В рамках культурного обмена. День рыбака

      Очередной день начался как никогда рано.       Разбудили меня треск и шелест. Причем, вторглись в мой сон они уже довольно давно, и там, во сне, из-за этого за мною кто-то крался, когда я шаталась по неведомому и очень таинственному поместью. Треск этот постепенно приближался, и сон потихоньку перерос в кошмар. По бесчисленным темным анфиладам комнат за мною следовало нечто. Я убегала что было сил, но оно беспощадно нагоняло меня, и вот, когда мне показалось, что еще немного, и я вырвусь из западни, или же меня поглотит неведомое чудовище, чудовище это, представавшее передо мною неясными тенями где-то позади, запнулось, растянулось и сматерилось на чистом японском. Эти самые маты в хриплом исполнении неведомо кого и пробудили меня окончательно.       И все же я далеко не сразу сообразила кто я, где я, и почему так холодно и темно. Впрочем, было уже не так темно, в небе сияла огромная серебристая луна, а на востоке небо начало светлеть. Но все же тени среди деревьев были очень плотными. Может быть поэтому я не сразу разглядела гриб. Огромный гриб, который со стоном проламывался через кусты, да прямым ходом на меня. Я бы завизжала, наверное, если бы к тому времени окончательно убедилась, что уже не сплю. А во снах я ничего не боюсь.       И все же визг раздался, как раз после этого гриб упал, а подняться сумела только его тщедушная ножка. И опять чистейшие японские маты.       — Аямэ, ты что ли? — позвала я, приподнимаясь с шезлонга и поплотнее закутываясь в покрывало.       — Кто здесь? — ножка заозиралась по сторонам и едва не завалилась обратно. — Я буду защищаться!       Аямэ взмахнул руками как Джек Воробей и попытался боднуть березку. Получилось, по всей видимости, больно и он осел, да так, что совсем скрылся из вида, причем в полной тишине. А когда поднялся, то вновь был гигантским грибом. Я засомневалась, что не сплю и, зажмурившись, больно-больно себя ущипнула за руку. Несколько раз на всякий случай, так как звуки — пыхтение и тяжелые шаги — продолжали приближаться.       Потом набежала тень. Это же надо было с закрытыми глазами почувствовать, что лунный свет от меня загородили.       Открываю глаза и вот он — гриб — нависает надо мной.       — Я тут лодку… в лесу нашел, — сообщил мне гриб, сваливая «шляпку» в траву у моих ног. — Поесть бы чего. А где все?       И главное полез ко мне на шезлонг, и покрывало давай стягивать. Пришлось мне, как наиболее утепленному человеку, освобождать место и даже упаковывать загулявшегося оперовца в покрывало, ибо у него уже начали зубы стучать. И ведь это ожидаемо, он же в одних шортах по лесу шатался, а у нас на рассвете всегда холоднее всего.       Кстати да, начало светать и я наконец-то убедилась, что это именно Аямэ, хотя маловероятно, что его хоть кто-то признал бы на моем месте. Ну, не буду смущать его и описывать.       — Да сядь ты уже, — завопила я, предупреждая очередную попытку Аямэ залезть прямо в разгорающийся костер.       Аямэ так дрожал, что я не знала, что и делать-то — то ли разводить костер, да поскорее, то ли принести еще парочку одеялок. Или же быть может поискать где заначку Соно, да еще так, чтобы это было не пиво, а что-нибудь покрепче. Решила заняться костром, и то только потому, что мне и самой было холодно и лишний раз шевелиться не хотелось. Попереломав пару коробков спичек и два ногтя я таки разожгла костер, и даже попутно немного согрелась. Еще бы, попробуй-ка наломать дров без топора. Ну да не важно.       — А где все? — вновь поинтересовался Аямэ, видимо чуток оттаяв.       — Спят, — соврала я, опять же не желая беспокоить страдальца, — легли поздно, вот и дрыхнут.       