Моя муза любит зиму

С не самых приятных, но весьма памятных событий прошло два дня. Ваня с Мироном все так же находились в доме Самойловых в Лондоне. Младший навестил сестру еще день назад чуть не слезно извиняясь, вынужден был уехать обратно в университет. От сессии еще никого просто так не освобождали. Старшая же вроде шла на поправку, физически точно, а вот над моральным состоянием девушки еще стоило задуматься. Она была молчаливой, хотя уже охотно шла на контакт. Но настроение ее оставляло желать лучшего. Все же этот нелицеприятный случай не много подкосил ее, выбил из колеи, так сказать. Инцидент с поцелуем Мирон решил просто пока выбросить из головы. Списал все на нежную дружескую привязанность. Хотя разговор с Ваней после, прочно засел в его черепной коробке.

Двумя днями ранее

Парни сидели на кухне Настиного дома в Лондоне. Мирон смотрел в окно, а Ваня потягивал зеленый чай. — Мир, чего ты боишься? — вдруг спросил Евстигнеев. — Не понял, ты о чем? — на лице Федорова застыло выражение сильного удивления. — Все ты понял не придуривайся.- отмахнулся парень, вновь уставившись в кружку с чаем. Мирон долго молчал. Может соображая, что имел ввиду друг, а может просто думал, что и как ответить. Но потом наконец собрался с мыслями, и выдал тираду, к которой Ваня оказался стопроцентно не готов. — Ванькаааа. Люблю я ее. Этого и боюсь. Что с разных мы миров и, вряд ли, что-то из этого выйдет. Боюсь, что лишь друг для нее. Боюсь того, как хорошо мне с ней.- почти прошептал с горяча Мирон. — Федоров, ты дурак.- ответил Ваня. На что Федоров уставился с непониманием.- Просто дурак. Если бы ты был хоть не много увлечен тем, что происходит вокруг, то заметил бы, что только при тебе она такая домашняя, нежная и ласковая. Федоров ушел в магазин, оставив Ваню с Настей дома. Очень стараясь выкинуть из головы навязчивую мысль, что у них что-то может быть. Что друг может испытывать какие-то чувства к девушке, к которой он так нежно привязался. Знал бы Мирон, насколько был прав в своих мыслях. У парня действительно были чувства к девушке. Но он всячески им противился. Ведь прекрасно понимал, что рушить то душевное равновесие, которое наконец нашел его друг, ради простой симпатии и, он просто не имеет права. Хотя бы из уважения к Мирону. Поэтому он просто проводил время с девушкой, стараясь стать ей хотя бы просто близким другом. Вот и сейчас они сидели на кровати у Насти в комнате и парень перевязывал ее рану на спине. Сняв бинты он долго, увлеченно рассматривал ее спину, пока девушка что-то увлеченно рассказывала и, даже не сразу заметил, что она замолчала. — А волка то перебивать придется.- сказал Ваня. — Совсем? Или может ребята из Забитых смогут что-то с ним сделать? — это действительно была плохая новость. Волк в графике дотворком с замысловатыми узорами не был ее первой татуировкой, но был самой любимой и памятной. Он был символом ее свободной души, был напоминанием, того времени, когда она действительно этого хотела, ощущая себя птичкой в клетке. Волк был памятью о родителях. Когда она набила его, в тот день они погибли и, потому теперь под ним мелкими циферками была набита дата. — Я поговорю с ребятами в Бэкстэйдже. Эй, не грусти, слышишь? Через пару дней вернемся домой и все наладится.- пытался приободрить девушку Ваня. Но пока как-то плохо получалось. Она в ответ лишь слабо кивнула.- у меня для тебя кое-что есть! — после этих слов парень полез в свой рюкзак, что-то отчаянно пытаясь там найти. А когда нашел, то протянул на раскрытой ладошке Насте и ее глаза сразу засветились радостью. — Блин, Ваня! Откуда? Их же ни где здесь не продают?! — на ладошке лежали две конфеты коровки, маленькая слабость девушки.- как ты узнал? — вопросы сыпались по мере роста радости в глазах. — Ну тише-тише. На самом деле, я еще в Питере заметил, что ты их постоянно лопаешь, у вас дома они были всегда. И эти я из Питера привез. Тоже люблю их, конфеты детства.- парень мило улыбался и смотрел на эти самые конфеты. — Спасибо, спасибо Ванька! — девушка вдруг резко подалась вперед и обняла друга за шею, счастливо улыбаясь. — Вообщем билеты есть либо на завтрашнее утро, либо через неделю. Я взял на.- Мирон застыл в дверном проеме, — завтра. Стоит по торопиться собрать вещи.- ревность снова кольнула в груди. Почему с ним она смеется, а со мной даже не разговаривает? Почему? Может между ними что-то было или есть сейчас? Голову Мирона буквально разрывали десятки вопросов. А самое то главное, никто не мешал ему получить на них ответы, кроме него самого. Вечером он сказал, что устал и лег спать. Утром, соскучился по Дарио и всю дорогу, до самого самолетного трапа болтал с ним. Потом он якобы боится летать и лучше снова поспит. А по прилету в Питер он просто молчал. Они попрощались с Ваней у выхода в аэропорт. Евстигнеев вызвал такси до Пушкина, поехал в гости к родителям. На прощание поцеловав девушку в щеку и крепко обнимая. На что Федоров как-то неоднозначно хмыкнул и отвернулся. Но молодые люди не обратили на него внимания. Лишь когда они наконец переступили порог квартиры Федорова в Петербурге, Настя не выдержала: — Ну и долго это еще будет продолжаться? — спросила она, садясь на чемодан в коридоре. — О чем ты? Я очень устал и сейчас хочу лишь хорошо выспаться.