Моя муза любит зиму

С Дня Рождения Мирона прошло чуть больше 3 недель Мирон Федоров ехал в такси по дождливому Лондону, утопающему в утреннем тумане. Две с лишним недели они были здесь. Мирон успел побывать у родителей, по тусить с ребятами, отдохнуть от всей домашней питерской суеты, но за все время пребывания в королевстве, он так и не решился набрать номер Самойловой. Несколько раз был возле ее дома, но даже близко не подошел. На его сообщение она в прошлый раз так и не ответила, хотя он был уверен, что девушка прочитала его, причем сразу, как только пришло. Сейчас такси ехало в сторону аэропорта Хитроу, Ваня его уже ждал там. И наверно опять ругался с охраной, ну потому что нельзя курить в аэропорту. Рудбой, откровенно говоря, абсолютно не понимал, почему? В чем смысл глупого запрета? От раздумий Мирона оторвал телефонный звонок. На экране телефона высветилось: Самойлов младший. Вот так неожиданно. Больше полугода он с ним не общался, они ж и друзьями то не были, с чего бы ему звонить? Он взял трубку. — Мирон? — голос парня был взволнованным, — это Миша Самойлов, надеюсь помнишь еще? Я, собственно, зачем звоню, Настя с тобой? он говорил как-то сбивчиво, и тяжело дышал в трубку, будто бежал куда-то. — Привет, Миш, помню я тебя. Нет, я уже больше месяца ее не видел. Что-то случилось? — Федоров напрягся. Как можно было потеряться, находясь друг от друга на расстоянии одного спального квартала? — Черт.- паренек был явно раздосадован, и кажется очень обеспокоен.- я четвертый день не могу до нее дозвониться. Был вчера возле ее дома, там никого. Она же не могла улететь и ничего не сказать. — Подожди, то есть она опять пропала? — сейчас Мирон уже ничего не понимал. — Она была у меня в кампусе четыре дня назад, все было отлично, она попрощалась и сказала что поедет домой. Что надо прибраться и она ужасно устала и, хочет спать. Мы попрощались и все. Она будто бы в воду канула. Мирон, я на зачет опаздываю, поможешь? — естественно помощь нужна была не с зачетом, а с поисками сестры. — Да, удачи.- и Федоров сбросил вызов, тут же разворачивая таксиста в сторону дома Самойловой старшей. Она ведь никогда не жила в Лондоне. Ну была здесь дважды проездом, но не жила. Не знала его изнутри. Это был один самых противоречивых городов, что вообще знал Мирон. С одной стороны тут камеры висели реально на каждом углу, а с другой преступность процветала так, что будь здоров. Элитные районы были забиты английской аристократией, какими они себя считали и, иностранными эмигрантами, в основном русскими, которые тоже довольно высоко себя ставили в обществе. А районы чуть беднее кишили гопотой, еще по хуже чем в самых затхлых уголках пригорода Питера. Там открыто торговали наркотой, а ствол за поясом у продавца сувенирной лавки был абсолютно нормальным явлением. Так уж получилось, что дом Насти находился на краю одного из приличных районов Лондона, но довольно близко граничил с не самым благополучным, восточным Лондоном. Таксист остановился в паре десятков метров от ее дома и, Мирон быстро расплатившись, схватил сумку и вылетел из машины. Почему-то волна паники окатила его с головой, стоило ему лишь подумать о попадании Насти в те страшные места, откуда он сам вылез не так давно. Не для нее было все это. Ее домик был одноэтажным, и стоял на перекрестке. Совсем не примечательный. Как у всех витой металлический забор вдоль дома, калитка которого почему-то была открыта. Почтовый ящик, старенький такой, на котором написано «Самойловы». Подойдя к дому, парень почему-то замер. Тревожный червячок зашевелился в душе. Хотя Миша сказал, что был у нее, может это он оставил дверь открытой? Зачем-то досчитав до трех, Мирон резко зашел во двор. От картины представшей перед его глазами, почему-то перехватило дыхание и, сумка с вещами сама как-то выпала из рук. Настя, стояла к нему спиной. Хотя вряд ли она стояла, скорее пыталась держаться на ногах, одной рукой держалась за ручку двери, второй пыталась нащупать связку ключей под карнизом. Мирон окликнул ее дважды, но она не реагировала. Почему-то первой мыслью в его голове было то, что она пьяна. Но стоило ему подойти ближе, как эта мысль отмелась сама собой, алкоголем тут и не пахло. Мирон подхватил девушку под руки, обнимая за талию, на что она порывисто всхлипнула и оперлась руками о косяк двери впереди. Парень быстро открыл дверь, завел ее внутрь, стоило двери закрыться, как она обессилено просто повалилась на пол, он даже сделать ничего не успел. -Настя! Настя?! Ты меня слышишь.