Error 404. Gateway not found

      Алекс проснулась от резкой боли в плече. Ночью она завалилась спать, как срубленное дерево, не особо беспокоясь о своём комфорте. Как результат — затёкшие мышцы, вывернутые суставы, щёлкавшие при каждом движении. К тому же ей было ужасно жарко. Девушка сперва пыталась поворочаться и, возможно, улечься поудобнее, высвободить ногу из-под одеяла и подремать лишние полчаса — такая возможность выпадала не каждый день, но, увы. Стоило Алекс начать трепыхаться, как её сгребли в охапку и припечатали к жесткому матрасу, выдавливая из лёгких последний воздух. Она попыталась оттолкнуться от кровати и сбросить с себя восемьдесят килограммов живого индейского веса, тот неохотно поддался и, сонно мазнув губами по тёплой щеке, перекатился на другой край кровати. Алекс осторожно, не делая лишних движений, вытащила себя из вороха одеял и простыней, накрутившихся на неё, как кокон, и выползла на пол. Облегчённо вздохнув, она сняла со стула лёгкое домашнее платье и, накинув его на себя, почти на ощупь вышла из комнаты. Сквозь приоткрытые окна в коридор лился бледный утренний свет. Ещё немного пошатываясь, не проснувшись до конца, Алекс подошла к окну и опёрлась о подоконник.       По ту сторону стекла была весна: не ранняя, скользкая, полная хлюпающего снега с талой грязью — уже начинался апрель. Снежок, прикрытый коркой наста, ещё лежал под деревьями, а рядом с ним уже пробивалась свежая зелёная трава. Пахло прелой листвой, нагретой солнечными лучами, пели вернувшиеся с юга птицы, а через разрывы в бледной пелене облаков на землю смотрело чистое голубое небо. Алекс и Коннор только неделю назад вернулись из своего путешествия на Мартинику.       Два месяца они простояли на якоре, ожидая попутного ветра, и под лучами южного солнца успели со всем возможным удовольствием пропустить зиму, как настоящие перелётные птицы. Морозы лютовали вдали от них, чему никто из команды не расстроился. Они спокойно расположились на Виргинских островах и устроили себе хороший отпуск с каждодневной рыбалкой и походами по кабакам, настолько продуктивными, что трое матросов попали потом к доктору Лайлу с сифилисом, а один просто не вернулся — женился на местной туземке-полукровке и решил, что спокойно умрёт счастливым рыбаком и отцом семейства. Алекс с Коннором смогли устроить себе что-то вроде медового месяца, в течение которого оба усиленно пытались разобраться, что же произошло между ними. За это время они успели и разойтись, и попытаться забыть произошедшее, и "остаться просто друзьями", но ничем эта драма длиной в два месяца не кончилась. Вернее, наоборот, всё кончилось совсем недраматично: «Это кто там сказал "страх"? Это кто там сказал "стыд"? Надо жить, пока не устал, и любить, пока не остыл»*. Поэтому молодые люди решили оставаться вместе до тех пор, пока вихрь страсти не прогорит. Алекс, в силу личных убеждений, была уверена, что это чувство отпустит её со дня на день, и всё снова встанет на свои места, но каждое утро начинался новый день сурка с бабочками в животе, томными вздохами и хлопаньем ресниц. Видимо, их отношения работали на каком-то сверх-топливе, за рецепт которого уже можно было получать Нобеля. Вот только, заявку послать было некуда.       По двору вразвалочку прогуливался Ахиллес. Рядом с ним, виляя хвостом, трусила целая гоп-компания подросших щенков, на которых Алекс любила сбрасывать свои косяки. Не закрыла курятник – хитрые шавки сделали подкоп, потоптан огород – это псы, а не Алекс с Мириам в прятки заигрались. Очень удобно. В качестве компенсации огрёбшие щенки получали хорошие куски мяса, за что неимоверно любили Алекс и всё меньше старались попадаться на глаза хозяину. Старик подозревал, что что-то не так, но мыслей своих не озвучивал. Вообще в последнее время многозначительное молчание стало его коньком – с тех пор, как он застал Алекс выходившей утром из комнаты Коннора. При этом старикан так ухмылялся, как будто он один во всём мире знал, чем парочка там занималась. Кажется, даже Алекс с Коннором были не совсем в курсе своей активной личной жизни и, каждый раз, как им хотелось поговорить с Ахиллесом на эту тему, они понимали, что могут просто разочаровать старика. Это было бы ну совсем унизительно.       