А что такого? Разве я врала? Да наверняка же они где-нибудь спали в тот момент. Ночь же была.       — Да и рано еще, — добавила я.       — А поесть бы чего?       Я в общем-то была того же мнения и потому, разогревшись у костра, отправилась на поиски еды. На столе в беседке, игравшей роль столовой, было много всего, но ничего съедобного. А что было, я еще вечерком подчистила. В общем, пришлось мне отправляться к Сонькиным удочкам, вдруг рыбкой подразживусь. Надежда была, но ничего не вышло. Прибыв на место, я и думать забыла о еде. Вообще-то я едва не закричала.       Подхожу я, значит, к рыболовной стоянке оперовского лидер-сана и вижу, что вроде бы все в порядке. Ну, по крайней мере, на первый взгляд. Удочки в рядок. Я парочку проверила. Пусто. Червяки, или на что там Соно ловил рыбу, давно обжеваны. Если рыба и была, то давно уплыла домой спать. Перешла уже к следующей удочке, гадая заодно, чего бы насадить на крючок, чтобы все же словить рыбку-другую, и тут — сапоги. В кустах. Да еще лежат так, будто бы на чьих-то ногах.       Ну, воображение такая штука, что я уже прекрасно представила себе владельца сапог, а это были сапоги Соно, лежащим звездочкой в кустах, и даже послышался храп. А кусты плотные, не заглянуть. А сапоги такие заманчивые, в том смысле, что мне тут же захотелось стянуть их, и защекотать Соно до потери пульса. Ухватилась, потянула, да и улетела в реку вместе с сапогами, по пути собрав в клубок все удочки.       Выбралась я на берег мокрая и злая как черт, выпуталась кое-как из клубка, оставив половину крючков в сапогах, естественно, не специально, и вплотную подступила к кустам, с намерением разобраться. Не с кустами, само собой. А с тем мерзавцем, который меня так хитро столкнул в воду. И ведь я совершенно не подумала, что в таком случае хохот уже давно бы разносился надо всем лесом.       Восстала я, значит, над кустами, и чуть не осела рядышком с ними в глубоком визгливом обмороке, ведь все в кустах было забрызгано чем-то красным, даже алым. А еще панамка рядом лежала, тоже вся в красном заляпана. И ведь моя панамка. Правда я ее, кажется, не только ни разу не надевала за два предыдущих дня, но и за все лето. Я вообще ее потеряла еще в прошлом году. Стою на обмякших ногах в ступоре неглубокого молчаливого обморока и трясущимися руками пытаюсь дотянуться до панамки. И не могу. Руки словно в какой барьер упираются, и вдруг:       — А-а-а-а! — да так надрывно, что в тот момент Соно вполне мог бы от зависти съесть эту самую панамку. — Паскуды!       Мой ступор как рукой сняло. Правда и про панамку я позабыла и как на инопланетное чудовище-привидение медленно так оглянулась через плечо на Аямэ.       Так уж случилось, что я знала приблизительное значение слова, озвученного Аямэ, и привела тут его тоже очень приблизительный перевод.       — Э? — выдавила я вопросительно.       В ответ Аямэ потупился и принялся врать мне на счет значения слова. Ну, он же не знал, чему меня иногда учил Соно. Его словарь подобных слов поистине обширен. Когда Аямэ наконец-то дошел до нужных объяснений, ну, по поводу такого нелестного высказывания в адрес Соно и компании, над лесом все же разнесся безудержный хохот. Мой! Горе ягодник вскорости присоединился ко мне.       Это же надо было, повстречав еще засветло накануне Соно и Ю где-то внизу по течению, обменять полные ведро и панамку наиспелейшей земляники на лодку. Вот собственно и все. Хотя нет. Меня до сих пор озадачивают два вопроса: как моя потерявшаяся панамка оказалась сначала у Аямэ, а потом там, под кустиком, вся в остатках помятой земляники?       