Пять, как договорились.

      Удерживая пластиковый конус, Сьюки сосредоточилась на том, что пересыпала массивный мешок соли через него в крошечные шейкеры. За многие годы она достигла в этом хирургической точности. Это был своего рода трюк — удерживать пакет, перемещая воронку над двадцатью шейкерами, расставленными прямоугольником четыре на пять, насыпать соли на идеальную высоту и просыпать при этом менее трех крупинок — и все за три минуты. Она оттачивала свое время и точность, и сейчас справлялась за две минуты и сорок пять секунд. У каждого были свои личные олимпийские рекорды. В баре Мерлотта она пыталась побить несколько, и некоторые из них приходилось совершать, занимаясь перезаправкой.       Сегодня, впрочем, эта личная тренировка удерживала ее от мыслей о предстоящей ночи. Очистив кухонную стену от засохшей крови и приняв украдкой за завтраком добавку железа, она решительно наложила эмбарго на все мысли о том, что должно произойти, когда она в восемь уйдет с работы. Она не думала о темной дороге домой. Не думала о том, что может ее поджидать, когда она пройдет через переднюю дверь. Не думала о легком трепете предвкушения того, что кто-то в доме будет ее ждать, желать, схватит и тихо зарычит в ту же минуту, когда она шагнет через порог. Не сравнивала это с искрой новых отношений, вроде тех, где девушка приходит домой к парню, который целый день мечтал, как сорвет с нее одежду и возьмет ее прямо у входной двери, потому что прошло целых пять часов, и он не может больше ждать и не трахать ее.       Оптимальный уровень соли в шейкере номер пятнадцать наступил и прошел, соль посыпалась дальше, и совершенно неприемлемая горстка с половину чайной ложки оказалась на столе.       — Проклятье, — тихо прошептала она, быстро перенеся мешок к шестнадцатому шейкеру. Но весь смысл упражнения пропал. Просыпано более трех крупинок — автоматическая дисквалификация.       Ее притворство сломалось, и ей пришлось иметь дело с мыслями, ответственными за ее упущение.       Эрик.       Глупый чертов придурок, мертвый ублюдок Эрик.       Это все была его вина.       Ее рассеянность. Ее нервозность. Ее напряжение. Ее гнев. Ее сомнения в том, что сегодняшняя ночь и три другие ночи после действительно наступят. Все это разом. Его чертова вина. В чем его проблема? Почему ему надо было сделать этот унизительный обмен столь личным? Почему имело значение, примет ли он кровь непосредственно от нее или получит курьерской доставкой в хорошем графине, который она могла бы наполнить и выслать ему в «Фангтазию»? Ему даже не пришлось бы уходить с работы, он мог бы просто потягивать свою Кровавую Мэри-Сьюки, сидя на своем дурацком троне, глядя на обожающих его людей и купаясь в их торопливом и заискивающем вздоре. Ей даже не нужно было бы находиться в городе, чтобы выполнить свою задачу.       Шейкер номер двадцать заполнился. Время: три минуты, девять секунд. Жалкий результат.       Сьюки принялась завинчивать их крышки. Следующими в программе были перечные шейкеры. И это было бесконечно сложнее. Перец вел себя более беспорядочно и легко распылялся. Время выполнения этой задачи невозможно было предсказать.       Двадцать пустых емкостей украсили следующий поднос, и она приступила к новому пакету.       — Вот мы и снова встретились, — пробормотала она своему измельченному врагу, начиная ритуал.       Но нет. О-о-о, нет.       Эрик починил ее драгоценный дом. Ему пришлось пойти и купить красивые шкафы, которые на самом деле служили входами в вампирскую нору (с двуспальной кроватью, разумеется). Он хотел больше, чем она предполагала. Он пугал ее. Он прославлял ее честность с плотоядной ухмылкой. Он превращал простые вещи в такие сложные. Он давил.       — Сукин сын, — пробормотала она себе под нос, пока шейкер номер восемь наполнялся.       — Мисс Сьюки Стакхаус?       Сьюки дернулась от звука голоса, оторвавшись от подноса и немного переборщив с номером восемь. Проклятье!       — Да? — машинально ответила она.       Рядом с баром, как раз там, где она завершала свою задачу стоял мужчина в серой с синим форме. В руках он держал тонкий конверт и планшет. На его бейсболке был изображен пеликан, а из-под нее выбивались спутанные каштановые волосы. Он не стал дожидаться, пока она опустит пакет. Отряхнув руки, она потянулась за конвертом, который он протягивал ей.       — Что это? — спросила она, заметив свое имя и адрес Мерлотта.       Мужчина пожал плечами.       — Я — курьер, — пояснил он, не дожидаясь его вопроса. — Подпишите здесь, пожалуйста. — Он протянул планшет.       Она взяла стилус и воспроизвела на экране копию своего имени. Он взял планшет и быстро отступил.       — Хорошего дня, — произнес он в качестве прощания и направился к двери.       Она вскрыла конверт и вытащила официальный документ на плотном листе, заверенный и проштампованный. Свидетельство о праве собственности. У нее перехватило дыхание, когда она прочла знакомый адрес… прямо рядом с ее именем. Сьюки Стакхаус, единственный владелец.       К документу был прикреплен лист белой бумаги.       «Сьюки,       Как я и обещал, твой дом снова принадлежит тебе. Ты была права. Не подумать о твоей защите было моим упущением. Знай, твоя безопасность всегда имеет для меня первостепенное значение.       С нетерпением жду сегодняшнего вечера.       Эрик».       Она издала раздраженный вздох. Вот оно, это дерьмо. С чего ему говорить такие вещи? Почему бы просто не передать документ? Ей нужен был только дом, ей не нужно было знать, что он чувствовал себя виноватым, потому что сделал ее открытой для вампирских атак, или что он беспокоился о ней, или что он думал о сегодня — совсем как она. Это могло бы быть так просто! Как налоговая декларация или договоренность. Это не было приятно, но в них не вкладывалось ничего личного. А теперь придет мужчина, намереваясь вторгнуться в ее личное пространство, касаться ее, пить ее, помечать ее.       И она пригласит его в дом и позволит этому случиться. Она закрыла глаза и силой отогнала свое беспокойство прочь.       «Скучал по тому, какая ты чертовски сладкая».       Она вздрогнула.       Поцелуи вместо укусов. Нежеланная кровь на стене. Отчаянно желанная кровь на ее пальце. Голубые глаза, слепнущие и закатывающиеся в эйфории. Холодные руки. Грубый, сердитый голос.       Дрожа, Сьюки взяла мешок перца и продолжила с того места, где ее прервали. Восемь часов маячили перед ней, как сфинкс.

***

      Это случилось совсем не так, как представлялось ей в воображении.       Когда она в восемь тридцать вышла из машины и подошла к своему крыльцу, Сьюки не угодила в засаду, ее не втащил в дверной проем, не раздел и не прижал к стене в урагане страсти возбужденный светловолосый любовник, который не мог больше держать руки при себе. На самом деле, она даже не успела вставить ключ в замок, прежде чем он бросился за ней. Она ахнула, когда за спиной засвистел воздух, а волоски на шее сообщили, что она оказалась в ловушке между домом и бывшим арендодателем.       Жертва может почувствовать эти вещи не глядя. Размер охотника. Его близость. Его намерение. Не оглядываясь, она знала, что все эти вещи не в ее пользу. Он был большим. Он был в трех дюймах. И он был голоден.       Она не поворачивалась.       Он не нападал.       Она держала руку на замке, ожидая от него первого шага. Чего-нибудь. Чего угодно. Рук, обвившихся вокруг нее. Рук, дернувших ее назад, не дающих ей пересечь порог без него. Его губ, скользящих к ее уху и шепчущих.       Ничего. Не было даже неизбежных порывов дыхания или тепла его тела. Он их не имел.       — Здравствуй, Сьюки.       Он разрушил чары, и она испустила дрожащий вздох.       — Как долго ты меня ждал?       — С захода солнца.       Она заставила себя повернуть ключ, пока говорила.       — Это было два часа назад. Ты знал, что я работаю до восьми.       — Да.       Открыв дверь, она усмехнулась.       — Боишься, что не приглашу тебя в дом?       Две руки схватили ее за плечи, останавливая перед порогом.       — Да.       С этими словами ее повернули и утянули в мягкую хлопковую черную дыру. Она подняла голову, встретив взгляд серьезного, но веселого вампира. Не в силах себя остановить, она улыбнулась.       — Я дала тебе слово, что не стала бы.       Его легкая хватка не была сильной, но и слабеть не собиралась.       — Я презираю неопределенности, — ответил он мягким, тихим рокотом.       Сьюки усмехнулась. Вот так лед и был сломан.       — Эрик Нортман, не будете ли вы так добры войти в мой дом?       Он чуть улыбнулся. Его замкнутость исчезла, он отпустил Сьюки, развернувшись и нагнувшись, чтобы поднять с пола сумку, как из доставки пиццы, только не плоскую. Когда он снова встал прямо, Сьюки была уже у лестницы и вешала куртку на перила.       — Что это? — спросила она, скидывая туфли и потягиваясь.       Эрик вошел и направился на кухню.       — Твоя еда, — просто ответил он. Он поставил сумку на стол и расстегнул. Покопавшись внутри, достал завернутую в фольгу тарелку, которая мгновенно заполнила комнату восхитительным запахом.       Сьюки с аппетитом вдохнула.       — Хм… Боже, как хорошо пахнет. — Она подошла и выглянула из-за его руки, наблюдая, как он снимает фольгу. На тарелке был великолепный стейк из филе говядины с жареными овощами. По узору фарфора и маленьким цветам из сливочного масла она узнала ресторан, который обычно не продавал еду на вынос.       Она склонила голову, наблюдая за ним.       — Почему ты меня кормишь? — бесцеремонно спросила она.       Он развернулся к ней лишь корпусом. Сьюки не знала, привыкнет ли она когда-нибудь смотреть, как двигается такой высокий поджарый человек. Выражение его лица было непроницаемым, как и всегда.       — Потому что ты кормишь меня. Разве люди в это время не едят?       Она фыркнула и пошла к холодильнику, чтобы налить себе стакан сока.       — Это называется «время ужина». И да, мы едим.       — Тогда будет только разумно убедиться, что ты правильно питаешься. — Он сделал паузу и посмотрел на нее. — Тебя радует мой выбор?       Сьюки покусывала губы. Вот оно, снова! Это древнее всесильное существо было необъяснимо обеспокоено ее удовольствием. Она могла поспорить, что Эрик никогда не кормил людей, даже царей, что уж говорить о черт знает ком из какого-то захолустья.       Он отошел в сторону, указывая на стол и стул и намекая, чтобы она села. Ее желудок от этого предложения тихо заурчал. Она была так занята, что не успела как следует поесть, просто стащила несколько ломтиков картошки из пакета, который Лафайет приготовил для Холли. Еде, которую принес Эрик, она буквально не могла сопротивляться. И тем не менее, она колебалась.       — Очень радует, — призналась она, надеясь избежать ссоры. — Но я хотела бы сначала уладить дела. А после этого поем.       Глаза Эрика сузились.       — Ты устала. Ты голодна. Если я выпью твою кровь до того, как ты поешь, ты будешь совсем истощена. Не хочу, чтобы ты вырубилась у меня в руках. — Его глаза коротко вспыхнули. — По крайней мере, от голода.       Сьюки закатила глаза.       — Я в порядке. И, если честно, не люблю есть перед вампирами. Это…       Его брови вопросительно поднялись.       Она фыркнула, пытаясь подыскать слова.       — Это… дезориентирует. Все равно что быть голым перед домашним животным. Ты понятия не имеешь, о чем он думает, наблюдая за тобой.       Его белые зубы сверкнули, в груди прокатился смешок.       — Никогда еще в своей жизни я не хотел так сильно быть домашним питомцем.       — Ты знаешь, о чем я. Я предпочту поесть, когда ты уйдешь.       — К тому времени все остынет.       Сьюки пожала плечами.       — Я могу подогреть. Еда, очевидно, качественная. Ей это не повредит.       Эрик посмотрел на нее сквозь полуопущенные веки, затем смягчился.       — Как тебе угодно. Просто пообещай, что поешь. Я запрещаю тебе морить себя голодом из гордости лишь потому, что еда от меня.       Сьюки фыркнула.       — Мне удавалось регулярно питаться только картошкой фри, прежде чем появились вы, мистер Эго. Сомневаюсь, что начну сейчас чахнуть, надеясь, что ты заметишь.       К ее удивлению, Эрик тоже ухмыльнулся.       Неловко переминаясь, Сьюки жестом предложила пройти в гостиную.       — Итак, что теперь? Ты хотел… — она перевела взгляд на диван, безмолвно предполагая.       Его голова медленно повторила ее движение, прежде чем он поднял на нее глаза. Сьюки молча выругалась, чувствуя себя перед ним голой. Она выпрямилась и просто ждала. Он хотел пить из нее. Так мог бы предложить варианты того, как это делают.       Он придвинулся ближе.       — Каковы были твои предпочтения с Биллом?       — В смысле?       Еще ближе.       — Когда ты кормила Билла, какое положение ты предпочитала?       Сьюки быстро моргнула, не зная, что ответить. Эрик оказался еще на шаг ближе, быстро сокращая и без того небольшое расстояние между ними.       — Я… — запнулась она. — Не знаю. Я не кормила Билла, не так, во всяком случае.       Он наклонил голову, холодные синие глаза с любопытством изучали ее.       — Объясни.       Да, она определенно была голой. Крошечная форменная безрукавка и короткие черные шортики были лишь маскировкой, обманывающей нормальных людей. У Эрика же был способ видеть сквозь них. Он пожирал ее. Его беззастенчивый интерес пригвоздил ее к полу и держал там, пока он изучал каждую деталь, вербальную и физическую. Она была вынуждена ответить.       — Ну, — беспомощно начала она. — Я давала ему свою кровь, когда он был ранен. И он кусал меня во время се… — она осеклась и отвела взгляд. — Ну… во время этого. Но… я имею в виду… у нас не было расписания или чего-то такого. Все это вроде как просто случалось.       Ее снова заблокировали. Черная футболка внезапно заслонила весь мир, заполнив каждую свободную молекулу перед ней. Длинный изящный палец приподнял ее подбородок, заставляя встретиться взглядом с голубыми глазами. Она не могла понять, о чем он думал, когда так пристально смотрел на нее сверху вниз. Что-то в его взгляде определенно было. Что-то удивленное, весомое. Он, очевидно, был ошеломлен ее признанием, но пока не хотел выдавать своих эмоций.       Когда он заговорил, она вздрогнула от хрипотцы в его голосе.       — Он был идиотом, — пробормотал он, обхватывая пальцами ее подбородок. — Дураком, не находящим в тебе настоящего восторга.       Глаза Сьюки ожесточились.       — Он был добр. Осторожен. Он никогда мной не пользовался.       Другая его рука скользнула вокруг талии и притянула Сьюки к нему. Она была слишком занята, борясь за победу в их игре в гляделки.       Эрик опустил глаза.       — С ним ты никогда не осознавала свою редкость. Насколько ты на самом деле дивная. Когда вампир пьет тебя, он должен чтить тебя за такую услугу.       Сьюки нервно сглотнула.       — Он не знал, что я такое.       — Что ты такое, не имеет никакого значения, — тихо прошипел он. — После своего первого же глотка он должен был сказать, что ты великолепна.       Господи, помилуй, не похоже, что вечер собирался угаснуть. Она должна была его покормить. Он должен был уйти. Она должна была съесть свой отличный ужин, принять горячую ванну и лечь в постель. И она, конечно, не должна была стоять в объятиях Эрика, исследующего ее лицо и называвшего ее великолепной. Она не должна была ему этого позволять. Но она с ним наполовину согласилась. После того как она узнала от Рассела и Лорены, что ее кровь была самой выдающейся амброзией, что им когда-либо посчастливилось пробовать, она задумалась о том, что Билл должен был сказать ей об этом первым. Было ужасно слышать, как они превозносят ее вкусную кровь в такой холодной, расчетливой манере. Насколько прекраснее было бы, если бы Билл обнимал ее и шептал, что никогда не пробовал такого деликатеса, все те разы, что она кормила его. Но нет. Она узнала это от жутких мудаков. Она снова ощутила себя голой перед бесчувственными глазами, словно они ранили и выпивали ее.       