На ошибку имею право

Я на ошибку имею право! И крыть вам на это нечем! Ценою высокой я всё исправлю, И, может быть, время после залечит. Я на ошибку имею право! Я – человек, не гвоздь, и не камень, Душа – вместилище страхов и света, И Зона даст сил всё исправить. (с) Рэйвенхарт «Никогда я не встану с вами в этот строй, чтоб в своих стрелять» (с) Контингент, «До краев»

      Шмель прищурился от дневного света, больно резанувшего по глазам после нескольких часов, проведенных при тусклой подвальной лампе и фонариках в ожидании окончания Выброса. Из укрытия Шмель выходил последним, помогая раненому в ногу Поляку подниматься по ступенькам. Друг кряхтел, как старик, но упорно цеплялся одной рукой за плечо Шмеля, второй хватался за выступы в стене и прыгал на здоровой ноге по ступенькам вверх. Перед Выбросом Шмель предлагал товарищу по кваду воспользоваться носилками, чтобы оперативно спуститься в укрытие и так же оперативно его потом покинуть, но в ответ получил только поток ругани и обещание засветить в глаз, если такое предложение повториться. Шмель в ответ махнул рукой – не хочет носилки и не надо, пусть мучается. В итоге мучаться пришлось ему самому, сначала ловя кубарем полетевшего вниз по лестнице Поляка, теперь помогая этому хромому кузнечику подняться после Выброса обратно на поверхность.       - Осел упертый, - ворчал Шмель. Он, наконец, преодолел со своей ношей последнюю ступеньку и усадил Поляка прямо на землю. – А мне возись с тобой.       - Воздух, как после дождя, чувствуешь? – как ни в чем ни бывало спросил Поляк. Тут же он выудил из кармана маленький пакет и ухватил из него пару кубиков сахара. - Чтоб глюкозка не падала, - произнес Поляк любимую фразочку. - Будешь?       - Не будешь, - проворчал Шмель и закурил. Поляк и так прекрасно знал, что Шмель откажется, отказывались обычно и Дракон с Халимом, но все равно сахар всегда предлагал. Нечто вроде ритуала и завёлся он в кваде сам по себе, никто такую дурость специально не придумывал ни по пьяни, ни от безделья. Один всегда предлагал, зная, что откажутся, остальные знали, что предложит и просто отказывались, не злясь и не психуя. А до Шмеля так вообще никак не доходило как можно жевать сахар в чистом виде, ещё и чуть не урчать от удовольствия.       - Как нога?       От вопроса у Поляка нервно дёрнулась щека. Хоть говори, что так ему и надо, но повторять фразу Халима Шмель не стал, Поляк её уже слышал и ему даже пришлось согласиться с ней, иначе разъярённый командир повредил бы вторую ногу, в его понимании исключительно для симметрии и профилактики бестолковости.       - Болит, - тихо ответил парень.       Ранение он схлопотал глупо-преглупо, Поляк не отрицал, но в рассказах периодически путался. То он возвращался из Бара один, то в компании знакомых вольняг, подвыпивший «совсем немного, самую капельку» и неожиданно на него напали бандиты. При этом логичный вопрос куда же делись знакомые вольняги остался открытым, зато далее следовал рассказ о героической перестрелке Поляка с бандитами. На деле, Поляк плёлся в хлам пьяным и вообще непонятно как он просто шёл и не влетел в аномалию, не говоря уже о перестрелках с отбросами Зоны. А то самое глупое ранение было отнюдь не пулевым, Поляк упал на груду некоего таинственного строительного хлама в виде ржавых гвоздей и арматуры, оставшихся от разрушенного строения и благополучно пропорол ногу в нескольких местах . При этом с бандитами он уже успел разобраться и героически дополз до родной базы. Правда, дополз с огромной кровопотерей и едва в сознании.       Часовые, завидевшие и подобравшие Поляка, в первую очередь подняли на уши Дракона и Шмеля, чуть позже о состоянии бойца узнал командир квада и началось самое «горячее». Халим, который не поверил в историю о бандитах, а посчитал, что Поляк по пьяни сам просто упал, готов был лично добить молодого долговца. Дракон уж думал, что не оттащит командира от едва живого друга. Сошлись на том, что профилактические беседы будут проводиться, когда Поляк окрепнет. Объяснять, что конкретно он думает по поводу произошедшего, Халим обещал внятно и доходчиво. А если Поляк не поймёт и не запомнит так, Халим заставит запомнить по-другому, в голову вобьёт кулаком или чем под руку придется.       - Детский сад! – скривился тогда Шмель. – Что он его воспитывает, как меленького? Нанялся?       - Поляк, если его не воспитывать, охамеет и распустится. Что возьмешь с человека, застрявшего в состоянии трудного подростка? – ворчливо отвечал Дракон.       - Халим уже не грозится оторвать тебе что-нибудь? – подковырнул Шмель, протягивая раненому флягу с водой.       - Достали вы меня своим Халимом! Детей им только пугать, честное слово. Вместо Бабайки, они мочиться будут при упоминании этого страшного имени.       - Халим наш общий, если забыл, это тебе просто для справки.       - Шмель, кто-кто, а ты меня никогда не доставал нравоучениями, так какого хрена ты сейчас этим занялся? Я отбивался от троих вооруженных до зубов бандитов, а то, что раны не от пуль – простите. Чем смог.       - Допустим. А то, что ты был в стельку пьян?       - Ну, это тоже было, да…, - смутился Поляк. – Тропа натоптанная, сам обалдел, когда на меня напали, а потом все, как туманом заволокло и голова тяжелая-тяжелая стала.       - Ладно, - махнул рукой Шмель. – Главное, что жив остался.       - Ну понятно – если пил, то и верить не надо, а все остальные ни-ни.       - Поляк, заканчивай! – не сдержался Шмель. – Сахар свой сожрал?       - Сожрал, - пробурчал парень.       - Молодец. Теперь пошли.       - Шмель, а командир с Драконом когда вернутся? – шмыгнул носом Поляк.       - Скоро, - поджал губы Шмель. Его самого интересовало когда друзья вернутся, был у него к командиру один важный разговор.       Халим и Дракон вернулись спустя несколько часов после Выброса, но Поляк их не дождался. Обколотый обезболивающими, он уснул, сжимая в руках ПДА, на котором застыла картинка с незамысловатой игрой, мерцая разноцветными шариками. Гаджет аккуратно вытащил из его руки командир, начавший за прошедшие несколько дней сменять гнев на милость и первым делом по возвращению отправившийся просто проведать друга, а не отрывать ему голову. Халим посидел минут пять возле спящего Поляка, затем поправил край худого одеяла, которым был укрыт боец, и покинул помещение, переоборудованное под больничную палату. Глядя на серое от усталости лицо командира, Шмель решил, что разговор потерпит до следующего утра. ***       - Ты хорошо подумал? - командир квада спрашивал спокойным ровным голосом, его нервозность выдавала только поза – натянуто ровная спина, скрещенные на груди руки и явно напряженные, как перед схваткой мышцы корпуса, очертания которых хорошо угадывались под черно-красной формой.       - Я решил. Обжалованию не подлежит, - безапелляционно заявил Шмель, бросив беглый взгляд на Халима.       - Чем же тебя перестало устраивать твоё положение?       Когда квад, наконец, собрался в полном составе и друзья ненавязчиво перекидывались фразами, обедая, Шмель собрался с силами и начал непростой для всех и, в первую очередь для себя, разговор о том, что решил покинуть Долг. Услышав такую новость, Поляк перестал жевать и застыл с набитым ртом, глядя во все глаза на Шмеля.       - Ты ебанулся? – так и не прожевав, спросил Поляк.       - Неожиданно. Я бы даже сказал, пиздец как неожиданно, - недовольно произнёс Дракон.       Реакции командира опасались все трое. Но Халим даже не хмыкнул, так ничего и не спросил, отмолчался, только покивал с каменным выражением лица. Даже в пятак Шмелю не засветил, хотя такой поступок остальные одобрили бы и даже поддержали аплодисментами. Командир терпеливо выждал возможность поговорить с глазу на глаз.       - С моим положением все нормально, - ухмыльнулся Шмель. – Но мне надоело быть на чужом месте, своё пора бы иметь.       - Чужое место? – импульсивный Халим ударил кулаком по столу. – Больные фанатики из Долга, видимо, силой тебя держали.       - Силой меня не держали, но надоело. Долг перегибает палку, как будто мы одни – не часть сложившейся системы. Вся эта вроде как борьба со вселенским злом - утешение исключительно для долговцев. Мы живем в Зоне, собираем артефакты, как и все остальные, только целью мы прикрываемся высокой, нравственной, морально красивой. Мы теряем людей, мы…       - Я понял, - махнул рукой Халим, поигрывая желваками. – Думаешь, твое место в Свободе? А что? Крутые ребята, красивыми фразами не прикрываются, органично влились в систему.       - Причем тут Свобода? – Шмель считал, что имеет полное право открыто говорить куда уходит или убеждал себя, что может об этом открыто сказать. Всё же убеждения не помогли и Шмель малодушно соврал. Ломать комедию было противно, а уходил он действительно в Свободу. Командир, обладавший поистине звериным чутьем, все понял без слов, хотя может и не понял, а нашептали. Халим никогда не сторонился компании свободных сталкеров, приятелей среди них было пруд пруди, кто-то из них, в свою очередь, мог стать свидетелями одной из встреч Шмеля с представителем Свободы и по дружбе информация перекочевала к Халиму. – Я хочу быть одиночкой, как раньше.       - Ты им уже никогда не будешь, - с тяжелым вздохом сказал Халим, всем своим видом демонстрируя, что не верит в жалкие попытки бывшего товарища прикинуться, что командир неправ. – Ради чего ты предал нас, Шмель? Ради денег? Свобода ради свободы?       - Брось ты этот долговский пафос! Что, я подорвал деятельность всего Долга, да и квад теперь не сможет без меня существовать и найти замену невозможно?       Халим не уговаривал остаться, иначе бы это был не Халим, но открыто давил на совесть. На Шмеля манипуляции всегда действовали, как красная тряпка на быка. Без пяти минут бывший долговец трижды пожалел о том, что затеял этот разговор. Он не обсуждал ни с кем своё решение, делиться сомнениями в его привычки тоже не входило и в этом он всегда оставался верен себе, но уйти молча было бы тяжелее втройне, да и неправильно как-то.       - Замену уже нашли, - небрежно бросил Халим, словно снизойдя до ответа. Командир подозрительно легко и быстро успокоился. Относительно ухода Шмеля у него было свое мнение и он в нем утвердился, когда увидел реакцию бойца, поэтому и успокоился, изображая, что потерял к Шмелю всякий интерес и отвечает нехотя, из вежливости. Впрочем, вежливость и Халим – вещи несовместимые.       - Зачем тогда о кваде распинаешься? Замена достойная?       - Даже если это будет самый худший боец в группировке, во всей Зоне, во всём ёбаном мире, тебе что с этого? Или прикидываешь с кого можно начать отстрел?       - Я не собираюсь никого отстреливать, просто хочу заниматься тем, что нравится, а не тем, что прикажут.       - Это ты своим новым собратьям расскажешь. Или они тебе расскажут, если ещё не просветили.       Халим озлобленно, неприятно оскалился, что у Шмеля засосало под ложечкой. Ещё несколько часов назад командир был ему, как родной, а сейчас, кажется, готов проломить голову или пустить пулю в башку, сделай Шмель шаг за пределы базы.       - Я просто хочу знать кто четвертый, - наставил на своём сталкер.       - Можешь даже записать – Коготь.       - Знаю такого. Он инструктаж недавно проходил. Молодой совсем, «зеленый», горячий, но огонь в глазах и прочая хрень настоящего долговца в наличии.       - Поляк одобрил, - пожал плечами Халим.       - А Дракон?       - Он его первым предложил.       - Как быстро мой верный квад меня забыл. Да, командир?       - Ладно, хватит трепаться. Удачи тебе, Шмель. Ты у нас на вольных хлебах теперь, может, где пересечемся. Или не надо. Да, вольняга? – в тон Шмелю, ответил командир квада, но в то же время немного растянуто и презрительно.       Халим не пожал протянутую ладонь, взглянуть взглянул, и только хмыкнул. Глядя в удаляющуюся гордо ровную спину Халиму, Шмель искренне желал удачи кваду в новом составе. ***       Халиму хотелось курить просто нестерпимо, и отказывать он себе не стал, несмотря на свой недавний зарок. Ну как недавний, сам себе пообещал бросить и даже три месяца держался, а сегодня сорвался. Зажал зубами сигарету и похлопал ладонью по карманам в поисках зажигалки, которая упрямо не желала находиться.       - Пригласишь с тобой посидеть? – голос друга чуть успокоил нервы.       - Валяй, - царским жестом командир указал на место возле себя. Дракон молча пристроился рядом и щелкнул перед лицом командира зажигалкой. Халим прикурил и благодарно кивнул.       - Шмель ушёл?       - Да.       - Ладно, командир, не лезь в бутылку. Человек ищет себя, это нормально, пусть ищет.       - Пусть, - спокойно кивнул Халим, косясь на Дракона.       - Может он даже вернется, сам понимаешь.       - Без проблем, пусть возвращается. Только не в мой квад.       - А ты злопамятный, смотрю.       - Даже если б сдох, и то не так паскудно было бы на душе.       - Ты полегче, - повысил голос Дракон, злившийся не меньше Халима, но оправдать Шмеля все же пытался.       - Пойми меня правильно.       - Ложечки нашлись, а осадочек остался? – вспомнил Дракон фразу из старого анекдота.       - Примерно, - Халим усмехнулся.       - Искать место, где тебе будет лучше – это нормально. Станет тебе плохо в Долге – точно так же соберешь манатки и уйдёшь, где лучше.       - Лучше, мать твою! – взорвался Халим. – Я мог бы понять, если бы просто лучше, а когда мне после того, как год прикрывали спину, говорят, что это чужое место, я чувствую себя смешанным с дерьмом. Ты хоть знаешь куда он ушёл? – Халим выдохнул дым прямо в лицо Дракону.       - Варианты есть. Судя по тому, как ты закипаешь, подтверждаются самые смелые предположения.       - Завел шарманку своим инопланетянским языком, - проворчал Халим.- Куда бы он не ушел, есть неписанные правила и законы отношений между людьми, их не мы придумали, и они будут существовать всегда.       - В смысле? – удивился Дракон.       - В коромысле! Знаешь, когда все вроде красиво, логично, выгодно для всех, а нутром понимаешь – не должно быть так, а поступок убогий и неправильный по отношению к другим.       - Понеслась душа в Рай, - Дракон закатил глаза.       - Пошёл ты на хуй.       - Это приказ, что ли? – наигранно ужаснулся друг.       Халим улыбнулся уголками губ.       - Коготь где? – игнорируя фразу Дракона, спросил командир.       - Оставил его на растерзание Поляку, этот крендель ему сейчас байки травит о страшной-престрашной химере.       - Парень попал.       - Поляк сейчас мало передвигается, поэтому насел на свободные уши, которые сами к нему пришли. Его мучают сильные боли в ноге, он сам молчит по этому поводу, мне врач сказал. Поэтому пусть треплется молодому об ужасах Зоны – отвлечется.       - Молчит он... Ещё раз такое выкинет, я ему, тваренышу, сам ноги повыдергиваю.       - Успокойся ты уже! Жив остался и хорошо.       - Дуракам и пьяницам везет, а он и есть два в одном.       - Поговори с ним лучше по-человечески. Как сын ведь тебе.       - Разберусь! Так что там Коготь? Уже боится химеру?       - Не верит, думаю, но это дело поправимое. Скоро поймет, что ему ещё не так красочно все описали, как есть на самом деле.       - Как он тебе?       - Коготь? Нормальный, - пожал плечами Дракон. – Молодой только совсем и слишком горячий, мне не нравится его фанатизм. Поляк, например, таким не был, а ведь он даже младше.       - Это пройдёт.       - Видно будет, - помрачнел Дракон. – Отдал его пока на полное попечение Поляку. Этот уже предупредил, что весь сахар в кваде отдают ему. Ой, Коготь возмущался.       - Как, Поляк разве не рассказал чем заслужил такую честь?       - Думаю, если он начал разговор о химере, то скоро дойдет и до рассказа о болотной твари, и уж тут будет целая хвалебная ода о том, что он, только он, а не кто-то другой, героически спас свой квад и теперь за это мы пожизненно отдаем ему сахар из своей пайки.       - Коготь-то ему ничем не обязан, - возразил Халим.       Дракон помолчал, пока командир с упоением докурил и привалился своим плечом к его.       - Почему именно Коготь?       - Ты сам его предложил, а теперь вопросы лишние задаешь. Логика?       - Он понравился Поляку, как и ты, считает, что из него будет толк, но сам подходить к тебе с таким вопросом не рискнул, в свете всех последних событий.       - Вооот оно что, - протянул Халим. – А тебя бросили на амбразуру?       - Ты ведь бешеный. Когда злишься, то вообще зашибешь – не заметишь, а меня не жалко никому, вот и выталкивают на переговоры с тобой.       - Поляк у нас трусло, оказывается, - Халиму все же польстило, что с ним так осторожничают.       - А Шмель незаменимый боец, - огрызнулся Дракон, но Халим не разозлился, посмотрел только немного расстроено.       - На самом деле любой человек не заменим, он уникален. Что касается Когтя, то попробуем воспитать «под себя», будет вторым учеником в кваде.       - Педагог херов, - фыркнул Дракон.       - Пойдём отдыхать, - Халим сказал это уставшим и тусклым голосом, затем подавил зевок и потёр ладонями сонные глаза. ***       Базу Долга Шмель покидал вечером. Часовые попрощались с ним без тычков и упреков, а даже тепло и по-приятельски, по-свойски. Его никто и не упрекал, кроме Халима. Правда, с Поляком и Драконом они толком не поговорили, может, друзья бы нашли слова похуже, чем командир, а задушевной беседы с Халимом вполне хватило, чтобы пощекотать нервы. Скомканным получалось прощание, Шмель не так себе его представлял. Он планировал заночевать в домике, больше смахивавшем на добротный сарай, который квад облюбовал, после встречи с «мутантом-котом». Самому, без кого-то из друзей, тут находиться было непривычно. Шмель скинул с плеча рюкзак и небрежно бросил на пол, сгрузил на него трофейный и любимый «скар» и контрастом смотрящийся «Калаш».       К базе Свободы он должен был выйти завтра к обеду. Из Долга в Свободу - странно смотрящийся выбор. Шмель непреклонно убеждал себя, что поступает правильно – ему надоело существование «должника» и он принял решение покинуть группировку. А то, что его выбор пал на Свободу, так тут уж как есть, он никогда не считал свободовцев ублюдками, да и жутко идейным долговцем никогда не был. Если друзей всё устраивало, то Шмелю уже оскомину набило их полууставное существование. Ничего личного, как говорится. Или так говорится у наёмников?       Лёжа в полутьме, Шмель в очередной раз прокручивал в голове свой уход. Вспоминал хмурого Халима, восточный разрез глаз которого, делал взгляд хищным. Непонимание и неприятное удивление на расстроенном лице Поляка. Явное неодобрение Дракона, но при этом именно Дракон отреагировал спокойнее всех. При всём, его квад всегда вменяемо относился к идеологии группировки, Дракон иногда даже критиковал, не стесняясь, Халим реагировал на это сдержанно и улыбался, сам не жалуя фанатичных, а Поляк он и есть Поляк, который нашёл себе отца в лице Халима и уходить от него не собирался. Шмель смутно представлял как в квад вольётся Коготь.       - Не успел уйти, а уже прям ревную.       Что будет, если он пересечется с друзьями во время их патрулирования, Шмель не думал. В конце концов, даже если они и встретятся или до квада дойдёт слух, что Шмель в полет отправился вовсе не сам, а с каким-нибудь из отрядов Свободы, то ничего не произойдёт. Халим скривится, сплюнет брезгливо в сторону, Поляк и Дракон, возможно, даже заговорят, Коготь не предаст значения, удивится, разве что. Прошли времена войны группировок, так с чего бы им вдруг нападать теперь друг на друга? ***       - Шмель, жужжи сюда, - распорядился Седой, но задание озвучить не успел, услышав отдаленную трещотку автоматной очереди. – Это вроде со стороны наших…       - Да, - подтвердил Шмель, просматривая данные ПДА. – Сигма пишет, чтобы мы двигались к ним, есть что-то интересное.       - Значит, спешить нет необходимости, - подытожил Седой. – Была бы у них жопа, Сигма истерил бы, а не писал про интересное.       Шмель согласно кивнул и двинулся следом за приятелем. Судя по характеру стрельбы, полным ходом шла перестрелка, фримены сцепились с кем-то не на шутку, и явно не с мутантами. И чем ближе Шмель приближался к месту событий, тем сильнее и сильнее росла непонятная тяжесть и тревога в груди.       Вариантов с кем могли сцепиться свободовцы было один другого краше. Монолитовцы, военные, недружелюбно настроенные свободные сталкеры, бандитам тоже без разницы с кем сцепиться. И, конечно, же долговцы, с которыми в очередной раз был установлен яко бы нейтралитет. По правде сказать, Шмелю без разницы были все, кроме последних. От долговского прошлого, тщательного скрываемого от новых приятелей, на деле оказалось не так легко откреститься. Был ли он доволен, что ушёл? Больше да. Был ли он рад тому, где он сейчас? Честный ответ Шмель давать не хотел.       - Вы пропустили самое интересное! – азартно воскликнул Вепрь, бросаясь к Седому и Шмелю, которые присоединились к остальным свободовцам к тому времени, когда звуки стрельбы стихли.       - На кого охотились? – без особого интереса спросил Шмель, всматриваясь в несколько тел, кажется, трое, лежащих неподалёку. Свобовцев от убитых ими сталкеров разделяло несколько десятков метров, и расстреляли их без особых проблем, практически в чистом поле, если не считать несколько небольших кочек, из-за которых они, скорее всего, оборонялись совсем недолгое время.       - Породистые, отборнейшие должнички.       Брезгливое прозвище резануло слух и Шмель стремительно развернулся к Вепрю. Однако, свободовец истолковал его действие по-своему.       - Да, прикинь! Они шли, как заторможенные. Стрёмные какие-то. Один хромал. Может, напал кто до этого. Там один вроде живой.       - Они мертвы, - процедил сквозь стиснутые зубы Шмель. Фримены из-за понятной эйфории и возбуждения не обратили внимания на багровеющее от ярости лицо Шмеля.       - Трое мертвы, а четвёртый залёг за кочкой. Они ж нечасто по одному ходят, твари эти должанские, - сплюнул Сигма. – А группами, не зря ж их в квадах по четыре человека, на парочки разбиваться удобно.       Фримены глумились и победно скалились.       - А как же нейтралитет? – холодно спросил Шмель. – Что нам будет за то, что мы его нарушили?       Он не присутствовал при расстреле квада, но он часть группы, значит отвечать будут все вместе. По крайней мере так было заведено в его кваде Халимом. В бывшем кваде. Что сказал бы Халим, увидев бы сейчас здесь Шмеля?       Свободовцы разразились дружным гоготом.       - Конечно, Шмель, нам что-то будет. По попке отшлёпают, например, - сквозь смех сказал Браун. – В аномалию их сбросим и всё. Мы ж не зря огонь в этом месте открыли – куча аномалий, спрятаться некуда.       «Суки! – подумал Шмель. – Мрази трусливые! Расстрелять ослабевшего противника на местности, где они, как на ладони, не надо много ни сил, ни патронов. Даже на долговцев. Идеальнее условия только в тире.»       - Не занудствуй, Шмель, пошли-ка лучше посмотрим чем у них можно разжиться. Должнички с собой арсенал хороший носят, трофеи будут точно, - Браун закинул руку на плечо Шмеля и подтолкнул вперёд, следом ринулись и остальные.       - Осторожнее, четвёртый уполз за одну из этих «горок», но, судя по всему, «подходит», если не уже.       - Ещё тут аномалий, как грибов, - предупредил Седой.       Три тела лежали искалеченными кусками плоти. Один долговец, даже после смерти не выпустивший из рук автомат, лежал лицом вниз, рядом, повернув голову, в его сторону и почти касаясь рукой, словно тянулся к товарищу, лежал второй. Тело третьего находилось чуть дальше, как будто первые двое прикрывали его собой. Наверное, именно этот хромал, потому левая нога чуть ниже колена была перехвачена окровавленным бинтом.       Шмель с трудом дышал и пытался отогнать багровую пелену с глаз, разглядывая чёрно-красную искромсанную мутантами и выстрелами форму. Лица «должников» скрывали маски и ему подумалось, что пусть он лучше не узнает кто это. В груди уже не было тяжести и тревоги, теперь невыносимо жгло огнём и непрошеной, непонятной болью.       «Когда в них стреляли, чтобы ты сделал, будь ты здесь с остальными, а не с Седым, далеко отсюда? - спрашивал сам себя Шмель. – Остановил бы их? Отговорил? Стоял безучастно в стороне?».       - Не стой столбом, обыщи вон того, который подальше. А я последнего проверю, подох вроде, - распорядился Вепрь.       Очень хотелось верить, что всё происходит не с ним, не здесь и вообще кажется, а ещё хотелось выть. Ноги не хотели слушаться и Шмель с трудом толкнул себя вперёд, причём довольно неловко, а когда склонялся над телом, то можно было подумать, что он споткнулся и падает. Шарить по карманам погибших не было редкостью, но сейчас было противно, до выворачивания наизнанку плохо и мерзко. Вяло пройдясь по карманам долговца, вытащил несколько пачек патронов, больше вроде нечем было поживиться, разве что в рюкзаке покопаться. В одном из карманов у должанина нашелся небольшой тёмный непрозрачный пакет, который тут же заинтересовал Брауна.       - Ух ты! Может, наркота? Посмотрим, на чём у нас «сидят» чистенькие долговцы. На руку фримена из развязанного пакета посыпались белые кристаллики вперемешку с небольшими комками, а затем и несколько полуразвалившихся квадратиков. Браун попробовал на вкус.       - Тьфу! Это ж сахар! Во долганы дают, - фримен посмеиваясь подошёл к Седому.       - Сахар?! – с ужасом переспросил Шмель.       