Так получилось, что на неопределенный срок Алекс осталась в борделе на правах... Да вообще непонятно было, что она там забыла. В коллектив ей не удалось вписаться ввиду рода деятельности, часть девушек как-то не вдохновилась идеей работать на ассасинов и хотели со скандалом уйти. Их задержали, Мадам предложила им сидеть ровно на своих тощих жопках и просто не распространяться о том, что отныне будет твориться в их рядах. Иначе исход вполне мог быть летальным. Девушки, конечно, были недовольны, но прекрасно знали, что Мадам не шутит. Виноватой в том, что они впали в немилость, девушки посчитали Алекс, поэтому стали изо всех сил стараться подкинуть ей гадость покрупнее. То лягушку за шиворот, то в стельку пьяного мужика в постель. Мадам ее защищала, но и она была не всевластна. Хотя, за исключением этой стайки обозлившихся змеек, все было нормально. Алекс по факту была обычным украшением публичного дома: по ночам она вместе со всеми остальными девушками (многие из которых были младше ее самой) чинила платья и болтала о жизни и каких-то дешевых книжонках, которые им поставлял местный лавочник — завсегдатай их заведения. Еще она была вроде огромной куклы, которую каждое утро выволакивали из кровати на свет божий, ставили посреди комнаты и начинали играть в переодевашки, примеряя ей различные парики и платья. За четыре дня, что девушка провела у них, она успела побывать и рыжей, и брюнеткой, и шведкой-блондинкой. Она уже могла смело говорить, что у нее внешность — мечта шпиона, но честно понимала, что это у местных проституток руки откуда надо растут. И их умения во многом выручали ее.
Загримированная, она ходила по улицам Нью-Йорка, почти не боясь быть узнанной. На всякий случай у нее была сумка с ножом и тяжелым камнем на дне. В ней же Алекс хранила тетради Кормака, боясь, что их кто-нибудь тронет в ее отсутствие. Еще у нее были румяна, которые девушки подарили ей чуть ли не в первый день. Ярко-красный цвет достигался засчет свинца, киновари или еще какой опасной для здоровья дряни, поэтому Алекс, умилившаяся такому способу самоубийства, просто хранила жестяную баночку на дне сумки, надеясь в случае чего сбыть это добро с рук. С помощью девушек Мадам Алекс вычислила контору Хикки и на всякий случай присматривала за нею, даже составила график дежурств, чтобы кто-то еще следил за Хикки в ожидании Коннора, но периодически девушка плевала на все графики и дежурила денно и нощно, нутром чуя, что все произойдет именно в тот момент, когда ее нет на посту. Мадам тем временем пыталась связаться с Ахиллесом и узнать о планах его ученика, а с помощью своих знакомых в континентальной армии могла информировать Алекс о ситуации с самим Вашингтоном. Несмотря на все эти колебания, которые производила Алекс своими телодвижениями, дело с мертвой точки не двигалось. То есть, прогресс, конечно, был: она научилась ориентироваться в Нью-Йорке и завела кучу полезных знакомств, но к решению проблемы с Коннором она не приблизилась ни на йоту. Девушка думала даже перехватить его по пути в Нью-Йорк, но, вспомнив любовь юноши к медвежьим тропам, решила, что это будет себе дороже.
Периодически Алекс пыталась подстегнуть закон Мерфи и покидала на время свой пост, обходила пару кварталов, ожидая с минуты на минуту услышать крики: "Ассассин!" или что похуже. Но Коннор явно не торопился на встречу с судьбой, которую так старательно пыталась предотвратить девушка.