Это было тошнотворно.       Лишь Эрик обозначил свою похвалу, когда пил, чтобы некоторое время пробыть на солнце, и еще раз — когда нуждался в крови, чтобы потом исцелиться. Он своеобразно сказал ей прошлой ночью, какова она на вкус. И это описание впервые не было ей противно. Оно воодушевило ее. Свобода и солнце. Вот что Эрик попробовал в ней.       Сьюки закрыла глаза. От всего этого у нее разболелась голова.       — Итак, как мы это сделаем?       Эрик не ответил. Просто взял ее за руку и повел к дивану. Он уселся, глубоко погрузившись в подушки, его бедра лениво раздвинулись, когда он устроился с комфортом. Взглянув на Сьюки, он потянул ее за руку.       — Садись.       Ее глаза расширились?       — На колени?       — Это самый простой способ. Я лучше смогу тебя контролировать, если мы будем на одном уровне. Ты не почувствуешь никакой боли, обещаю.       Она испустила неловкий смешок.       — Ты ведь шутишь, правда?       Он не отпускал ее руку.       — Поверь мне. Я кормился десятки тысяч раз. Я позабочусь о тебе.       Сьюки увидела его искреннее выражение и возвела глаза к потолку. «Хватит увиливать, — ругала она себя. — Сделай дело, и покончим с этим».       Не обращая внимания на голод в его глазах, она встала между его раздвинутыми ногами и присела на одну. Мышцы его бедра под ней были жесткими. От ее веса абсолютно ничего не изменилось. Она сидела неподвижно, прямая, как стрела.       — Расслабься, — приказал он.       Она покачала головой.       — Выпрямись, — возразила она. — Я не буду ложиться на тебя.       Эрик вздохнул, проявляя терпение, и сел, потянув ее ближе к своему паху, но все же выпрямился.       — Упрямая девочка, — пожурил он.       — Давай покончим с этим, ладно? — ответила она, решив не поддаваться тому, как… приятно было сидеть у него на коленях. Он перебирал ее хвостик, завивая его и посылая приятные маленькие импульсы в кожу ее головы. Его пальцы путешествовали к ее затылку, дразня мягкие волоски. Она чувствовала его рот совсем рядом с ухом.       Сьюки сделала глубокий вдох.       — Эрик?       Его пальцы сделали паузу.       — Пожалуйста, — пробормотала она, глядя на него через плечо. — Я знаю, что это была ловушка, но… ты можешь быть более… — она запнулась, — нежным? Чем в первый раз? С Расселом?       Его пальцы упали.       Оглянувшись на его каменное лицо, Сьюки вдруг ощутила себя маленькой и беспомощной. Она охотно отдалась в объятия вампиру. Она была в его власти. Любая кротость, что он показывал ей сейчас, была лишь его прихотью.       Он снова передвинулся. Его руки, такие любознательные, слегка обняли ее, одна обхватила щеку, другая — плечо.       — В тот день я попробовал твой страх, — сказал он наконец, его взгляд соскользнул с нее. — Это… расстроило. Я не люблю, когда тебе больно, Сьюки. — Он наклонился вперед, прижавшись прямо за ее ухом. Она знала, что он искал артерии, но интимность действия застала ее врасплох. Вздохнула, поразившись тому, как потеплело у нее в животе. Он нашел место. Целомудренно поцеловал ее. — Позволь мне показать тебе, как это может быть.       Он открыл рот и нежно прикусил. Сьюки не ощутила никакой боли, лишь легкое давление. И затем тепло, словно ее кровь выбралась на поверхность кожи и побежала по ней к нему, словно скучала по нему, как сумасшедшая. Она взорвалась у него во рту со всем возможным рвением, что Сьюки от него скрывала.       С ее губ сорвался стон. Веки дрогнули. Дело было сделано. Она пребывала в руках Эрика. Во рту. В его горле. Она уронила голову ему на плечо, обнажая шею, позволяя ему показать ей, что кормление вампира может быть столь же приятным, как и секс с кем-нибудь. Не было никаких перерывов. Никаких королей, которых нужно было обмануть. Это были только они и их сделка.       Она обмякла на нем.       