- Федоров не на шутку перепугался. Во что же она умудрилась влипнуть? — Мир? — она резко подняла голову, будто очнулась. И парень аж вздрогнул.- Господи, это правда ты.- после этих слов она полностью расслабилась и обмякла в его руках. — Пойдем, тебе надо в ванну.- он решил, что спрашивать, что произошло сейчас будет не самой лучшей идеей, поэтому просто поднял ее на руки и понес в ванну. Девушка молчала, даже не предпринимая попыток заговорить. Стоило парню поставить ее на ноги, как она резко повернула голову в другую сторону. Не спрашивая Мирон понял, что она е хочет смотреть на себя в зеркало и встал перед ней. Парень протянул руку вверх, и погладил ее по скуле, приподнимая голову, в ответ на его прикосновение она тихо шикнула, но голову повернула. — Эй, тебе надо в ванну.- но она не шелохнулась, продолжая упирать взгляд в его плечо, закрывшее от нее зеркало. Даже не пытаясь больше заговорить, Мирон молча взял края ее толстовки и, вместе с майкой, потянул вверх. Девушка рассталась с одеждой не сопротивляясь, даже в лице не изменилась, когда Мирон резко вскрикнул: — Блять! — когда увидел ее без одежды. Девушка не шевелилась. Она была уверенна, что сейчас он испытывал к ней жалость, а она очень этого не любила и Мирон это знал, но ничего не мог с собой поделать. Он держал в руках ее толстовку, что вся была в грязи и майку, точнее то, что от нее осталось, всю в кровавых подтеках. Девушка не шевелилась. Он молча расстегнул, то что осталось от когда-то белых узких джинс, и стянул их с девушки. Она просто смотрела вперед, но стоило ему снять остатки одежды, как ее начала бить крупная дрожь. Мирон молча включил воду в ванной и кивнул на нее девушке. Настя развернулась нему спиной и, не много помедлив, шагнула в горячую воду, наполняющую ванну. Мирон окинул ее взглядом и ужаснулся. На ней же просто места живого не было. Что произошло с девушкой, он так и не знал, а спросить просто язык не поворачивался. Он просто молча смотрел на ее спину, и поражался даже не тому, куда она влезла или во что влипла, а кто мог такое сотворить? Начиная от самой шеи все тело было покрыто темно-фиолетовыми синяками, где-то с багровыми кровоподтеками. От левой лопатки, через всю поясницу пролег сильный порез, не глубокий, но рана была рвано-резанная, с запекшейся кровью, будто бы еще прижженная сверху. Такая же была на правом плече и на бедре. Еще несколько ожогов на ребрах слева и множество мелких царапин и порезов по всему телу. Правая скула на лице припухла и отдавала синевой, глаз еле открывался, а нижняя губа и вовсе была похожа на непонятное месиво под корочкой крови и грязи. Не так давно шикарная копна волос жутко спутана, вряд ли получится их прочесать, вся в грязи и кое-где не аккуратно обрезана. Мирон не мог спросить, а Настя была не готова ответить. Поэтому он просто вышел из ванной, на ходу набирая номер Евстигнеева. Больница сейчас была точно под запретом, а вот Ванина помощь была бы как раз кстати. Он постоянно тусуется с татуировщиками и поэтому у него есть некоторые медицинские навыки. Он бы не провел сложной операции, но аккуратно зашить рану или обработать и перебинтовать мог спокойно, чего сам бы Мирон морально не осилил. Он конечно спокойно относился к таким зрелищам, но сам старался быть нейтральной стороной. Как оказалось, Ваня уже весь телефон ему оборвал. Они же опоздали на самолет, об этом он вообще вспомнил в самый последний момент. Важно было то, что друг без разговоров бросил все, вызвал такси и поехал к нему, не спрашивая ничего, будто на расстоянии чувствуя состояние Мирона. Хотя Ваня всегда был таким. Чуткой, тонко чувствующей душой для близких и диким похуистом для всех остальных. Мог менять девушек, как перчатки, если не чаще, но стоило найти ту, которая зацепит его за живое и, мир Вани начинал крутиться вокруг нее. Так было и сейчас. Мирон лишь сказал, что это срочно, с Настей что-то случилось и нужна его помощь и, вот уже он наплевал на рейс до Пушкина, сел в такси и едет через весь Лондон, потому что его семье нужна Его помощь.