Он стащил с убитого долговца шлем и маску, отбросил ненужное теперь снаряжение в сторону. Дрожащими пальцами коснулся щёк парня, окровавленных губ, чтобы, не веря глазам, убедиться на ощупь, что весь происходящий кошмар – правда. Осторожно приподнял голову безжизненного парня, поддерживая под белобрысую макушку:       - Поляк…,- беззвучно шептали побелевшие губы, - Господи, Поляк. Не может быть. Шмель глухо заскулил, зажмуривая глаза до боли. По подбородку побежала тоненькая струйка крови из прокушенной губы.       - Это не вы. Не вы. Не вы. Неееет.       - Шмель, ты там чего? – озадаченно спросил Вепрь. Притихшие фримены смотрели на Шмеля во все глаза.       Шмель бережно опустил голову Поляка на землю, а когда повернулся к фрименам, руки уже сжимали автомат, полоснувший по свободовцам короткой очередью, которой хватило, чтобы скосить Сигму, Брауна и Вепря. Так же, как они безжалостно расстреляли квад Долга, так же без тени сомнения и пощады с ними поступил Шмель. Седой держал его на прицеле, но выстрелить вовремя не успел, теперь же и сам был на мушке у бывшего долговца. Как в крутом вестерне.       - Шмель! Приди в себя!       - Я в себе, Седой, - холодно ответил Шмель.       - Почему тогда, зачем ты их убил?       - Я отомстил, - скрипнул зубами Шмель. – Они убили моих братьев.       - Братьев? Значит, не зря поговаривали, что ты к нам из Долга припёрся, - сплюнул Седой. – Только зачем? Неужели не думал, что могло произойти так, как сегодня?       - Убери ствол, Седой. Ты не трогал мой квад, ты не причем, уходи.       - До твоего сраного квада мне нет дела, а вот моих друзей убил ты! Выстрел в одно мгновение оборвал их разговор, Седой осел на землю и застыл в вечном молчании, но выстрелил в него не Шмель. Раненный Коготь хрипел и отплевывался кровью, рука, сжимавшая пистолет, дрожала и ходила из стороны в сторону, пытаясь теперь удержать на мушке Шмеля. Свободовцы приняли его за мертвого, не удосужившись проверить пульс, а обыскать не успели. Шмель бросился к нему.       - Стой! Сука, - застонал парень. – Предатель чертов.       - Я осмотрю рану, - Шмель попытался приблизиться к Когтю, игнорируя слова долговца, - я хочу помочь.       - Ты мне не поможешь! – закашлялся Коготь.       - Тогда… Стреляй! – вплотную подошёл Шмель. – Я это заслужил.       Но, вопреки ожиданиям, Коготь опустил пистолет, слабая рука безвольно ударилась о землю и оружие отлетело в сторону. Трудно было не узнать гравировку на стволе, замысловатую вязь. Пистолет явно принадлежал Халиму.       - Я умру, а ты свою вину не искупишь. Разве что…       Договорить парню уже было не судьба. Глаза Когтя закатились и он потерял сознание. Шмель приподнял его, ещё живого. Долговец пробыл в забытьи минуты две, и наконец, его тело обмякло, расслабилось, из легких вырвался последний мучительный выдох. Шмель и сам перестал дышать.       - Коготь, - тихо позвал сталкер. – Коготь! – Шмель затряс мертвое тело. Парень умер. Молодой, хороший парень. Сейчас Коготь выглядел совсем мальчишкой, каким и был на самом деле, хотя ещё минуту назад молодое лицо от боли было истерзано морщинами, словно у старика.       Мысленно прося прощения у Когтя, Шмель вернулся к Халиму, Поляку и Дракону, подобрав пистолет, оброненный Когтем. Зная их как родных, у Шмеля не было сомнений, как всё случилось. Халим и Дракон явно прикрывали раненого Поляка, а самого молодого и неопытного в кваде, Когтя, оберегали больше всего – ещё одно негласное правило Халима, поэтому Коготь и протянул дольше всех.       Всё произошло неправильно. Это он, Шмель, должен был сегодня погибнуть, а Коготь жить дальше. Да и разве так бы погиб его квад? Сражаясь с армией мутантов – да. Отстреливаясь от целой банды – да. От всей группировки Монолит – да. Но не так. Невыразимо жаль, что все закончилось именно так – никчемно, жестоко и несправедливо. Почему так бездарно получается жить? Ведь он мог и подружиться с Когтем, многому его научить, мог никогда не терять уважение такого человека, как Халим, братскую привязанность Поляка и Дракона.       «Что же ты, падла, забыл зачем в Долг пошёл? Ведь не за идею, не за информацию, не от скуки. Ты пошёл за ними, за друзьями, потому что увидел именно их в деле, увидел их преданность друг другу. Так что тебе могло надоесть? Как ты мог забыть?», - терзал сам себя Шмель.       