В изгнании

Мерфи шел. Он снова шел, конечно, по мере возможности, и при этом опираясь на все подряд, лишь бы только не упасть на раненную ногу. И, откровенно говоря, этот лес ему порядком надоел. Лишь только бесконечные деревья и кустарники. А за ними еще деревья и кустарники. Эй, а что это там вдалеке? Ну конечно, очередные гребаные деревья и кусты. И какого черта он вообще куда-то идет? Он же не думает, что землянин встретит его с распростертыми объятьями? Естественно, нет. Джон знает, что ему опять придется бороться за собственную жизнь. Но раз так, то что тогда им движет? Надежда? Нет, на эту хрень ведутся все из Сотни, но только не Джон Мерфи. Даже Кларк, которую он пока считал единственным адекватным человеком в лагере, и та верит в эту долбанную надежду. Но ему нужна была причина получше. А как насчет ненависти? Да, она двигала им на протяжении долгих лет. Ненависть ко всему миру, к каждому его созданию, ненависть к самому себе. Но была ли это ненависть или простое отсутствие выбора, парень из последних сил продолжал идти. Но к счастью, идти пришлось не долго. — Домик на дереве? Да ладно! Кажется, у моего нового друга детство еще в самом разгаре, — с усмешкой произнес Мерфи, оглядывая непривычное строение. — Не хватает еще садовых гномиков и розового забора. Тогда меня точно стошнит от этой ми-ми-мишной фигни. Джон подошел поближе к раскидистому дубу, в кроне которого пряталось жилище землянина. Осталось только найти способ подняться наверх и молиться, что хозяева не будут сразу убивать гостей. — Я не понял, этот землянин научился летать, или здесь просто невидимый лифт? — спрашивал парень сам себя, пытаясь найти способ войти в дом. Сделав добрых 20 кругов вокруг дерева, Мерфи сел на землю, окончательно убедившись в том, что 100 лет эволюции в условиях радиации подарили владельцу дома крылья. Он просто сидел на траве и бессмысленно рассматривал рану на ноге. Мда… Все идет против него. Все и вся. Впрочем, как и всегда. Остается просто сидеть здесь и ждать, пока тебя убьют. Сидеть на солнечной поляне, в тени дубовых листьев и в окружении одуванчиков. Класс! Ему предстоит умереть девственником и законченным романтиком. Хотя, нет, без первого пункта. Пока в голову Джону закрадывались идиотские мысли, солнце было уже почти в зените, и из-за отсутствия ветра погода становилась не на шутку жаркой, даже знойной. А ведь там, под крышей наверняка намного прохладнее. Но как туда прикажете подняться?! Задав себе этот вопрос в сотый раз, парень просто вырвал с корнями ближайший одуванчик и запустил этим комком земли в сторону дома. Ну, а что? Он никогда не любил цветы и никогда не понимал, зачем люди на Ковчеге тратят на обычные стебельки в горшках столько воды, которая и без того была в дефиците. Скажете: «Это бесчеловечно», «Они тоже живые создания»? Возможно. Но сейчас неприязнь Мерфи к цветам сыграла исключительно положительную роль: после отчаянного броска, он все-таки нашел способ войти. И что же это?.. Тадам! Веревочная лестница. Просто и со вкусом. И, конечно, даже слепой заметил бы двухметровую, свисающую с дерева конструкцию, но только если бы она не была свернута и подвешена на высокий крючок, а тем самым спрятана глубоко в листве. Джон подошел поближе и стал осматривать, казалось бы простецкое изобретение. Паре десятков легких и прочных палок, скрепленных крепкой веревкой и прикрепленный к нижней «ступеньке» довольно увесистый крюк. У верхнего конца лестницы поблескивало металлическое кольцо, которое и удерживало всю конструкцию на высоте. Но, судя по всему, в этот раз изобретатель был не слишком метким и не до конца закинул крюк, из-за чего легкого комка земли хватило, чтобы его скинуть. И это была несомненно удача. Да, он ее в кои-то веки дождался. — Изобретательно, ничего не скажешь. Пайку бы понравилось. Но зачем, мать твою, такие сложности?! Или кто-то боится незваных