Девушка потёрла заспанные глаза и, потянувшись, пошла в ванную. Умываться холодной водой было тем ещё удовольствием, но бойлеры пока не создали, о кипятильниках можно было только мечтать, а греметь вёдрами с водой на кухне с утра хотелось в самую последнюю очередь. Поэтому приходилось стискивать зубы и "закаляться". Алекс предлагала встроить в ванной небольшую голландскую печку, на которой можно было бы греть воду, но этот план был отложен до более тёплых времён. Отбросив намокшие пряди назад, Алекс посмотрела на себя в зеркало. Каждый раз ей казалось, что в отражении был кто-то другой, не девушка, выросшая в двадцать первом веке и попавшая в компьютерную программу, где ничто не истинно и является лишь проекцией в её сознании. Нет, это была девушка, сроднившаяся с восемнадцатым веком, с беготнёй по крышам, с морскими боями и сражениями. И весь окружавший её мир был чертовски реален, от прикосновений рук до бледного шрама на бедре. От осознания этого девушку пробивало сильной дрожью — словно зеркало утягивало в себя последние остатки 'настоящей' Алекс, оставляя вместо неё что-то новое. Кого-то нового и чужого. И девушка не могла понять, нравится ли ей это новое Я.       Алекс заозиралась в поисках часов. Начинался только седьмой час — достаточно поздний подъём по меркам поместья Дэвенпорт. На Мартинике Алекс и Коннор откровенно разленились и привыкли просыпаться за полдень, но в тропическом климате это простительно — в самую душную часть дня им только и оставалось, что спать. По пляжу в это время не погуляешь, если не хочешь схлопотать солнечный удар, поесть тоже не получится — кусок в горло не лезет. Но теперь они снова были в умеренном климате, и пора было входить в привычную колею. И всё же, они не торопились.       Алекс вернулась в комнату и мягко попробовала растормошить распластавшегося по кровати индейца. От резких движений у девушки заболели синяки и ссадины, что только сильнее подстегнуло её рвение: в последнее время Коннор не церемонился и, кажется, совсем одичал в близости родных лесов; он давал волю рукам и зубам, совершенно забывая о границах комфорта. Судя по царапинам на его широкой спине, Алекс тоже могла отхватить свою порцию люлей, но в этом деле был важен принцип первичности: кто первым обвинил, тот и жертва. Ассасин в ответ на попытки Алекс растолкать его, приподнялся на локтях и, перехватив запястье девушки, втянул её обратно на жалобно скрипнувшую кровать. - Коннор, утро настало, птички поют, - выдавила из себя Алекс, пытаясь выбраться из крепкой хватки. - Ещё есть время,- пробормотал юноша. - Спи. Всю ночь ворочалась. - Ну извини,- закатила глаза она. Привычка пинаться во сне никуда не ушла, и Коннор периодически покрывался свежими синяками, как после хорошего спарринга, но за время "совместной жизни" юноша сумел выработать иммунитет и в сонном состоянии умудрялся уклоняться от ударов и перехватывать поставленный им же хук справа. - Отдохни. Нам всё равно делать нечего, - проговорил он, уже вполне бодрым голосом. Алекс поворочалась пару секунд, пытаясь улечься так, чтобы видеть его лицо. Коннор лежал на спине и равнодушно смотрел в потолок. - Ты решил оставить братство? - осторожно спросила она. - Кажется, я уже говорил. - Я надеялась, что ты передумаешь, - сказала она. - И что ты хочешь делать теперь? - Охотиться. Или предложу свой корабль Вашингтону, - пожал плечами юноша, ведя пальцами по запястью Алекс. - А что ты думаешь? - У меня из головы не идёт предложение Хэйтема, так что, если ты не против, я пока воздержусь от ответа, - проговорила девушка, с трудом подбирая слова. Она правда надеялась, что Коннор останется в ассасинской стезе. Она