Нет, ну ладно, я просто могла не заметить панамку на Аямэ. Да и вообще, тут дело могло быть еще интереснее внезапного появления бинокля. Но вот как Соно и Ю, оставшиеся далеко позади Аямэ без единственного средства передвижения, могли тут наследить. Хотя, быть может Аямэ прилег где вздремнуть и они его обогнали, как знать, но все же!       — А ведь обещали донести в целости и сохранности, — возмущенно вещал Аямэ, пока мы в освежающих рассветных сумерках тряслись по пути к стоянке. — А представляешь, какая эта ягода тяжелая! Ведро, панамка, да я еще большую бутылку пластиковую нашел, с ручкой, как раз когда хотел шорты приспособить… ну как футболку с грибами.       Я немного выпала из реальности, пытаясь представить себе Аямэ в неглиже, зато с ведром, панамкой и шортами набитыми земляникой в руках.       — Я все эти ягодки аккуратно через горлышко запихивал. Весь вечер! Самые отборные! Самые-самые красные! А он, этот Соно. И надо же было мне к берегу спуститься! Там-то я их и встретил. А Соно ведь меня даже пивом угостил! Я-то думал, чего он такой добренький. Пиво! Сам! Дал!       Картинки перед моим мысленным взором становились все чудесатее и чудесатее.       — А потом, когда я проснулся, ночью уже, мне осталась только лодка. И я же ведь так и не согласился.       Конечно, такие подробности несколько оправдывали Аямэ, но, все же, это же надо было так лохануться! Впрочем, если в дело ввязались Соно и Ю. В общем, Аямэ еще легко отделался.       — Вот так всю ночь и шел.       — А у тебя есть еще ведро? — поинтересовался Аямэ, едва утолив голод горячей еще запеченной картошечкой, да прямо с углями.       — Чего? — воскликнула я, выронив только что очищенную кортофелинку.       — Понимаешь, — издалека начал Аямэ, — я там, — он неопределенно махнул вниз по течению, — только-только набрел на такую ягодную полянку…       — А хочешь грибов? — перебила я его. — Там еще немножко оставалось!       — Хочу! — воскликнул Аямэ.       — Анзи готовил! Он видимо спец! Я таких вкусных грибов никогда раньше не пробовала.       — Хочу-хочу!!! — Аямэ даже заприпрыгивал на месте, правда не вставая.       — Так у тебя есть еще ведро? — поинтересовался Аямэ, доедая последний грибочек.       Я призадумалась. Можно конечно было отправить его не за ягодой, а за грибами, но кто его знает, вдруг бы он и за ними отправился бы за тридевять земель. Потом еще подумала и поняла, что мне его вообще нечем занять.       — Есть, — ответила я, поднимаясь, — в машине еще есть. Пойдем.       — Правда! Правда-правда?       — Да, — подтвердила я. — Только оно большое. Десятилитровое. Кажется, где-то в багажнике лежит.       — Правда! — радостно воскликнул Аямэ. — Здорово! Знаешь, сколько там ягоды!!!       — Или даже пятнадцатилитровое! Просто огромное!       — Ух, ты! А может два ведра найдется? Огромных?       — Может.       Выходим мы к машине и… я совершенно забываю, о чем мы с Аямэ только что говорили.       Машина моя. Точнее не моя, а моего приятеля, стала ниже сантиметров на тридцать. То-то мне ночью показалось, что что-то с ней не так. То-то мне вчера показалось, что землетрясение началось. Машина… под тем же самым деревом… лежала на брюхе. Как еще это описать. А вчера, до того, как я в нее погрузилась для сна, она, по всей видимости, стояла на чурочках. На четырех чурочках. Мало того, даже запасное колесо, что было прикреплено к задней двери, отсутствовало.       — Ух ты! — воскликнул Аямэ. — А машины у вас и такое умеют? Это что, чтобы плавать?       — Плавать? — повторила я за ним задумчиво.       Потом покосилась на реку и поняла, что отчасти Аямэ прав. Кое-что у любой машины неплохо плавает. Только вот кому мне предстоит пообламывать руки за это, и как мы поедем домой, и поедем ли, предстояло еще выяснить.       — Ну да, ну да, плавать, — пробормотала я рассеяно, просчитывая возможный маршрут этих нехороших людей. — Это самое, бери ягоду, и давай за ведрами.       — Чего? — оторопел Аямэ.       — В машину, говорю, забирайся, там где-то есть ведра.       — А! — протянул Аямэ, ныряя в Ниву через багажную дверь.       Я полезла следом, только не за ведром, а за сумочкой с ключами. Заодно вытащила насос, ту самую прыгалку, и огнетушитель.       — Где ведра? Ни одного не вижу.       — Там. Смотри внимательнее! Может быть спереди?       Потом спешно обошла все двери, почти магическим способом заставляя исчезнуть все внутренние дверные ручки.       — Тут нет, — уверенно заявил Аямэ, перегнувшись через спинку переднего пассажирского.       — Под сиденьем посмотри. Или в бардачке.       Я заглянула к Аямэ, правда через водительскую дверь, в этот самый момент ключи зажигания перекочевали в мой карман.       — Где-где? — переспросил Аямэ.       — Там!       Последней я закрыла дверь багажную и тут же замкнула ее.       — А зачем ты двери закрыла? — послышался глухой голос Аямэ, а его растерянные глаза еще больше убедили меня в моей правоте.       — Чтобы комары да мухи не налетели, пока меня не будет, пробормотала я, аккуратненько в рядок складывая все ручки в травке.       Накинув куртку, лежавшую на крыше машины, я, зацепив по пути лодку, двинула к берегу. Мне еще только предстояло решить, что же мне делать, чтобы найти всех пропавших, да еще вместе со всем добром.       Аямэ, как ни странно, в след мне не кричал, он еще просто не осознал произошедшего.       Лодка легла на легкие речные волны как влитая, я — сверху. Резиновые борта уже хорошенько прогрелись летним утренним солнышком, и мне сразу стало тепло. Тепло и приятно, что я умудрилась отчалить от берега, не замочив ноги. Через пару мгновений и пару метров течение подхватило лодку, и я тут же поняла, какая я дура. Уж не знаю, кто виноват, может быть и не я, но весел в лодке не было. Кажется, в тот день я их вообще не видела. Конечно, можно было намочить ноги, и выбраться из лодки, пока вода была еще не глубока, но только подумалось мне это уже на стремнине. И вот тут отыскался еще один плюс в том, что лодка резиновая — можно было безбоязненно биться об нее головой.       Я обернулась и едва успела разглядеть наши яркие шезлонги, как родной уже берег скрылся за поворотом реки. В общем, я потихонечку начала прикидывать и просчитывать, когда доберусь до Японии и искренне надеялась, что это случится еще до осени.       Не знаю, может я задремала, а быть может, уж слишком сильно погрузилась в расчеты, но мне показалось, что день и ночь несколько раз сменили друг друга, прежде чем лодка резко остановилась, ударившись обо что-то, и даже будто бы отпрыгнула в обратную сторону.       — Ух, ты, какие люди! — послышался голос Соно откуда-то сверху.       Придя в себя, я отыскала себя лежавшей на дне лодки. Видимо устроилась поудобнее на дальнюю дорогу.       Поднимаю глаза, а надо мной с веслом наперевес Соно. Ему бы в тот момент перья в голове, и получилось бы, что на меня напал индеец.       — Ты умеешь ходить по воде?       Неужели я это сказала вслух, хорошо хоть по-русски.       — Чего? — переспросил он.       — Ничего! — ответила я, поднимаясь и осматриваясь. Оказалось, что я еще даже до следующего поворота реки не доплыла. — А где Ю?       — Под деревом сидит. Пришлось привязать его, представляешь? Он за ночь три раза пытался сбежать, но с его топографическим кретинизмом, да еще после пива… В последний раз я его кое-как догнал, да чуть весло, — он даже потряс им, — не сломал об него, когда пытался…       — Это правильно! — прервала я его.       — Э-э-э… Что правильно?       — Что привязал! Давай-ка, тяни меня к берегу, — велела я.       И так это у меня непринужденно получилось, что Соно даже и не подумал что-то говорить против, он, наверное, даже не заметил, что тотчас повиновался.       — А на кой-черт вы на другой берег-то переплыли.       Соно не отвечал, а лишь пожимал плечами.       — Ладно, веди к своему пленнику…       — Но, он же был здесь! — воскликнул Соно в тринадцатый уже раз. Да-да, я считала. — Да точно здесь, я уверен. И реку видно, вон там, между деревьев. И деревеньку в той стороне.       — Деревеньку?       — Да! Вон, видишь домик с красной крышей? — указывая направление, Соно привстал на цыпочки. — А ночью много-много огоньков было видно. Мы с Ю хотели туда пойти, но, пока нашли бревно подходящее, пока перебрались на другой берег, там уже и светать начало. И этот Ю, он все норовил сбежать. Вот знал же я, что ему пиво нельзя.       — Вот-вот, — пробормотала я, — а куда он сбегал-то. В деревню, или наоборот.       — А я-то почем знаю. Я, знаешь ли, отвлекусь на мгновение за кустики… ну, ты понимаешь… вернусь, а его и нет.       — Ай-яй-яй.       — Да-да-да, он всегда был неблагодарным. Я ему, а он мне…       — Слушай, а пивка у тебя еще не осталось.       — Ну, — протянул Соно, оглядываясь и прислушиваясь, видимо опасаясь, не подслушивает ли кто, — здесь нет.       — А не здесь.       — Ну, — протянул он еще сильнее, — поехали тогда что ли. Ну, то есть, поплыли.       — Но мы же ее здесь оставили! — завопил Соно, бегая по берегу туда сюда. — Ведь здесь же! И весла пропали!!! И бревно.       Ну, вот последним заявлением он меня совсем убил.       — Пешком пойдем, — заявила я, и не мешкая направилась в кусты.       — А как мы пойдем пешком на другую сторону? — поинтересовался Соно.       — В обход, — буркнула я, остановившись, и далее без каких-либо разъяснений направилась в ранее указанном Соно направлении, в том самом, где ночью были огоньки.       И ведь, если я правильно поняла, эта деревенька напротив нашей стоянки должна быть, и видимо только из-за березовой рощи, что виднелась на другом берегу, ее не было видно… по крайней мере невооруженным глазом.       — Знаешь Соно, — начала я, выползая из очередного оврага, — вот вы с Ю собирались в деревню, и не дошли.       — Не трави душу, — злобно прошипел Соно, уставший, но явно протрезвевший. — Злюка ты!       — Вы, значит, — продолжала я, — вы не дошли, а они дошли. Головы поднапрягли, да и дошли… до решения проблемы.       — Кто они? — спросил Соно, резко остановившись.       — Так Анзи с Йо, — ответила я, возвращаясь и хватая его за руку. — Не тормози, а то нам ничего не останется.       Это я, конечно, просто так сказала, но на Соно подействовало.       — То есть как это? — пробормотал он, ускоряя шаг, да так, что я едва ли не волочилась следом, продолжая цепляться за его руку. — Да как они вообще могли? Я им…, а они…       — Вот «как» они смогли, я и сама не до конца разобралась… точнее я ни как не могу понять, как они посмели? Вот мне бы только до них добраться.       Еще много подобных слов и выражений кипели у меня в голове, но я замолчала, решив, что уж больно мои слова похожи на слова Соно. Того глядишь, я еще начну петь и в пиве разбираться.       — А может, лучше через реку как-нибудь? — предложил Соно. — Я даже плавать умею! Я даже вот это бревно готов до воды дотащить!       Он убежал куда-то в кусты и стал, естественно безуспешно, пытаться повалить толстенную сосну.       — Это не бревно! — воскликнула я, едва ли не воздев руки к небу.       — Срубим! — заверил Соно, подходя ко мне.       — Чем?       — Топором! Я у тебя в багажнике видел.       — Извини, Соно, — протянула я, — багажник остался в машине, а машина на другой стороне.       — Я готов грызть его зубами.       На такое заявление даже нечего было ответить, но я попыталась.       — Верю! Я бы даже посмотрела на это, но нам надо идти.       — Зачем? — оторопел Соно.       — Да хотя бы за топором! Я не хочу, чтобы ты поломал зубки об дерево, вдруг и правда решишь грызть.       И я без приглашения с чьей-либо стороны отправилась в дальнейший путь.       — Что ты такое удумала? — завопил Соно, бросаясь за мной следом. — Зачем тебе топор? Хочешь об этом поговорить?       — Делать мне нечего, — буркнула я, стараясь не сбить дыхание.       — Нет, тебе точно необходимо об этом поговорить, — лопотал он, хватая воздух и шустро переставляя ноги, пытаясь нагнать меня. — Налицо признаки необоснованной агрессии!       — Еще разговоров в том же духе, и признаки моей обоснованной агрессии будут налицо, причем на твоё.       Соно в своих психотерапевтических начинаниях решил не сдаваться и лихо продолжал словоизлияние, кроме того, он начал истерить. Может, пиво из него так выходило? Он запыхался и едва поспевал за мной, но не попускался. Даже умудрился обогнать меня. А потом, когда мы с ним стали спускаться в очередной овраг, он запнулся о торчащий из земли корень, да и полетел в овраг кувырком. Да еще ведь зараза, руками размахивал так, что я полетела следом за ним. Хорошо, что следом, иначе бы у меня не было мягкой посадки на него верхом, и тогда бы он получил от меня, как говорится, по первое число. В общем-то, и у Соно посадка была довольно мягкой. Из бед — только то, что я свалилась на него сверху, но я тут совершенно не виновата… вот если бы он не размахивал руками как полоумный, то все бы обошлось, для меня. Ну, что тут такого, ну подумаешь, запнулся и падать начал. И уж точно можно было не кричать…       О чем это я? Ах да, приземлился Соно на мягкое, и уже потом закричал. Уж не знаю, что ему показалось по поводу мягкого приземления, но он своей собственной спиной нашел нашу самую главную пропажу. Нет, это не были потерявшиеся оперовцы, это были колеса. Стояли себе аккуратненько, будто бы ждали, пока лидер-сан на них свалится. И главное, связаны были между собой все пять штук крепко накрепко, и потому так и остались стоять, даже когда мы с Соно с них свалились. Связаны они были веревкой, которую я где-то до этого видела, но в тот момент не могла вспомнить где.       — Да слезь ты с меня, — завопил он, принявшись опять махать руками, — я, кажется, все кости себе переломал! Вот, кому пришло в голову куда-то тащиться?       — Ты имеешь в виду на рыбалку вообще, или на этот берег конкретно? — поинтересовалась я, выполняя его просьбу, пока он мне синяков не наставил.       Соно на мгновение призадумался и даже почесал репу.       — Я имею в виду, кто придумал тащиться в эту деревню? — нашелся он, что сказать.       Подняться он пока не пытался.       — Так вы с Ю вчера, если я тебя правильно поняла. Огоньки им понравились.       Я прямо кожей почувствовала, как взгляд Соно пытается просверлить меня насквозь.       — Да ты не бойся, это же проще простого, — увещевал меня Соно, бодро толкая разом все пять колес к воде.       Как он их до этого тащил через лес к берегу, пусть и недалеко, вообще отдельный рассказ, причем тоже юмористический.       — Я боюсь не того, чего ты думаешь я боюсь, — изрекла я многозначительно.       — Чегось? — пробормотал Соно, и зазевавшись перекувыркнулся через упершиеся в камень колеса.       Я в сердцах хлопнула себя по лбу, зарычала и воззрилась в небесную высь… Ну вот сколько раз я уже зарекалась переводить что-то дословно, да еще и что-то, что я сама даже на русском с трудом понимаю.       — Не бери в голову…       Ну вот, опять, и в ответ.       — Чего-чего??? Ну да ладно. Я тебя уверяю, это же проще простого. За них же легко держаться. Да еще и веревка же есть!       Докатив колеса до воды, Соно не остановился. Колеса катились бодро, подталкиваемые воодушевленным вокалистом на отдыхе. Пять метров, десять. Вот Соно плюхнулся в воду, вот его подхватило течением.       — Чего это он задумал? — поинтересовался Ю, подойдя ко мне ближе.       Я обернулась. Так и есть, Ю собственной персоной. Лодка, которую именно он и стянул, была аккуратненько привязана к колышку метров в пяти от того места, где я стояла. Причем давно была. Когда я ее приметила, Соно еще только-только выкатывал колеса из леса на берег.       Обернулась посмотреть, да так и замерла, разглядывая пропажу. Тут я имею в виду уже не Ю, а полосатую прорезиненную веревку, толстым мотком висевшую на его шее. Крюки, все восемь штук, были зацеплены в разных местах на цветастой одёжке драммера. Тоже мне, папуас.       Вот когда ее-то, веревку для закрепления багажа, висевшую в дальнем сарае под замком, они успели стянуть? И в тот же момент я припомнила, где видела веревку, которой были связаны колеса, и подумалось мне в тот момент, что хорошо, что не было ветра, иначе наша беседка-столовая уже давным-давно бы улетела.       — Так, — повелительным тоном начала я, — живо отвязывай лодку!       План по спасению оперовцев в полном составе созрел в моей голове, причем сразу и целиком.       — Угу, — согласился Ю, и поспешил к лодке.       Ю так ловко отвязал лодку, что мне рассказы Соно о ночной неадекватности драммера показались надуманными. Поди еще разберись, кто там был неадекватен. Впрочем, может Ю уже просто успел хорошенько проветриться.       Отвязал веревку и с разбега запрыгнул в лодку, отчего та быстренько отчалила. Сбежать видимо захотел. Ага, размечтался.       — Ой, — икнул Ю, глядя на меня, сидевшую в лодке и державшую оба весла, — ты тут… как я и рассчитывал! Куда плывем?       — Как куда, Соно догонять, а то мало ли…       — Давай-давай! — подбадривал меня Ю, свешиваясь с надувного носа лодки. — Еще немножко, и мы его догоним. Да шустрее шевели ластами… то есть веслами.       Соно, видимо наконец-то услыхав голос драммера, заоборачивался, подпрыгивая вместе с колесами на волнах как буек в открытом море, а потом шустрее заработал одной рукой. Ну, другой-то он держался. А от его ног, как от мотора, вода вспенилась.       — Ух, ты! — воскликнул Ю, едва не плюхнувшись в воду, когда пытался дотянуться до Соно, — вот это скорость! — Он даже присвистнул, а потом, обернувшись, велел, — живее!       Но что-то одним словом и обошелся. Видимо многое прочитал в моем взгляде.       В общем, как мы с Ю ни старались, к берегу пристали на несколько минут позже Соно. Только вот как лидер-сан ни пытался сбежать, не смог… не смог отвязаться. А бежать вместе с колесами у него не оставалось сил. Ю, выскочив прямо в тапках в воду, вскорости присоединился к нему, видимо помогать высвободиться. Но с узлами и у него не получилось справиться и они вместе, подхватив колеса, поспешили к лесу.       А я, замерев с разинутым ртом и поднятыми для следующего гребка веслами, сидела как громом пораженная в лодке, которую уже метров на пятнадцать снесло течением. Сидела и думала, что поспешила я с выводами об адекватности ребят. И чем же они интересно закусывали пиво накануне? А может их в лодке укачало?       В общем, вся эта затея с рыбалкой грозила не закончиться не то, что к осени, но и даже к зиме.       