Все вкусы волшебства

— Если тебе мерещатся странные голоса, это дурной знак даже в волшебном мире, — Рон смотрел на Гарри встревоженно, и Гермиона невольно оглянулась – не слышит ли их кто. Но в коридоре было пусто: всех, наверное, разогнали по гостиным. — Даже Дамблдор не смог понять, что случилось с миссис Норрис, — Гермионе было жаль кошку Филча, а еще ей было страшно. «Следующими станут грязнокровки», вот как? Она не ждала, что учителя позаботятся о безопасности магглорожденных хоть немногим больше, чем обычно заботятся о безопасности учеников – то есть почти никак. Они вообще приняли это всерьез? Или решили, что оцепеневшая кошка и угрожающая надпись – всего лишь чья-то дурная шутка? Долго сомневаться ей не пришлось: судя по тому, что ответил Биннс на вопрос о Тайной Комнате, ни о каком «всерьез» речи не шло. Спустя неделю Гермионе вообще стало казаться, что их преподаватели руководствуются принципом «пусть дети развлекутся, ведь жизнь в Хогвартсе так скучна и однообразна». Никто не спешил пресекать панику и дурацкие шепотки о Наследнике, но никто и не требовал хотя бы быть внимательными и не ходить поодиночке. Может, и правда, нечего бояться, а она после всех неприятностей прошлого года стала слишком трусливой? На всякий случай Гермиона потратила несколько вечеров на дополнительное чтение, разыскивая все об оцепеняющих заклятиях. Картина не сходилась. Среди заклятий, которые оцепеняли жертву, но оставляли ее в живых, не было ни одного, которое не сумел бы снять контрзаклятием волшебник уровня даже не Дамблдора, а любого из их преподавателей. Ну, разве что кроме Локхарта. Но, если она правильно поняла, для миссис Норрис должны были приготовить зелье. Из мандрагор… Справочники по зельям занимали в библиотеке целый стеллаж, рыться в них, не зная толком, что именно ищешь, можно было бесконечно. Гермиона пошла в раздел гербологии и взяла несколько книг о мандрагорах. По дороге в гостиную она столкнулась с Гарри. Тот шел с метлой на плече, но почему-то встревоженно озирался. — Гарри? — окликнула она. — На тренировку? Погода, я бы сказала, нелетная. — Вуду плевать на погоду, — Гарри подошел ближе и спросил шепотом: — Ты ничего не слышала? Мне показалось, снова тот голос… Гермиона покачала головой. Ничего она не слышала, кроме обычных для древнего замка шорохов, скрипов, далекого эха шагов – в общем, того фона, который перестаешь замечать почти сразу, примерно как шум машин и гомон толпы в Лондоне. — «Убить, разорвать, горячая кровь», и никто, кроме меня, ничего не слышит, — Гарри нервно передернул плечами. — Такое чувство, будто я угодил в дурацкий ужастик. — У меня такое же, — почти шепотом призналась Гермиона. — Какие слухи ходят, ты сам знаешь, а учителя как будто ничего не замечают! Как будто так и надо! Знаешь, Гарри, я даже думала, может, все на самом деле в порядке, может, это я такая трусиха. Но ты ведь слышишь этот голос. А «все в порядке» для этой школы может быть очень странным, сам знаешь, вспомнить только прошлый год. Да они дракона у себя под носом не заметят! — И не только дракона, — буркнул Гарри. — Ничего, что весь прошлый год нас учил Волдеморт? Ты лучше не ходи одна, Гермиона. Давай я тебя провожу. Он засунул метлу под мышку, забрал у Гермионы стопку библиотечных книг и протянул ей пакетик всевкусных драже. Гермиона улыбнулась, доставая конфетку: — Знаешь, Гарри, иногда сама удивляюсь, почему я продолжаю их пробовать? Ой, кислятина... лимон и даже без сахара! А как же твоя тренировка? — Вуд загнал уже своими тренировками. Опоздаю, подумаешь. Ничего себе ты книг набрала, снова «для легкого чтения»? — Хочу найти, что за зелье от оцепенения делают из мандрагор. — Зачем тебе? Делают и делают. — Гарри, как ты не понимаешь! Ведь даже в учебнике после каждого зелья идут примеры, в каких случаях лечат именно им. Мы вычислим… Она запнулась и схватила Гарри за руку – позади послышался шорох, странное свистящее шипение, Гарри дернулся, а