Во время одной из таких прогулок Алекс напоролась на Кормака. Ну, как "напоролась"? Она стояла у колодца и пыталась хоть немного размазать штукатурку, которую пластами уложили на её лице девушки. И вдруг из колодца показалась голова с парой глаз, как у Олененка Бэмби, только возмужавшего и успевшего посворачивать шеи, нижняя часть лица была скрыта маской из плотной ткани. Что бы сделала нормальная женщина, живущая себе в центре Нью-Йорка и не видящая ничего, кроме солдат и пивных кружек? Правильно, хлопнулась бы в обморок или позвала на помощь. Что сделал бы человек, имевший дело и с ассасинами, и с тамплиерами? Правильно, бежал бы во весь опор в надежде не словить пулю каким-нибудь жизненно важным органом. Да, именно это должна была сделать Алекс. Но вместо этого она так оторопела от неожиданности, что подалась вперед и принялась рассматривать нежданного гостя на расстоянии вытянутой руки. Водяной выглядел крайне хмуро и принялся с таким же недоумением рассматривать Алекс. Даже маску стянул и принялся принюхиваться, как дикий зверь. Кормака Алекс узнала почти сразу, а вот ему понадобилось чуть меньше минуты, чтобы узнать свою жертву под тонной грима. Этого времени было достаточно, чтобы девушка сбежала, но ее словно приковало к одному месту. Отчасти в этом был виноват белый капюшон, мелькнувший на соседней крыше. Девушка переводила взгляд с крыши на Кормака, пытаясь понять, что делать, чтобы не упустить Коннора и не повесить ему на хвост балласт в виде тамплиера. Медленно, как в замедленной съемке, Кормак поднял руку и завел ее за спину, готовый схватиться за ружье. Алекс отрезвела и запустила руку в сумку. Первой ей попалась маленькая железная баночка. Девушка достала ее и щедро высыпала содержимое в лицо Кормаку. Красная пудра мгновенно вцепилась в глаза мужчине, так что тот отпустил руки и упал в колодец. Послышался далекий плеск и громкие чертыхания, из-за эхо превратившихся в просто беспорядочный вой. Соседи, до которых донеслись эти звуки, перекрестились, бросили ведра в колодец и решили сходить за водой в другой двор. Алекс осторожно наклонилась над каменной стенкой и попыталась рассмотреть хоть что-то в непроглядной тьме. Грянул выстрел, пуля пролетела в паре сантиметров от головы девушки. Алекс отшатнулась назад, затем взяла ведро, прикреплённое к колодцу ржавой цепью, и с усилием баскетболиста, забивающего трехочковый, кинула его вниз. Послышался грохот и плеск, как будто вместе с ведром в воду упало еще и тело взрослого мужчины около сорока лет от роду. "Не помрет",- успокоила себя Алекс, видя, как натянулась цепь. Сама она побежала к боковой лестнице, чтобы взобраться на крышу, где в последний раз видела Коннора.
Пару раз она всё же оглянулась назад. Может, не стоило давать Кормаку лишние шансы выбраться и догнать ее? Но бросить его она тоже не могла. За четыре дня она про штудировала записи и с горем пополам приняла мысль, даже не мысль, а факт того, что Кормак ей на несколько лет заменил родного отца, мать, дедушку с бабушкой и всех возможных друзей. Да, черным пятном на его репутации были служба в ордене и найм миссис Уоллис, но это были частности. Порой Кормак полностью брал на себя обязанности миссис Уоллис и вел себя не как тюремщик, а как самый заботливый отец. Может, дело в родительском инстинкте, от которого он вынужден был отказаться в силу своего ремесла. А может, он просто перегнул палку ответственности. Настолько перегнул, что она завязалась узлом - кто знает? И все же Алекс было немного стыдно перед Кормаком. Такой заботы она не получала даже от своих родственников, а тут целый чужой мужчина. Ей все хотелось как-то загладить свою вину перед ним. Но как? Координаты шкатулки предтеч были достаточной платой, но совесть настойчиво требовала полной сатисфакции, намекая на что-то ещё и полностью игнорируя тот факт, что только что Кормак пытался убить Алекс.