Выбравшись тридцатью метрами ниже на берег, я паровозиком доставила лодку вверх по течению к нашей стоянке. Ну, я же не великий музыкант, тащить лодку, изображая гриб. Хотя, на самом деле тут я грешна… тащила, правда уже по стоянке. Мне хотелось убрать лодку с глаз долой, подальше от воды и от разных загребущих рук. В итоге затолкала ее на куст, и для верности привязала мудреным узлом. Привязала и пошла проверять первого своего найденыша. Вдруг сбежал? Но Аямэ, завернувшись в одеяло, спал как ангелок. А я ведь уже представляла себе машину без дверей, или как минимум без стекол. Ведь если бы Аямэ захотел выйти, замки бы его не остановили.       Отойдя подальше от машины на цыпочках, я тяжело вздохнула и поспешила обратно, искать колеса. Я уже думала, что и фиг с ними, со всеми оперовцами, найти бы и вернуть хоть что-то для начала. Хотя бы те же колеса. И нашла вскоре.       — Тише! — зашипели кусты в сторонке от тропинки, по которой я шла вдоль реки. — Да тише ты!       — Молчу-молчу, — послышалось в ответ, — нем как рыба. Да не толкайся ты, и убери ты, наконец, эти колеса.       — Куда я их уберу?       — А на кой мы их вообще тащим?       Услыхала я все это и замерла, оценивая обстановку. Прикинула, что идут, а точнее шли, ребятки все же в сторону нашей стоянки, и демонстративно продолжила свой путь. А для верности принялась напевать… отчего-то гимн, правда, попутно переводя слова на японскую транскрипцию. Ушла метров на десять вперед, да и спряталась за дерево. Нет, конечно, можно было сразу полезть к ним в кусты, но… вдруг бы они разбежались в разные стороны, кинув колеса на меня. А так была надежда, что они и сами донесут. Мне же оставалось только проследить за ними.       Кусты молчали совсем недолго. В первую очередь послышалось противное хихиканье. Мне даже захотелось подойти и стукнуть их обоих по голове чем-нибудь тяжелым. Потом вновь зашелестели голоса, только неслышно было издалека, о чем они перешептывались. Едва слышные шуршание и треск, перемежавшиеся с матами, которые отчего-то всегда хорошо слышно, оповестили меня о том, что оперовцы продолжили свое поползновение. А потом наступила душная и пыльная полутьма. Меня что-то сшибло с ног и поволокло куда-то в кусты. А еще были слышны пыхтение и тяжелые шаги.       А еще — далекие уже хихиканья Соно и Ю. А потом тишина и темнота. Это я, по всей видимости, неудачно стукнулась об камень.       Открываю глаза, все так же темно. Я, правда, в тот момент ни про какие «все еще» не думала. Думала, правда совсем непродолжительное время, что проснулась поутру дома. А потом поняла, что не лежу, а сижу, а еще поняла, что мне жутко неудобно. Все тело затекло, но только совершенно не из-за этого я не могла пошевелиться. Даже голову повернуть не могла. К тому же было тихо. В общем, совершенно никаких ориентиров.       Чуть позже, когда в душе я уже совсем отчаялась и начала подумывать о своей горькой судьбинушке, я поняла, что темно от того, что ночь на дворе, и что я тоже на дворе, точнее во дворе. Черт знает в чьем дворе.       — Она, кажется, очнулась, — зашептался кто-то на чистом японском в сторонке.       — Эх, рановато, — ответил другой голос тоже шепотом.       Мне на том же японском, правда далеко не чистом, захотелось выматериться самыми своими свежими познаниями, но не получилось. Во рту был кляп. Я дернулась вынуть его, и поняла, что руки хорошенько связаны. Выплюнуть кляп тоже не получилось. Дернулась еще и упала. Так вдоль забора, к которому была прислонена, и скатилась. Я была так ответственно связана, что на собственной шкуре поняла, как чувствует себя гусеница.       — Слушай, Анзи, а зачем мы ее связали? — вновь послышался первый шепот.       — А это разве была не твоя идея, Йо?