понимала, что с её стороны это чистый эгоизм, но ничего поделать не могла, кроме как не настаивать и дать юноше жить своей жизнью. Может, оно и к лучшему. - Ты говорил с Ахиллесом? - Сегодня хотел, - выдохнул он. Комната снова наполнилась уютным молчанием. Алекс почувствовала, как её окутывает тёплая полудрёма. Хотелось прикрыть глаза и снова уснуть, но за последние месяцы она так отвыкла бездельничать, что лишние два часа сна казались чем-то аморальным. С другой стороны: у неё не было работы, на которую нужно было бы идти, не было налогов, которые нужно было платить, а война гремела где-то вдалеке. Уж у кого, а у жителей поместья Дэвенпорт было всё, что нужно, чтобы спокойно встретить новое утро.       «Коннор! Коннор! Сюда! На помощь!»       Ассасина сдуло из комнаты вместе со всеми вещами. В окно. Алекс только и увидела, как среди занавесок мелькнула начавшая скрываться за штанами задница; на землю Коннор спустился уже почти одетым. Алекс хотела последовать за ним, но вспомнила, что на ней платье, и шанс зацепиться за что-нибудь подолом был просто заоблачно высок. Висеть на каком-нибудь заборе и жалобно причитать «снимите меня», когда вокруг ключом била жизнь, было как-то не комильфо. Поэтому девушка подхватила ботинки и тёплую кофту и окольным путём бросилась во двор, откуда доносились крики Ахиллеса и лай собак.       Вся свора, состоявшая из двадцати псов, собралась под старым высоким буком и бросалась на ствол дерева, оглашая всю округу яростным перелаем. Рядом с ними стоял Ахиллес. Он настолько бодро скакал вокруг дерева, что, казалось, будь вокруг него поменьше собак, он бы сам прыгал на ствол и лаял на того, кто скрылся в густой кроне. Коннор стоял рядом с видом полнейшего недоумения, глядя то на переплетение ветвей, то на Ахиллеса, который вёл себя, точно помешавшийся. - Кто там? - спросила подбежавшая к ним Алекс. Коннор взглянул на неё, явно собираясь сказать «всё плохо», но звук его голоса потонул в потоке извергаемой стариком брани. - Кормак, мерзкий предатель! Не сиделось тебе под боком у Кэнуэя? Зачем ты вернулся? Знал же, что пожалеешь. «Пизде-е-ец», - просвистело в ветвях.       Алекс и Коннор не посвящали наставника в подробности путешествия. О том, что теперь существует суперкоманда из недо-ассасинов и недо-тамплиеров, они решили вообще не говорить, понимая, что тогда кого-то одного точно вынесут ногами вперёд. Молодые люди искренне надеялись, что всё сохранится в тайне, но увы... Правду люди говорят про котов в мешке. Теперь нужно было как-то выйти из этой непростой ситуации с минимально исцарапанными спинами. - Кормак? Что здесь делает Кормак? - тихо спросила Алекс, высматривая чёрный с красным плащ среди веток. - Расскажи мне об этом! - крикнул Ахиллес, ткнув девушку своей клюкой. - Что? При чём тут я? - Думаешь, я не знаю, что он прятал тебя в своём доме целых два года? Да, они хорошо тебя обработали, девочка, но я знал. С самого начала знал! - повторял он, каждый раз замахиваясь палкой для удара. Коннор всё порывался перехватить его руку, но Ахиллес не решался ударить. - Ахиллес, это здесь не при чём, - пыталась успокоить его девушка. Знаками она просила Коннора увести Шэя как можно дальше и расспросить, но юноша намеренно игнорировал её стрельбу глазами и кивки. Он знал, что старик даже на смертном одре, как выброшенная на берег акула, будет представлять опасность.       Вдруг псы разразились новой волной лая и побежали к следующему дереву, схватили что-то валявшееся внизу и принялись неистово драть свой трофей зубами, отрывая лоскуты от красно-чёрного плаща. Коннор поднял голову и увидел, как пожертвовавший плащом Кормак перебирается по деревьям в сторону охотничьего домика Мириам. Могавк с лёгкостью поднялся на дерево и нагнал тамплиера. - Кормак! - тихо окликнул он мужчину, не решаясь уйти далеко и оставить Алекс. - Какого черта? - И тебе доброго утра, - ответил Шэй вполоборота. - Понятия не имею. Я думал, старик остынет, - произнёс он с наигранным легкомыслием. - У меня к вам послание от магистра Кэнуэя. - Можешь передать его сейчас? - Нужна личная встреча, - отрезал мужчина. - Судя по вашему тёплому приему, ни один из наших голубей до вас не добрался. Встретимся у старой мельницы на берегу. И прикажи Фолкнеру снарядить корабль до вечера. - Зачем? - Вы отправляетесь в Нью-Йорк по приглашению магистра Хэйтема Кэнуэя.       