гостей? У… Посмотрим, какие у тебя скелеты в шкафу, — с ехидной улыбкой протянул парень и стал взбираться по лестнице. Пара метров до входа в дом дались ему, честно говоря, с трудом: он передвигался на одной лишь левой ноге по перекладинам, которые тряслись сильнее, чем коленки у школьницы при первом поцелуе, а руки постоянно соскальзывали с гладких «ступенек». И да, полюбившуюся и спасшую ему жизнь палку пришлось оставить. Первая и единственная мысль, что посетила Мерфи, когда он взобрался наверх: «Какого черта я все это делаю?» И правда, ведь были более гуманные способы самоубийства. Но Джон был тот еще мазохист. Не хватало адреналина? Получай. Да, сердце билось со скоростью, которой позавидует ядерный двигатель. Это несомненно был страх. Страх. Неплохое чувство. Бодрит кстати. Парень подтянулся за крыльцо на дрожащих от усталости и страха руках. Дверной проем занавешивала светлая потрепанная ткань, но даже через нее ничего разглядеть не удавалось. Оставалось лишь зайти на свой страх и риск. Мерфи поднялся повыше и перекинулся через деревянные перегородки. Роль «агента 007» явно была ему не по вкусу, но обстоятельства все же вынуждали двигаться как можно бесшумнее. Джон стоял по левую сторону дверного проема, надеясь не навернуться и не полететь вниз, ведь неустойчивый деревянный поручень так и норовил переломиться под его весом. Он слегка приоткрыл занавесь, чтобы убедиться в том, что хозяин дома не очень голодный, но тут чертов поручень решил отплатить ему за незаконное проникновение в дом и разломался пополам, а новоиспеченный секретный агент с грохотом рухнул на пол уже за порогом жилья. Все пошло не так. Как всегда. За долю секунды в голове парня пронеслось миллион сумасшедших идей, от плана моментального побега вплоть до самоубийства собственными шнурками. Но бежать с открытой раной в ноге не было смысла, на перерезание вен веревками не было времени, ну, а вести переговоры было самой идиотской мыслью в такой ситуации. Только вот Мерфи в состоянии аффекта не отличался особым умом. — Я пришел с миром, — неуверенно произнес Джон, лежа на полу и, видимо, не не найдя более подходящей фразы (вот идиот!). Никто не ответил. И это пугало Он уже вообразил топор или меч (а может что покрепче) над своей головой. Это конец. Все. А ведь он представлял себе свою смерть более героической и уж точно не такой банальной. Погиб, пока пытался добровольно залезть в дом землянина, сам хрен знает зачем. Но судьба решила повременить с жестоким убийством топором и проявила благосклонность (серьезно?). Спустя пол минуты «игры в молчанку» парень поднял голову и не заметил там никакого холодного оружия, даже кухонного ножа, короче вообще ничего. И, с одной стороны, это радовало. Но, с другой… Мерфи осознавал, что его адский топот можно было услышать уже давно, даже не прислушиваясь. Поэтому, хозяин апартаментов мог уже как минут 10 поджидать его. Нет, стоп, он тогда ведь сразу бы напал, так? Значит, бояться нечего, можно осмотреться и смиренно ждать прихода своего палача. Джон поднялся и стал оглядывать довольно просторное помещение, условно разделенное на три комнаты: кухня, спальная зона и что-то наподобие гостиной, только больше напоминающую склад. Но, несмотря на примитивность, здесь было довольно уютно. У него, конечно, не было представления об условиях проживания землян, и все же он ожидал что-то намного более грубое и допотопное. Ну, например, огромную общую пещеру, где ели, спали и в-принципе существовали все подряд, или, может, старое довоенное здание, которое каким-то чудом не стало грудой обломков после взрыва. А что касается дома на дереве — вряд ли это было чем-то привычном и обыденным, даже в это время. Парень обвел взглядом полки, заставленные банками, коробками и книгами. Да, здесь было много книг, пожалуй, не меньше сотни, они занимали полки, шкафы и просто стояли стопками на полу. Книги. Мерфи любил