Она взобралась на крышу и огляделась по сторонам. Разморенный июньским зноем город лениво подставил солнышку горбатые спины крыш и грелся, наслаждаясь каждым моментом своей (в общих чертах) вялотекущей жизни. Не важно, что на соседней улице кто-то грабил соседский дом, а через два квартала от него человек насиловал жену брата, яркое солнце слепило и заставляло закрывать глаза на все мрачные пятна. Была только жара и теплые пятна, которые ронял солнечный свет, от которых сразу становилось хорошо и лениво. Алекс присмотрелась и заметила шевеление на крыше соседнего дома. Развешенные на бельевых веревках простыни еле заметно колыхались, а на одной из них чей-то гордый профиль устроил настоящий театр теней. Девушка уже была готова добраться до ассасина, как тут в голову ей пришло оценить свои возможности — и зря. Прыгни она сдуру, может, было бы не так обидно, а так она увидела, что от нужной крыши её отделяет немногим больше двух метров. Появилось настойчивое желание позвать маму. Но вместо этого получилось: "Пс! Коннор!". Фигура за простынями дернулась и попыталась сменить место дислокации. Алекс поняла, что он сейчас уйдет, и, в очередной раз послав здравому смыслу "adios", приправленное воздушным поцелуем, прыгнула на соседнюю крышу. Соскользнула и, больно ударившись животом о край, вцепилась пальцами в черепицу. Она попыталась подтянуться, но кожей почувствовала, как в месте удара скапливается кровь. От ощущения стало не по себе, но ярость берсерка почему-то не включилась. Наоборот, захотелось послать все к чёрту и как можно скорее.
- Коннор,- еще раз позвала она.- Это я, Алекс. Ты меня еще помнишь? У меня для тебя важные новости, касаемо Вашингтона и Хикки, но черепица у меня под руками сейчас раскрошится, как мое терпение. В твоих интересах помочь мне.
- Алекс?- послышался удивленный голос. Коннор недоверчиво уставился на измазанное косметикой лицо, видневшееся из-под блондинистого парика, но, оценив всю комичность ситуации, юноша пришел к выводу, что странное создание не шутит. Он осторожно сграбастал ее за ворот и втащил на крышу.
- Привет,- улыбнулась она.- Ты тут по делам, да?
- Ну, да,- ответил он, несколько обескураженный самим фактом появления Алекс. Только его совесть успокоилась...
- Отлично,- невозмутимо произнесла Алекс.- Я тоже. Тебя искала,- она дернула его за край капюшона, заметив, что юноша взглядом следит за кем-то внизу.- Если ты ищешь контору Хикки, то я сама тебя к ней приведу, не беспокойся. У меня всего пара слов.
- Так?
- Хикки хочет убить Вашингтона.
- Поэтому я здесь.
- Я знаю,- отмахнулась девушка.- Я не знаю, что должно случиться, но меня тут предупредили, что ты умрешь на эшафоте. Я вот понятия не имею, как тебя туда угораздит, но факт остается фактом, даже если он пока не свершился.
- О чем ты?- нахмурился Коннор.
- Черт, просто убей Хикки и постарайся не попасться!- громко сказала она. В этот момент двое проходивших внизу солдат остановились и принялись оглядываться по сторонам. Коннор привычным жестом, словно не было лет разлуки, схватил Алекс за шиворот и оттащил подальше от края.
- Ладно,- шикнул он.- А ты что будешь делать?
- Сидеть и смотреть,- передразнила его девушка.- Что еще мне остается? Меня, как бы, вообще не должно быть на этом празднике жизни.
- С тобой потом разберемся,- отмахнулся Коннор.- Нам есть, что друг другу сказать.
- Пожалуй,- кивнула Алекс.
- Где тебя найти?
- В борделе,- почти гордо сказала она, настолько привыкнув к своему месту обитания, что даже не задумывалась, как это звучало со стороны. Коннор опешил, но быстро поймал челюсть. Алекс хохотнула и указала ему на потрепанный домик с облетевшей черепицей на крыше.- Вон там контора Хикки. Ты меня услышал? Без лишних слов и красивых жестов - пришел и убил, как настоящий ассасин.
- Да-да,- фыркнул Коннор, все еще немного в шоке от такого заворота судьбы.- Можешь не сомневаться во мне.
С этими словами он скрылся. Алекс долго смотрела ему вслед, а потом с некоторым подобием чувства выполненного долга спустилась на землю. Стоило ей это сделать, как в ушах у нее заиграло "лебединое озеро", а перед глазами пронеслись Хикки, Коннор, двое солдат с криками "держи!". И краем глаза она заметила Кормака, смотревшего на все это безобразие блестящими раздраженными глазенками на красном от румян лице.
***
- Тебе тут что: театр или склад косметики?- недовольно спрашивала Мадам, когда Алекс заявилась к ее девочкам, почти требуя, чтобы ее перегримировали. Но заметив ее взволнованный вид, махнула двоим девушкам, чтобы те принимались за дело. Пока те расшнуровывание корсет и искали какие-нибудь тряпки, Алекс рассказывала Мадам о случившемся.
