота Поттера такое тихое поведение совсем не похоже. Раньше каждое летнее утро начиналось с его письма. Многие она даже просматривала, если делать было и впрямь нечего, прочие же, не читая, швыряла в камин. Тут уж поделать было нечего: когда-то давно подметивший это Снегг и еще раньше заметившая Алиса были полностью правы — Джеймс Поттер действительно увивался за ней, за спокойной, послушной, образцовой студенткой, старостой Лили Эванс. Деваться от его вечных приставаний и позерств было просто некуда. Копя в себе раздражение, Эванс не раз срывалась на него, возмущаясь вечным громогласным «Эй, Эванс!», «Эванс, ты и я, Хогсмид, сегодня в три часа?», «Эванс, детка!». Во время грандиозной ссоры у озера после СОВ по ЗОТИ она наконец высказала все, что о нем думала. Но тогда ей даже не пришло в голову обратить внимание: а ведь после этого Поттер ни разу не глянул на нее, не заговорил, не попытался пристать, да и вообще словно избегал встречи ближе чем на двадцать футов!       Только сейчас Лили осознала, насколько же все это было странным. Она так привыкла к постоянному вниманию Поттера, а вернее, к его неизменным попыткам привлечь ее внимание, как бы ее саму это ни раздражало, что теперь его молчание было более чем удивительно. Интересно, почему это он не попытался в очередной раз к ней подкатить, заговорить, помириться после ссоры и даже не написал ни разу? Неужели наконец понял, что ему ничего не светит? Лили знала, что эти перемены, о которых она когда-то так мечтала, должны радовать ее, но вместо чувства долгожданного облегчения она испытывала почему-то озабоченность и встревоженность.       Уже вечером, лежа вместе с Алисой на покрытом мягким, ворсистым ковром полу в своей спальне, листая журналы и слушая одну из самых любимых пластинок, Лили невольно снова и снова возвращалась к мысли, посетившей ее на берегу реки. Что же получается, неужто Поттер, после того, как она его, что называется, продинамила у озера на глазах у всех пятикурсников, нашел себе новый объект приставаний, а ее оставил в покое? Сколько раньше она мечтала наконец отделаться от него! А теперь вдруг эта мысль совершенно неожиданно для нее самой ударила по гордости. «С чего бы это вдруг?» — невольно подумала девушка без особой радости.

Itʼs only love and that is all, Why should I feel the way I do? Itʼs only love and that is all But itʼs so hard loving you.*

      Громко играла песня. Алиса, тоже любившая магловскую музыку, тихонько подпевала. Казалось, она совершенно не замечает того, что происходит с подругой. И вправду, лучше пусть не знает. А то еще подумает, что ей интересен этот напыщенный индюк Поттер! Вздохнув, Лили вновь вернулась к своему журналу.

***

      Солнце стремительно клонилось к закату, а на втором этаже особняка Поттеров вовсю кипела бурная деятельность: Сириус и Джеймс собирали чемоданы. Завтра им предстояло наконец вновь вернуться в Хогвартс. Поэтому сейчас оба парня паковали свои новые, тщательно отглаженные миссис Поттер школьные мантии, рубашки и прочие атрибуты формы, красную с золотом форму гриффиндорской команды по квиддичу, котлы, препараты для зелий, новые учебники, купленные неделю назад в Косом переулке, и прочие мелочи. Даже удивительно, по какой обширной площади они умудрились разбросать свои вещи за все это время! Сириус, воспользовавшись тем, что кроме Джеймса, слава Мерлину, никого в комнате не было, прятал на дно чемодана солидный запас магловских сигарет. При этом он то и дело невольно бросал взгляд на дверь. Мерлиновы труселя, и как только Сохатый ухитряется вот так вот спокойно каждый раз провозить свои сигареты в чемодане? Или, может, это просто ему так тревожно с непривычки? Ясное дело, что мистер Поттер, сам куривший трубку, даже если бы и нашел вдруг у парней сигареты, едва ли бы рассердился слишком сильно. В конце концов, он явно не стал бы пенять на них за эту привычку, коль ею грешен сам. Но вот миссис Поттер…       Джеймс любовно паковал свой новенький «Нимбус 1700», оглаживая каждый прутик и не сводя с метлы зачарованных глаз. Это была его главная гордость — новейшая модель скоростной спортивной метлы, лучше которой по показателям на данный момент нет во всем мире. Он уже представлял, как впервые выйдет с ней на поле. Вчера они с Сириусом опробовали ее в саду, надежно скрывшись в тени деревьев, но все же не могли проверить всех ее свойств здесь, в Годриковой Впадине. Тем не менее друзья сошлись во мнении, что лучшей метлы определенно нет.       Неожиданно дверь отворилась, и не пороге появилась миссис Поттер. Сириус, вздрогнув всем телом, выронил из рук последнюю пачку сигарет и молниеносным движением успел-таки затолкать ее ногой под кровать. Джеймс наконец оторвался от своей метлы.       — Джейми, дорогой, тебе тут еще одно письмо, — ласково произнесла мать, протягивая сыну конверт. — Снова из Хогвартса.       — Еще? — Джеймс удивился. Что это еще за письмо? Они же, вроде, еще не прибыли в Хогвартс и не успели ничего натворить!       Миссис Поттер ушла. Сохатый резко развернулся к Бродяге, ошарашенно уставившись на него. Тот, с перепугу так далеко затолкавший под кровать свои сигареты, сейчас не мог достать их — не дотягивалась рука.       — Твою мать! — он уселся на пол и попытался достать пачку, подталкивая ее ногой. Попытка увенчалась успехом, и довольный Сириус только теперь встретился с вопросительным взглядом Джеймса. — Что?       — Как думаешь, что это за письмо? — без особой радости спросил тот.       — Да открывай ты! — рассмеялся Сириус. — Мы ж в школу еще не вернулись, натворить ничего не успели. Хотя…       — Вот и я об этом подумал, — коротко ответил Джеймс, думая о недавней эскападе в одном из лондонских кварталов, и распечатал наконец конверт. Быстро пробежал глазами по письму, и его сердце радостно екнуло:

