Звезды ни при чем

14. Открыв глаза, я узрела идеально белый отолок. Опять больница, вздохнула я и почувствовала обвивающие лицо трубки. Опять легкие шалят. Я как кисейная барышня, честное слово, чуть что -  в обморок. Возле больничной койки возвышалась капельница, игла которой исчезала в моей левой руке. Очередное экспериментальное лекарство? Ну что за недоумки? Почему нельзя просто дать мне, черт дери, спокойно умереть, раз рак не желает отступать? На меня навалилась ужасная боль, буквально пригвоздившая меня к кровати похлеще силы тяжести. Дыхание захватило, но все это длилось только миг, и исчезло, оставив неприятное ощущение усталости во всем теле. Я закрыла глаза. В палату вошла доктор Мария, я узнала ее по неповторимому аромату парфюма. Где она берет эти духи, понятия не имею, но никогда не всречала ничего похожего у других. - Спишь? Я отрицательно мотнула головой и открыла глаза. - Давно я здесь? - Две недели. Ее ответ меня поразил. Две недели! - Ты приходила в себя три раза за это время и каждый раз бредила, звала Огастуса Пулмана. Мы, честно признаться, уже практически потеряли надежду. Твои родители и два каких-то парня неотлучно находились возле тебя, в конце концов мне пришлось их насильно отправить домой отсыпаться, иначе они полегли бы рядом с тобой хладными трупами, прости за черный юмор. - Сама частенько его использую. - отмахнулась я. - Так почему я до сих пор в своем бренном теле? Женщина подвинула к кровати стул и села, подогнув под себя идеально белый халат. - Твоя мама должна была сказать тебе про новое экспериментальное лекарство. - Селуфил. - припомнила я. - Именно. Именно он вытянул тебя. Эффект значительно превысил наши ожидания, теперь мы собираемся ввести его еще нескольким пациентам со схожими диагнозами. - Почему бы вам не дать мне просто умереть? - медленно спросила я, безучастно глядя на капельницу. Доктор Мария посмотрела на меня удивленно и, как мне показалось, с укором. - Я думала, мы радеем с тобой за одно дело. - Мне просто надоело уже. - призналась я. - Почему меня все упорно спасают, какие-то лекарства ищут, составляют, изобретают, а Огастусу Уотерсу просто дали уйти. Где справедливость? - Вот в чем дело. Ты должна понимать, что и для него сделали все возможное... - Плевала я. - перебила ее я. - Нихрена никто не сделал. Ему ввели какие-то экспериментальные лекарства? - Нет. - Я о том же. Не за чем трястись за меня так. Мне было бы куда легче, если бы так тряслись за Гаса. Поверьте, тогда все было бы куда лучше и я бы не лежала в этой гребанной палате в ожидании очередного укола, продлящего мою дрянную жизнь еще на несколько недель. - Мне кажется, об этом тебе стоит поговорить с твоими родителями. С этими словами доктор Мария вышла из палаты, набирая номер на мобильнике. Наверняка мамин. Осточертело так все, ужас. С чего бы это? Тихо шурша халатом, в палату осторожно вошел Пулман. -  Привет. Пока ушла эта женщина с крокодильей хваткой, я могу с тобой потрындеть. Я слабо улыбнулась. Он положил на прикроватную тумбочку букет нежно-розовых лилий и присел на стул, где только что сидела доктор Мария. - Как ты себя чувствуешь? - Как мясо птицы, измельченное в блендере и наскоро слепленное в пельмень. Это вы с Айзеком атаковали мою палату? - Точно. - кивнул парень. - Не мог же я бросить тебя. Пришлось звонить в скорую, потом твоим родителям, а потом ждать, когда ты соизволишь нас принять. И я нечаянно услышал ваш разговор с Марией. Ты беспросветная дура. - Вот как? - заинтересовалась я. - Жизнь дается только один раз, Хейзел. - Неужели? - Точно тебе говорю. -  заверил он меня. - И ты хочешь упустить такой чудесный шанс? Будь я на твоем месте, я бы не делал таких признаний.  Я нетерпеливо махнула рукой. - Ты не моем месте, Зендай Пулман, и тебе никогда не узнать, каково это - болеть раком. - Боюсь, в твоем случае это не столько рак, сколько душа. - Хочешь сказать, что я душевнобольная? - Именно. - Ты никогда не терял любимого человека, Пулман, чтобы судить меня. - Не согласен.  - упрямо сказал он. - Что ты знаешь обо мне, Хейзел Грейс Ланкастер, чтобы утверждать, что я никогда не терял близкого человека? Это было слишком опрометчиво  с твоей стороны. Я внимательно посмотрела на собеседника. - Ты заметила что-то, связанное с нашей семьей? - Ну... Вы приехали втроем. Без матери. - Именно. Не спрашивай причин ее отсутствия, я еще не готов об этом распространяться. Я поняла, что под личиной Зендая с его прической в стиле поп-артиста скрывается какая-то своя трагедия, свой личный мир, о существовании которого я даже не задумывалась. Все подколы и шуточки вдруг пробудили во мне совесть. - Хотя я знаю, что от этого слова тебе не станет легче, но все же: прости. - Проехали, Хейзел Грейс. С меня ужин в каком-нибудь ресторанчике. После твоей выписки, разумеется. Он встал. - И насчет твоих закидонов: не мудри, женщина. Жизнью не разбрасываются. Я думал, что уж ты-то об этом должна знать. И он вышел, не дожидаясь, пока в палату заявятся моя мама и доктор Мария.