- ... Теперь его точно отправят на эшафот. Эти сволочи придумают что-нибудь, чтобы выставить мальчишку виноватым,- закончила она, про себя отмечая, что "мальчишка" очень даже возмужал за пару лет.
- И что ты хочешь сделать? Вытащить его совместными усилиями?- усмехнулась Мадам, не отрывая глаз от пасьянса.- Так я тебя разочарую — женская солидарность на мужиков не распространяется, будь он хоть трижды ассасином или учеником Ахиллеса, или хоть самим Джорджи Вашингтоном. Я своих девушек в расход не дам.
- И не нужно,- махнула рукой Алекс.- Надо только разведать, когда казнь и хотя бы отсрочить ее на неопределенный срок. И связаться с Ахиллесом, чтобы он подключил своих знакомых...
- Это я возьму на себя. Ты уж как-нибудь придумай, как добраться до твоего ненаглядного и вызволить его прежде, чем его вздёрнут. Если до него никто не доберется раньше времени. Может, ты попробуешь пробраться в тюрьму? Подрежь косы и давай!
- Нет-нет,- подняла руку Алекс, видя, что одна из девушек уже потянулась за ножницами.- У меня есть пара идей, как все сделать.
- Например?
Девушка только усмехнулась и повернулась к своему отражению. Чуть не вскрикнула, но быстро взяла себя в руки. На нее не пожалели грима, так что при виде искусственного загара и густых кудрей парика возникло непроизвольное желание затянуть песню про смуглянку-молдаванку, что Алекс и сделала, полностью забыв о предмете разговора. "Раскудря-а-авый, клен зеленый, лист резно-о-ой",- она допевала уже на улице. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не следит, девушка пошла в направлении тюрьмы. Она не любила уходить от разговора, но в случаях, когда у нее спрашивали о планах, по-другому не получалось. К тому же план, предложенный Мадам, был донельзя гениален, и Алекс отказалась от него только потому, что сама не являлась его автором. Это была классика жанра, вроде того, чтобы взорвать стену тюрьмы и вытащить только Коннора, пока стражники пьют и развлекаются с проститутками, которых можно было использовать в качестве отвлекающего маневра. Но Алекс верила, что то, что она не пойдет по проторенной дорожке — к лучшему. Хотя бы будет, что вспомнить.
***
Хэйтем Кэнуэй вышел из дверей тюрьмы и направился к воротам, где-то в глубине души осознавая, что хочет в отставку. Он понимал, что ему никто не обещал легкой жизни и что ассасины не болезнь из разряда "попрыгай — само отвалится", и всё же... Только ассасинов ему сейчас и не хватало. Хэйтем предполагал, откуда могли выползти эти мерзавцы, но о них ему хотелось думать уже в последнюю очередь. В последнее время все валилось из рук: Вашингтон выходил из-под контроля, друзья и самые верные союзники умирали, как его надежда выполнить свой долг перед Отцом Понимания. Ну, хоть последняя загадка для него решилась, пускай результат и был не из приятных. Хэйтем понимал, что это не его вина, но то, как все его дела шли под откос, явно намекало, что он уже не тот лидер, которым был хотя бы те же пять лет назад. Стоило как-то обновить свой статус в колониях, например, заново вычистить ассасинов с их территорий. Оставалось только узнать, где их гнездо. С этой задачей можно было обратиться к Кормаку, он уж точно должен знать, где у ассасинов остались союзники и на какие рычаги нужно нажать, чтобы белые капюшоны хлынули из своего убежища, как тараканы.
Кормак... Еще одна грустная нота в мелодии Кэнуэя, все больше становившейся похожей на реквием. Бывший ассасин тратил круглые сутки на поиск своей сбежавшей питомицы. Хэйтем уже начал задумываться, не слишком ли он жестоко поступил по отношению к боевому товарищу. Магистр не мог признаться в этом даже себе, но он действительно ожидал и боялся предательства со стороны Шэя, поэтому раз за разом давал Кормаку такие задания, чтобы тот доказывал свою безоговорочную верность ордену, пусть даже в ущерб собственным интересам и здоровью. Хэйтем даже мог сказать, что это доставляло ему какое-то садо-мазохистское удовольствие, но ничего поделать он не мог — ему нужна была уверенность, что Кормак его не предаст. А теперь он скрылся и уже четвертые сутки не появлялся на глаза. Хэйтем уже начинал беспокоиться.