книги. Он любил читать. Как бы это ни было странно, чтение увлекало его, он читал рассказы, повести, детективные, приключенческие, военные романы, но больше всего любил книги про Землю (ха, как и чертова Принцесса). Трудно поверить, что Джон нередко заглядывал в библиотеку, но никто и не собирался, может поэтому он и плохо учился, недолюбливал программу, не знал правописания, грамматики, может он просто подражал другим, хотя какое кому было дело до него. Обойдя нагромождение бесполезного хлама, парень направился к следующему, но более интересующему нагромождению — кастрюли, припасы… еда. И хоть кухня не изобиловала яствами, уже спустя полминуты, он поедал огурец вприкуску с ржаным хлебом. И плевать на то, что это все чужое, плевать на приличия. Нет, ну кому нужны приличия? Только честно. Ему? Пф, от одного предложения уже становится смешно. Поэтому, пока угрызения совести собирают чемоданы и отправляются в долгий путь, можно насладиться этим моментом… пока есть возможность. Решив не заканчивать поедание хлеба на полпути, Мерфи с куском во рту пошел в сторону спальни. Старый матрац, выцветшие подушки, ровным счетом, ничего примечательного. Не считая прикроватного стола с огромным количеством холодного оружия. Клинки, ножи, кинжалы, топоры, одним словом, этот землянин явно любил повеселиться. Только как бы это веселье не отразилось на Джоне? Проведя рукой по острию одного из кинжалов, которое, пожалуй, к счастью, было слегка туповатым, парень перевел взгляд на несколько фотографий в старых рамках. Напечатанное фото — что-то из области фантастики на Ковчеге. Поэтому он с интересом рассматривал картинку за немного помутневшим стеклом. На первой стояла группа лаборантов, а может и ученых, в белоснежных халатах. Похоже, снимок был сделан до ядерной катастрофы. И это он понял даже без указанной даты, и не по лаборатории, не по логотипу, а по лицам. Они были счастливые… Эти люди не знали конца света, они не видели погребенную заживо планету, не видели ядерного облака вблизи горизонта, они не знали что значит потерять все, абсолютно… Внимая внезапно нахлынувшему осознанию истины, Мерфи, последний раз пробежавшись по улыбающимся лицам, поставил снимок на место. Протянул руку ко второй фотографии, но тут услышал звук скрипящих деревянных досок. — Я обрадуюсь больше, если это будет привидение, — еле слышно сказал Джон, сам не замечая, как сердце стало бешено колотиться, а зрачки расширились, подмечая колоссальный выброс адреналина. Парень ступил назад, нащупывая нож в кармане. И какой раз, скажите, он спасает его от смерти? Сотый? Тысячный? Не уделяя внимания подсчетам, Мерфи бесшумно (ему так казалось) двигался в сторону входной двери, выставив перед собой свой лезвие. Подойдя к двери, Джон с минуту постоял там, озираясь по сторонам, а затем все же развернулся, старательно убеждая себя в том, что ему послышалось. В целях утолить любопытство, а еще огромное желание залезть в чужую жизнь, парень, как ни в чем не бывало, вернулся в спальню и взял в руки вторую рамку. На фото была девушка лет 25, одна из группы тех ученых на первом фото. И опять счастливое лицо. Ну откуда оно, черт возьми, берется? Причина была — дата внизу снимка. В правом нижнем углу аккуратно выведенная надпись «Paris, 2016». Довоенное время. Да, всего пара лет до ядерной катастрофы. А Paris, это же город вроде. Точно. Город в Европе, где вершили правосудие Три Мушкетера, где родился писатель Жюль Верн. Он читал про него. Но сейчас, этот город наверняка превратился лишь в необъятные кварталы обрушенных зданий, где от былого мегаполиса остались лишь воспоминания. А на фото все иначе — он живой, он светлый, он живой… Только вот бы понять, что это за странная башня на заднем плане… Удар. Боль. Падение. Звук разбитого стекла. — Ожидаемо… — последнее, о чем он успел подумать, за пару сантиметров до соприкосновения с полом. Падение, боль, стекло…