в начищенных до блеска доспехах впереди по коридору Гермиона вдруг увидела отражение огромного желтого глаза. Что-то сдавило все тело, не получалось ни закричать, ни хотя бы вдохнуть. Она еще услышала, как посыпались на пол книги, с глухим стуком упала метла, а потом наступила темнота. А потом Гермиона почувствовала очень странный вкус. Одновременно сладковатый и неприятный, как будто сок сырой картошки, и еще немного жгучий, не горячий, но обжигающий. Жар прошел по телу, сменившись дрожью, Гермиона вдруг ощутила, что кто-то жестко держит ее за плечи. — Еще глоток, деточка, — голос мадам Помфри Гермиона ни с каким другим не спутала бы, но что-то в нем показалось странным. — Спокойно, Поппи, она оживает. Все нормально. Пейте, мисс Грейнджер. Еще один сладко-жгуче-огненный глоток, и Гермиона с усилием открыла глаза. Над ней склонились мадам Помфри и профессор Снейп. «Что со мной?» — хотела она спросить, но от усилия запершило в горле и вместо слов получилось хриплое карканье пополам с кашлем. — Молчите пока, зелье должно подействовать. Лежите смирно, мисс Грейнджер, мы пока займемся вашим другом. «Гарри!» — Гермиона вспомнила. Оцепеневшая миссис Норрис, собственные страхи, голос, который слышал Гарри, огромный желтый глаз, искаженный начищенными латами, глухой стук от упавшей метлы и рассыпавшихся книг… «Что это было? То есть… кто это был?» — Так, хорошо. Глотайте смелей, Поттер. Лежите, мы посмотрим вашу подругу. Вам лучше, мисс Грейнджер? — Да, спасибо, профессор, — просипела Гермиона. — Укрепляющее. Пейте, — ее губ коснулось холодное стекло, и в этот миг Гермиона осознала сразу кучу странных вещей: что в прошлый раз она не ощутила прикосновения, что ее кожу колет миллион горячих иголок, как бывает, когда отлежишь себе что-нибудь, что она лежит на кровати, но одета в форму, а ее ладонь чувствует чужие пальцы, словно она держится с кем-то за руки. Гарри? — Гермиона? — прошептал он совсем рядом. — Что это было? — Это был василиск, мистер Поттер, — ответил профессор Снейп. — Вам двоим невероятно повезло, вы чудом остались живы. — Вы шутите?! — вырвалось у Гермионы. — Это была бы слишком дурная шутка, — поморщился профессор. — У нас три трупа, мисс Грейнджер. Повторюсь, вам очень повезло. Вы увидели взгляд василиска в отражении, мы верно поняли? — Доспехи, — медленно проговорила Гермиона. — А… кто? — Мисс Рейли, семикурсница с Хаффлпафа, вы вряд ли ее знаете. Окаменела, зелье не помогло. Мисс Уизли. — Джинни?! — Ее убил тот, кто выпустил василиска. К сожалению, мы слишком поздно разобрались… Когда директор спустился в Тайную комнату, девочка была мертва, а убийца скрылся. Гермиона молчала. Джинни… Тихая, по-детски влюбленная в Гарри, отчего-то раздражавшая Рона Джинни… Какой ужас… — Бедная миссис Уизли, — Гарри слабо сжал пальцы, и от этого чуть заметного пожатия Гермиона судорожно вздохнула. — А… еще кто? — Локхарт, — почти выплюнул Снейп. — Полез красоваться не вовремя. — Северус, детям нужен покой! — в дрожащем голосе мадам Помфри явственно слышался укор. Профессор, однако, ничуть не смутился. — Вот именно. Им нужен покой и не нужны новые приключения. Мисс Грейнджер, Поттер, вы хорошо поняли? Школа закрыта, ученики эвакуированы. Вас тоже отправят по домам, как только позволит ваше здоровье. — Совсем закрыта? — спросил Гарри. Гермиона даже успела подумать, что ничуть бы этому не огорчилась: это же не школа, а… садок с монстрами! — Полагаю, до сентября аврорат успеет завершить расследование, — Снейп выразительно пожал плечами. — Кстати, сейчас май. Полагаю, вам двоим имеет смысл привыкать к мысли о возвращении на второй курс. — Мы пропустили почти весь год?! — ужаснулась Гермиона. — Вы не шутите?! — Я не имею склонности к дурным шуткам, мисс. «И все же это очень, очень дурная шутка», — чуть не сказала Гермиона. Она – и останется на второй год?! Хотя… ей тут же стало стыдно: по сравнению с Джинни и с той семикурсницей им и в самом деле очень повезло.