Он не видел лиц Халима и Дракона, но на него смотрели открытые светло-голубые глаза Поляка, сейчас, словно стеклянные. Рука Шмеля уверенно достала ПМ из кобуры на бедре. Шмель несколько секунд смотрел на оружие и, отбросив его, вкложил в ладонь пистолет Халима. Патрон уже был в стволе. Шмель сначала взглянул в серое неприветливое небо Зоны, приставил дуло к виску, а затем ещё раз посмотрел на мёртвых друзей, и не отрывая взгляд от распахнутых глаз Поляка, выстрелил. Теперь квад был в полном составе. ***       Шмеля остервенело трясли за плечи, пытаясь привести в чувства.       «Я жив, что ли?» – подумал долговец, медленно открывая глаза.       - Фуух, спящий красавец, тьфу на тебя три раза.       - Поляк! – воскликнул Шмель и рванулся к вполне живому и относительно здоровому другу. Он ощупал руку Поляка, плечо, а потом и вовсе сгрёб в объятья. Чёртов то ли сон, то ли обморок до сих пор накрывал мороком.       - Да не тряси меня так, я тебе не плюшевый. Ай, нога…       - Прости, прости, - радостно сказал Шмель и отпустил друга. Никогда ещё не было так радостно видеть этого дурашливого, беспечного парня. Рядом были и другие долговцы, без суеты покидавшие после Выброса убежище.       - Шмель, ты как? – настороженно спросил Поляк, удивленно стирая кровь с виска Шмеля. – Ударился, наверное.       - Наверное, - вовсе не беспокоясь, отмахнулся Шмель. - А что произошло?       - Ты во время Выброса потерял сознание. Ты и, кстати, Коготь ещё, он из новеньких. Словно отреагировав на своё имя, в углу заворочался и Коготь, над которым возились Медведь и Зива.       - Какие чувствительные все, прямо беда, - съязвила Зива. – Коготь, не заставляй женщину тебя тащить, вставай уж сам как-то.       Коготь смешно закопошился, попытался быстро встать на ноги, но быстро не получилось. Он побарахтался немного, но всё же вытянулся по стойке смирно.       - Да расслабься ты, - пробасил Медведь.       Шмель почувствовал озноб, пробежавший по коже, когда встретился с полным ненависти и презрения взглядом Когтя.       - Хорошо спал? – в шутку спросил Шмель, стремясь смягчить странную ситуацию.       - Неплохо, пока ты всё не испортил, - огрызнулся Коготь.       - Давайте-ка на воздух оба, подышать, - распорядился Медведь, который мало что понял из сказанного, но враз почувствовавший, что дело пахнет керосином.       Шмель попытался миролюбиво улыбнуться, но Коготь остался при своём и, проходя мимо Шмеля тихо, но отчётливо сказал:       - Я видел и запомнил, имей в виду.       - У меня от вас мороз по коже! – фыркнул Поляк.       - Не обращай внимания, молодой просто.       - А я старый, что ли?       - Вот уйду от вас, а он займёт моё место, - пошутил Шмель.       Лицо Поляка помрачнело.       - Ты ебанулся?       «Где-то я это уже слышал.»       - Да ладно, Полячище, шучу я, шу-чу.       - Странный ты сегодня.       Спустя пару часов после Выброса вернулись Халим с Драконом и явно были в недоумении из-за довольно долгого и крепкого рукопожатия, которое каждому из них устроил Шмель. Но по своему обыкновению переглянувшись и словно поговорив без слов, заулыбались и пошли навестить Поляка. Квад был снова вместе и Шмель по-новому взглянул на родные и усталые лица.       Оставалось только одно важное дело.       - Ты куда это? – возмутился Поляк, провожая взглядом вставшего посреди разговора Шмеля. – Я не закончил рассказывать!       - Что, мне теперь лужу сделать возле твоей койки, пока ты натрындишься? Я тебе целых две жертвы оставляю, - лёгкий кивок в сторону Халима и Дракона.       - Надо было Когтя позвать, - проворчал Поляк.       - Нет! – резко и абсолютно не в шутку ответил Шмель. – Я сейчас вернусь, сказал.       - Чего это он? – удивленно спросил Дракон.       - Головой ударился, - пробурчал под нос Поляк.       Важное дело больше не требовало отлагательства. Шмель удалил всю историю переписки с переговорщиком от Свободы и добавил его в «чёрный список», а вышел, чтобы никто из своих случайно не полюбопытствовал чем он занят. Он чуть не ошибся, чуть не сделал самую ужасную и большую глупость в своей жизни. Может, это был просто дурной сон, может ожидавшее его будущее. Проверять не хотелось, в Зоне никогда ничего просто так не случается, о чём ещё напоминал ноющий правый висок, оказавшийся абсолютно без единой царапины. Значит, нужно запомнить урок, а Шмель хоть и проявлял иногда беспечность, учеником был очень хорошим, способным, и он запомнил.