Ассасин удивлённо изогнул бровь, но больше медлить было нельзя. Он обещал Кормаку явиться на встречу и поспешил обратно к Алекс. Девушка сидела под деревом, рядом с ней, привалившись спиной к стволу, сидел Ахиллес. Девушка считала пульс старика, а владелец поместья тяжело дышал и, покачивая головой, не переставал ругаться. - Где он? Куда делся? - Сбежал, - сказал спустившийся с дерева ассасин. - Я отнесу его в дом, позови доктора Лайла, - скомандовал он Алекс. Он поймал её за локоть и сказал чуть тише. - Потом иди на старую мельницу. - Зачем? - прошептала девушка. - Так надо. Мы получили приглашение в Нью-Йорк.       Девушка испуганно посмотрела на Ахиллеса. Старик вдруг ни с того ни с сего начал терять сознание. Оставлять его в таком состоянии было просто недопустимо, а тут им предлагают бросить старикана и поехать за тридевять земель. Заманчивое предложение, но не в этот раз. Коннор, очевидно, разделял взгляды Алекс. К тому же, он вроде уже решил не вести дел с ассасинами и тамплиерами. - Все равно, надо пойти и встретиться с ним. Хотя бы для того, чтобы отказаться, - сказал юноша. - Или, может, ты согласишься поехать без меня? - Коннор... - Я тебя не привязываю к себе, так что если тебе хочется участвовать в этой большой игре – пожалуйста. - Ну, я тоже не очень хочу виснуть на тебе, как постельный аксессуар, но... Ты же не собираешься в самом деле уйти пахать землю? Может, доиграем эту партию и когда революция закончится — свинтим куда-нибудь? - Куда? - снисходительно улыбнувшись, спросил Коннор. - Куда хочешь, - улыбнулась Алекс. - На Мартинику?       Нелли – служанка – и двое новичков, которых Коннор и Алекс завербовали в ученики, остались с Ахиллесом в поместье; им приказали присматривать за стариком и, по возможности, не выпускать собак. Ученики явно хотели что-то спросить, но Ахиллес хорошо их вышколил, и ребята не лезли в дела, которые не требовали их вмешательства. Им приказывали – они выполняли, почти не задавая вопросов. Коннор считал, что это неправильно и таким образом они становятся ничем не лучше тамплиеров, но ученикам, пока не понявшим правила этой Большой игры, было ещё рано бросаться грудью на штыки. Коннор и Алекс сначала хотели достаточно обучить их, чтобы как можно больше осталось в живых. К сожалению, пока залогом выживания их маленького ордена было слепое доверие учеников наставникам. На этой мысли совесть посылала молодым людям ощутимый укол: эти новички, ещё совсем дети, доверяют нехорошим взрослым, спутавшимся с тамплиерами. Как жесток этот мир!       Алекс поднялась наверх и переоделась, закинула на спину вещмешок, пребывавший в состоянии «всегда готов» на случай, если хозяйка решит куда-нибудь усвистать. Она не была уверена, что согласится куда-то отправиться без Коннора – эндорфиновая наркомания на почве наладившейся личной жизни давала о себе знать. Алекс старалась не оставаться надолго без своего личного источника дофамина, а если такое и происходило, девушку ломало, как самого настоящего наркомана: с бессонницей, потерей аппетита и прочими «радостями». С другой стороны, она ловила себя на мысли, что медовый месяц кончился, и пора было расставаться со своей зависимостью. Или хотя бы сбавлять обороты. В таком случае принять предложение Кормака и уехать куда-нибудь к Канадской границе пасти медведей было не таким уж и плохим решением. Кажется, умом Коннор принимал это. Вот только каждый раз, когда он соглашался с мыслью, что ему следовало бы отпустить Алекс, он пытался привязать её к себе морскими узлами или запереть в каюте капитана. - Что это? - спросил он, когда вышедшая из дома девушка протянула ему колчан и кобуру. - Ты забыл. Чтобы не возвращаться, - пожала плечами она. - Не знаю, стоит ли оставлять Ахиллеса. Скорее всего, кому-то придётся остаться. - Да, - бесцветным голосом сказала девушка.       