Дорогой мистер Поттер!

      Сообщаем Вам, что Вы назначаетесь капитаном сборной команды Гриффиндора по квиддичу. В Ваши обязанности входит тренировка вверенной Вам команды и отбор новых игроков. Также Вы получаете право бронировать стадион для квиддича на время тренировок. Дату отборочного тура в команду можете назначить по приезде в Хогвартс в удобный для Вас день.

Искренне Ваша, Профессор М. МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор.

      Все еще потрясенный Джеймс перевернул конверт, и на его ладонь выпал золотой значок: на красном фоне золотой гриффиндорский лев и большая буква «К».       — Бродяга! — громогласно воскликнул он и, вздернув вверх руку с зажатыми в ней письмом и значком, заорал во все горло: — Бродяга, меня назначили капитаном сборной!       — Иди ты? — воскликнул Сириус и в один миг оказался рядом с другом. Вместе они еще раз перечитали письмо, рассмотрели значок. — Круто, Сохатый! Офигенно! — Бродяга, пребывая в не меньшем восторге, стиснул друга в объятиях и отчаянно взъерошил его и без того торчащую шевелюру. — Ну теперь слизеринцам точно трындец! Как всегда, конечно, но хуже!       — Обожаю нашу старушку Минни! — возбужденно воскликнул Сохатый. — Мерлиновы панталоны, обожаю ее! Я и не думал, что выберут меня!       — Сохатый, в квиддиче с тобой во всем Хогвартсе никто не сравнится, — возразил с улыбкой Блэк. — И поэтому старушка Магги закрыла глаза на весь наш послужной список. Ты же знаешь, что она сама квиддич обожает и тоже была ловцом. Ради победы и твоего таланта она даже готова забить на дисциплину!       — Да, правду говорят, что после того, как ее на седьмом курсе во время матча со Слизерином в финале сбили с метлы, она ничего не хочет больше, чем победить их, — кивнул Джеймс. Эта история была хорошо известна всей их команде.       — А кто у нас там ушел из команды? — спросил Сириус.       — Так, — Поттер начал загибать пальцы. — Двое охотников, один ты остался, один загонщик и вратарь. Блин, сложно будет. Ну ладно, фиг с ним! Выберем как-нибудь. Но как же круто!       В избытке чувств Поттер принялся скакать по комнате, выкрикивая:       — Да, я сотру наглые ухмылочки с рож Мальсибера, Эйвери и кого бы то ни было еще! Лишим Хогвартс квиддичной невинности! Покажем им такую игру, которой они отродясь не видели! С нашего с тобой прихода в команду кубок всегда был наш, но в этом году, клянусь трусами Мерлина, он будет офигительно наш!       —  Что ты несешь? — захохотал Сириус. — Какая, к черту, квиддичная невинность?       Но Джеймс его не слышал. Набрав разгон, он прыгнул на свою кровать, и та, скрипнув, отпружинила его в воздух. Высоко подскочив, Сохатый, в истинном блаженстве раскинув руки в стороны, заорал пуще прежнего:       — Ю-ХУ!!!