*      *      *

Ваня приехал по адресу, который сказал ему Мирон и не мог понять, что Федоров забыл в этом районе? Но раз дело срочное, парень проскользнул в приоткрытую калитку и быстро взбежал по лесенкам. С той стороны двери будто бы почувствовали его приближение и, как только он коснулся ручки двери, ее тут же открыли с другой стороны. Федоров лишь мимолетно глянул на Ваню, дергая его внутрь. Евстигнеев быстро зашел в дом и кинул вещи, вопросительно поворачиваясь к другу. — Ванька, очень нужна твоя помощь. У тебя есть опыт, а у меня в этом плане руки из жопы.- он заметно нервничал. — Мир, может уже объяснишь, где мы черт возьми и, что происходит? Из-за чего или кого мы просрали самолет? — парень начинал выходить из себя, мучаясь в догадках. — Идем, только прошу тихо.- он развернулся и потянул друга за рукав в сторону ванны. Мирон аккуратно открыл дверь в ванну, пропуская Ваню вперед и наблюдая за его реакцией. Парень не надолго застыл, просто хлопая глазами и губами, после чего резко вышел, утягивая за собой Федорова, и закрыл дверь. Он прижался к ней спиной и шепотом спросил: — Мир, кто ее так? — в ванной Ваня ожидал увидеть всего чего угодно, но обнаженная девушка, сидящая в кроваво-грязной воде и, остервенело сдирающая кожу мочалкой, повергла его больше чем в простое недоумение. — В том то и дело, она не сказала. Но раны надо обработать.- Мирон многозначительно кивнул Ване в сторону кухни, мол иди ищи там аптечку, у нее по-любому есть. А сам зашел в ванну, намереваясь вытащить девушку. Она стояла абсолютно нагая и даже взглядом не повела, когда Мирон смывал с нее душем грязь, стараясь как можно аккуратнее промыть порезы и ожоги. Молчала она и когда он достал ее из воды, оборачивая в полотенце с головой, взял на руки и понес в комнату. Ваня копался где-то на кухне, выворачивая свой рюкзак и Настину аптечку. А Мирон оставил девушку в спальне на кровати и отправился за другом. Вернулись они еще через минут пятнадцать. Настя сидела спиной к двери, спустив полотенце на бедра и перекинув назад волосы. Она все так же молчала. Ваня отмер первым и решительно двинулся в ее сторону, Мирон же наоборот замер в дверях, а после и вовсе покинул комнату, закрывая за собой дверь. Ваня старался не касаться израненной кожи девушки, аккуратно собрав ее волосы, перекинул их на бок. От чего она сдавленно шикнула. — Хэй, не знаю что с тобой произошло, но предупрежу, что сейчас будет больно.- он быстро расставил по кровати все, что принес с собой. И совершенно не надеялся на ответ. — Четверо. Уверенная ты ломал голову над этим.- прошептала девушка. На что Ваня сдавленно промычал, не зная что ответить. — Их было четверо.- и девушка снова замолчала, повинуясь ловким рукам друга. Он обработал ее раны, зашил огромный порез, через пол спины, что самое удивительно, Настя не издала ни звука, замотал бинтами залечивающую мазь. И собирался уже выйти из комнаты, как она вновь заговорила. — Меня держали в ванной. Обливали кипятком. Пинали, резали и прижигали. Я так больше не могу Ваня. Почему ко мне липнут все неприятности? — девушка резко повернулась к нему, шикнув от боли. Лицо не выражало ничего, кроме заданного в слух вопроса. Настя вдруг потянула к нему руки и, он подался вперед. Ваня обнимал ее, стараясь не задеть раны, но девушке похоже было все равно. Она сначала подрагивала в его руках, но спустя минут может десять мерного поглаживания по голове, она начала успокаиваться. Дыхание выровнялось и она окончательно обмякла в руках Вани. Девушка уснула в его объятиях, полностью доверившись. Сейчас только это и было ей необходимо. Ваня уложил ее набок на кровать и накрыл одеялом. Легко поцеловал в висок и тихонько прошептал: — Спи, родная, и возвращайся уже в семью, я соскучился.- после этих слов он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке, смахивая с лица растрепавшиеся волосы и, бросив последний взгляд, на измученное, но сейчас такое умиротворенное лицо, вышел из комнаты. И как же так совпало, что Мирон хотел войти, аккурат перед тем, как Ваня обнял ее, но в последний момент, просто остановился, наблюдая всю картину через щелочку между двух дверей. Его умиляла эта картина, но почему-то напрягало то, что друзьям так хорошо вдвоем. Когда же Ваня наклонился и поцеловал ее в висок, Мирон резко выпил все содержимое стакана, что до этого держал в руках. Бурбон резко обжег горло, но ему было не до этого. Колкая ревность друзей друг к другу, затрепетала в его груди. Когда же закончится этот дурдом?