Эрик тихо зарычал, поощряя ее. Его пальцы плыли по ее коже, гладя ее, пока он делал отмеренные, контролируемые глотки. Он не уронил ни капли. По-прежнему не открывая глаз, Сьюки не удержалась от улыбки. Как и она, Эрик не любил, когда что-то проливалось мимо. Она не поняла, что начала наклоняться, ее спина прислонилась к его груди. Он был лучше, чем миллион массажных кресел, когда мягко вибрировал от удовольствия, расслабляя ее усталые мышцы этим странным, но милым вампирским мурлыканьем.       — Хм-м, — пропела она. — Намного лучше.       Так и было. Намного лучше. На самом деле, это не только нельзя было сравнить с поддельным нападением на нее в «Фангтазии», это еще невозможно было сравнить со всем, что она когда-либо испытывала с Биллом. Кормление Билла всегда было либо в срочном бешенстве, либо в медицинских целях, либо в муках страсти. Он никогда не притягивал ее и не пил с медленным, намеренным удовольствием. Она догадалась: из-за его ненависти к собственной природе кормление ради кормления не имело для него никакой радости. Ему нужен был дополнительный толчок, чтобы поддаться этой потребности.       Но не Эрику.       Все его существо было настроено на это. В нем не было никакого смущения. Никаких колебаний. Его радость была почти осязаема. Она наполняла воздух, как и его мурлыканье. И все же это не было бездумно. Его пальцы, игривые и мягкие, танцующие по ее горлу, каждую минуту определяли ее пульс. Он держал ее, как любовник, а не опускал вниз, как добычу. Его тело, его концентрация полностью обволакивали ее.       Сьюки присоединилась к нему, так же тщательно сконцентрировавшись и перейдя во что-то вроде медитативного состояния. Это был не результат потери крови, просто изменение. Она счастливо текла в Эрика, питая его тело и лелея его душу. Она чувствовала это. Оно прокладывало себе путь в его груди, его руках, его ногах. Он теплел под ней. Она тихо вздохнула, прижимаясь глубже, ища глубже. Не сказала ни слова: их попросту не требовалось.       Казалось, прошли часы, но уже всего через десять минут Эрик извлек клыки из ее горла. Это разорвало их связь, и Сьюки тряхнуло от мгновенного ощущения потери. Эрик крепче сжал объятия, словно боялся, что она спрыгнет с него. Он начал облизывать свой укус, поглощая каждый кусочек самого эротичного аромата, с которым он когда-либо сталкивался. Его губы двигались по ее затылку, нос был в ее волосах.       — Хочу тебя, — бездумно пробормотал он. — Так чертовски сильно.       Сьюки быстро заморгала, снова напрягаясь. Это было неправильно. Это не было частью их сделки — эти искренние чувства, искрами скользящие по их объединенной связью коже       — Исцели меня, — попросила она, садясь прямо. Помолчала и добавила:       — Пожалуйста.       Эрик напрягся в ответ. Он ничего не сказал, но Сьюки ощутила его раздражение.       — Всегда, — тихо ответил он. Уколол палец и залечил свой укус. Она стала чистой и незапятнанной, как в тот момент, когда впервые вошла в дом.       Обхватив себя руками за плечи, она потерла их и стала с его колен.       — Уже поздно, — сказала она. — Я устала, мне нужно поесть. Пожалуйста, — она указала на дверь, не глядя на него. — Просто иди. Увидимся завтра.       Грубое рычание наполнило комнату, низкое, сексуальное и совершенно неожиданное.       — Не увидимся, — сказал он, взяв ее за плечи и развернув. Она подняла голову. Как ни странно, его лицо было сосредоточенным.       — Потребуется время, чтобы восполнить то, что я у тебя взял, — сухо сказал он. — Я вернусь через два дня.       Она слишком быстро кивнула и отвернулась.       — Прекрасно. Звучит… замечательно. Увидимся.       Возникло знакомое ощущение его пальцев, приподнимающих ее подбородок. Она снова была вынуждена смотреть в бездонную синь. Он утопил ее в своем молчании. Его больно было слушать.       Наконец, прежде чем он отвернулся и растворился в ночи, Сьюки услышала его напутствие.       — Великолепная.