От мельницы, стоявшей когда-то возле реки, осталось только название и несколько камней фундамента. На них-то Кормак и устроился. На влажных камнях он разложил ошмётки своего плаща, лицо у мужчины было такое, будто он собирался устроить одежде достойные похороны. Заметив приближавшихся к нему напарников, Кормак поправил жилет, стянул растрепавшийся хвост и принял максимально серьёзный вид. Шэй дождался, когда молодые люди достаточно приблизятся, и с видом, соответствующим правой руке и просто особе, приближенной к магистру ордена, сообщил: - Я поговорил с Фолкнером, он готовит ваш корабль к отплытию. Советую взять с собой какого-нибудь добра на продажу: леса или продуктов, чтобы были деньги на непредвиденные расходы. - Мы что, надолго? - спросила Алекс. - На месяц, как минимум, - кивнул Кормак. - Месяц?! - переспросил юноша. - Что нам делать в Нью-Йорке месяц? - Не всё вам по морям шататься да стариков убивать, - беззлобно оскалился Шэй и извлёк из внутреннего кармана жилета запечатанный конверт. - Магистр Кэнуэй устраивает приём в своём особняке в Нью-Йорке, в это же время будет проходить собрание ордена, и у магистра есть для вас работа. - Мы не нанимались к нему секретарями, - отрезал ассасин. - Он прав, - подтвердила Алекс прежде, чем Кормак принялся бы их разубеждать. - Мне казалось, что целью нашей суперкоманды было преодоление тысячелетних противоречий, компромисс. - Конечно, - согласился Шэй. - И можете быть уверены, с нашей стороны никто не думал о нарушении установленных условий. К сожалению, я не могу вам сказать ничего кроме того, что уже сообщил; магистр Кэнуэй потребовал с меня просто привезти вас, а все детали он сообщит самостоятельно. - Есть какие-то гарантии, что это не ловушка? - хмуро спросил Коннор. - Есть какие-то гарантии, что и вы нас не предадите? Кроме совести Алекс? - ответил Кормак. - Спасибо, Шэй, - смутилась девушка. - Пяти минут форы для побега нам будет достаточно. - Слишком много, - отрезал Кормак. - Они могут что-то заподозрить. Потом ещё скажут, что я плохо работаю или что магистр «уже не тот». - Но ваших больше, - возразила девушка, как бы не замечая, что Коннор смотрит на неё взглядом «мы вообще-то отказываться собирались». Взгляд юноши упал на Конверт с подписью Хэйтема Кэнуэя. Ассасин вскрыл печать и принялся читать, не обращая внимания на разгоревшуюся у него под боком дискуссию. - Не торгуйся. Вы ассасины – оправдывайте своё звание. Вам и минуты не должно понадобиться... - Чтобы сбежать из змеиного гнезда – о, да! Конечно! Не понадобится, если только нас не выведут к тамплиерам в кандалах. - За это я могу поручиться, Алекс. А насчёт побега... Вы могли бы просто не провоцировать. - Да, но в таком деле важно оценить все варианты. - Хорошо, как тебе такой: а что, если вы вдвоём воспользуетесь ситуацией и, скажем, перетравите весь орден? Нет, честные глаза тебя не спасут, я уже знал одну отравительницу с честными глазами. Я собственноручно свернул ей шею. - Ладно, - сдалась Алекс. - Хорошо. Пусть каждый остаётся при своём. Ещё раз напомни, зачем нам ехать? - У магистра для вас задание. Оно касается нашей цели, - терпеливо повторил тамплиер.       Алекс пренебрежительно фыркнула. Кто оставил Хэйтема главным? И чем этот лондонский хлыщ решит нагрузить их в этом месяце? Девушка вопросительно посмотрела на юношу. Тот взглянул на напарницу поверх перечитанного трижды письма и, сжав губы в тонкую нить, сдержанно кивнул. Письмо он небрежно скомкал и размашистым движением убрал во внутренний карман плаща. - Была ни была, - сказал он, точно оглашая приговор. - Собираем вещи. _____________________ *песня из мюзикла "Алые паруса"