У ворот он увидел девушку, видимо, из дочерей служанок-негритянок или индианок от белых хозяев. Видимо, смесь в этой девице была гремучей, учитывая то, с каким остервенением мулатка (или метиска) чуть ли не бросалась животом на штыки солдат. Она кричала и ругалась на нескольких языках, требуя пропустить ее, так что солдат чуть не ударил ее по лицу, но замешкался, раздумывая, за что и поплатился сломанным носом — реакция у девушки была на хорошем уровне. Солдат рассвирепел и готов был уже ударить обидчицу прикладом, но тяжелая рука, сжавшая его плечо, заставила мужчину остановиться.
- Что тут происходит?- спросил Хэйтем. Даже яростно сопротивлявшаяся девушка присмирела и отступила на пару шагов назад, приобретя почтительный вид. Разве что колени не преклонила, но Хэйтем был уже в том возрасте, что его было не подкупить такой дешевкой. Он повторил свой вопрос.
- Сэр, эта леди требовала допустить ее к заключенному,- ответил товарищ с еще целым носом.- Мы объясняли, что это запрещено, но она...
- Простите,- язвительно сказала девушка и, вытянув из корсажа надушенный платок, с видом величайшего снисхождения протянула его солдату.- Новость о заключении моего жениха выбила меня из колеи, я прошу прощения, но я должна найти человека.... С кем мне поговорить, чтобы доказать, что мой жених не виноват, в чем бы его ни обвинили?
- Спокойно,- осадил её Хэйтем, но девушка словно не слушала.
- Вы! Вы можете помочь мне?- дрожащим голосом спросила она.- Мой жених... Мой Коннор... Он ни в чем не виноват!
- Господи, помоги,- закатил глаза Хэйтем. Его немолодые нервы и так были на пределе, так тут еще и это. Но он решил дать этой назойливой мушке отжужжать, а потом он насладится звоном ее разбившихся надежд.- Кто твой жених и что он сделал?
- Говорю же, не знаю!- оскорблённо бросила девушка.- Скорее всего его загребли просто потому, что он похож на индейца!- Хэйтем насторожился.- Сэр, я прошу Вас, скажите, что мне нужно сделать? Его зовут Коннор, Коннор Кэнуэй, и он ни в чем не виновен.
- Как?- переспросил Хэйтем.
Хваленая выдержка дала сбой — догадки одна за другой собрались в цепочку, и цепь эта накрепко сковала Хэйтема с тем самым юнцом, похожим на дикого пса, посаженного на привязь в каменном мешке. Эта мысль ударила по его самообладанию, как хлыст. Но это ведь могла быть ложь, и сама девица могла быть попросту агентом ассасинов. Конечно, они ведь своих не бросают. Хэйтем приготовил клинок и кивнул солдатам, чтобы те приготовились схватить девчонку, как вдруг вся улица скрылась в облаке дыма. Когда сизые клубы рассеялись, у ног магистра лежали двое мертвых солдат, а девицы и след простыл. Зато ее слова намертво отпечатались в его памяти. Конечно, маловероятно, что это было правдой, но всё же... Всё же стоило проверить и эту версию. Мужчина не без боли вызвал в памяти лицо Дзио и против воли, без особой уверенности, отметил, что мальчишка похож на неё. Глаза у него точно были её, без сомнения.
Алекс тем временем вернулась к Мадам. Там её уже ждал Ахиллес, казалось, ни капли не удивленный их встречей. Они обменялись коротким рукопожатием и принялись обсуждать план освобождения Коннора. Ахиллес предложил дождаться дня казни, говорят, что на площади уже начали тесать виселицу. Вот только к вечеру выяснилось, что срок жизни нерадивому метису увеличили на пару дней. Алекс облегченно вздохнула, а Ахиллес посоветовал ей не расслабляться и заняться стратегией освобождения Коннора. Этим она и занялась.