- промямлил парень в ответ, всячески стараясь избежать разговора. К которому по его мнению он был совершенно не готов. — Ты последние сутки только и делал что спал. Не ври. И ты прекрасно знаешь о чем я. Самому то не надоело? Вести себя как сопливый школьник. Ты действительно ревнуешь меня к Ване? — она слишком резко надавила на больное и натянутые, как струна, нервы Мирона не выдержали. Он резко развернулся, хватая ее за плечи и, впечатал спиной в стену, накрывая губы поцелуем. Так собственнически, показывая ей и доказывая себе, что только он здесь хозяин и он не хочет ее ни с кем делить. Девушка коротко всхлипнула, соприкасаясь спиной со стеной, но на поцелуй ответила. Она уже и так давно знала, о чувствах, что прятал Мирон. Нужно было лишь заставить его показать их. Что она и сделала. Рубашка на спине вдруг стала влажной и по спине что-то потекло. Когда же пульсирующая боль разлилась по всему телу, девушка со всхлипом оттолкнула его. — Надеюсь, теперь ты спокоен? — спросила Настя, медленно отстраняясь от стену. Ведь там были белые обои, а на ней лишь тонкий слой бинта и рубашка, что уже кажется пропиталась кровью на спине. — Тебе бы самой не мешало отдохнуть.- сменил тему Федоров, и отвернувшись понес две увесистые сумки в комнату. С того разговора прошло почти полторы недели и все возвращалось в привычное русло. Спина у девушки почти зажила, россыпь мелких рубцов и покореженная татуировка на спине теперь будут напоминать ей не самых благополучных районах Лондона. Но и эта проблема решаема, Ваня сказал, что как только все окончательно заживет и восстановятся нервные окончания, ребята из Бэкстэйджа помогут все исправить. Квартира Насти в Питере теперь стояла на продаже, так как Мирон настоял на том, чтобы она жила у него. Снова та же двушка в спальном районе Питера, та же кровать, тот же балкон, тот же золотой Мальборо. Сколько воспоминаний связанно с этим местом. Мирон и Настя снова спали в одной кровати, но после того поцелуя ничего больше не было. Засыпать снова вместе было странно обоим. Но никто не спешил делать первый шаг. — Мир, я тут вспомнила, ты как-то говорил, что в этом году зреет баттл с Гнойным.- девушка не особо интересовалась таких направлением хип-хопа, как рэп, тем более русский, но раз уж жизнь свела ее с представителями данного аспекта, то почему бы не попытаться влиться него? — Да, — ответил Мирон, — и он будет, — отрывисто отвечал Федоров, пытаясь одновременно пить чай, читать новости в твитере и отвечать Порчи в фэйсбуке, на двух языках естественно.- ты кстати придешь? — вот этим вопросом он девушку озадачил. — Стыдно признаться, — помедлила она, пытаясь спрятать смущенную улыбку вновь отворачиваясь к плите, — но я даже не знаю когда. — А, да, точно, завтра, — между делом бросил Федоров. — Ты серьезно? — удивилась она, но на его вопросительно поднятую бровь ответила лишь, — просто, не думала, что так скоро. Я выйду, покурить.- и она ушла с кухни, оставив озадаченного Мирона, своей странной реакцией. Самойлова так и не бросила курить. Да и не пыталась. Зачем? Глупый вопрос, это нравилось ей, расслабляло нервы. А чего это она сейчас занервничала? Это же просто баттл. Тем более баттл Мирона. Здесь нечего бояться, ведь ничего же не произойдет. Правда? Панический страх поселился в сознании. После трагедии или даже ее маленькой моральной катастрофы на собственном баттле с Алексом, она больше не участвовала в них. Будто барьер в сознании при одном только упоминании слова баттл. Ни то прочитав ее мысли, ни то просто поняв наконец, почему же она так странно вела себя, Федоров решительно зашел на балкон, молча обвивая руками Настину талию. — Я, не знаю, наверно, глупо все это получается.- пролепетала она опуская глаза. — Я мало что понял, из того что ты там мямлишь, но ты пойдешь завтра со мной. В конце концов ты моя женщина, надоело ходить по кругу.- здесь Мирон скорее переступил через свой подсознательный барьер, почти полгода мешавший ему сделать это. Он наконец поцеловал ее. Так как хотел уже очень давно. Мягко накрывая губы и проводя по ним языком. Целуя каждый миллиметр, даря всю ту нежность, что собирал в себе по крупицам, ночами, пока ее не было рядом. В миг вспоминая их первую встречу и первый поцелуй, возле дома, их встречу в больнице, после операции, тогда он наконец увидел эти потрясающие голубые глаза с золотистой каймой у зрачка. Воспоминания о каждой ночи проведенной в этой кровати, когда Ваня был в коме, проносились в голове у него, почему он не сделал этого раньше? Она отвечала, отвечала с не меньшим трепетом и нежностью, крепче прижимаясь к его груди. — Ты обязательно порвешь Гнойного.- прошептала Настя, обнимая его за талию. — Конечно, ведь у меня была лучшая Муза.- ответил ей Мирон, целуя в висок и прижимая к себе. Сейчас конец зимы, они стояли посреди ночи на балконе, в старой Питерской квартире Мирона и просто любовались панорамой ночных огней, что скрывались за спальными кварталами. Они были рады тому, что этот миг делят на двоих. И он знал, что его душа, наконец обрела свой покой.