Из праха мечты

Самый роскошный номер отеля Атланты. Но дядя Эндрю недовольно морщится, бормочет под нос по-ирландски. — Нет, чтоб пригласить родственников в Тару… чтоб все сразу свое… Ох, не любит он тратить деньги. Сразу Тару ему подавай! Да он и при жизни отца-то не стремился навестить их, все брюзжал, что билет на поезд баснословных денег стоит, а деньги все в дело вложены. Папа пару раз привозил братьев, сам привозил, специально ездил за ними. — Вы чем-то недовольны, Эндрю? — тихий голосок Джейн и ее рука на его локте возвращают к реальности. — По-моему, тут очень мило. — Мило, — морщится в ответ. — Мило на зелёных холмах в Ирландии. А здесь броско и дорого. — Не думала, что вы стали таким скрягой, дядя Эндрю. Все-таки медовый месяц с молодой женой… С ехидной улыбочкой косится на Джейн. За ее спиной приоткрытые резные двери позволяют увидеть роскошную кровать в спальне. — В моем возрасте медовый месяц — это просто еще один месяц жизни. Тем более, и не первый он. Меня таким уже и не удивишь, — смотрит на ее притворно благостное лицо. — Вот только не надо прикидываться ангелом, племянница. Можно подумать, умение деньги считать — преступление. Фыркнула. Пожалуй, единственное, что ей всегда с лёгкостью удавалось — это считать. Прочие премудрости не привлекали ее, и над книгами она откровенно клевала носом. Вот только какое право дядя Эндрю имеет выставлять ее мелочной и расчетливой, тем более перед этой своей воздушной Джейн! Он будто враз утратил все свое приобретённое на Юге воспитание и вообразил, что он снова на зелёных холмах среди таких же… — А между прочим, папа говорил, что даже когда вы джигу пляшете, норовите руки поплотнее к карманам прижать, чтоб, не дай Бог, лишняя монетка не выпала! Расхохотался, заставив «воздушную» Джейн всполошиться и выскользнуть из уголка, где она о чем-то шушукалась с Розмари. Крошечный кружевной платочек, такой же небесно-голубой, как и ее платье, появился в ее руке. У ее трясущегося от смеха супруга уже градом катились слезы по лицу. — Эндрю… что? Может, воды… — Да уж лучше виски, — хрипло прокаркал. — Пропустить нам с племянницей по стаканчику. И нечего на меня так глазеть, милая! Вы замуж за ирландца вышли. — Повернулся к племяннице. — Да… Джеральд всегда так говорил. Да и сам таким был, так-то! И что ж тут такого? Все, в чьих жилах… — Вот только не надо снова! — резко перебила. — Мне вполне хватило вечных папиных разговоров о милой Ирландии! Он даже умудрился отправить нас в католическую школу. Теперь понятно, почему Кэррин стала монашкой! Они ещё тогда заморочили ей голову, а уж после… после всего обратили ее в свою веру, да еще и заставили отписать им ее часть Тары. Даже монашки у вас корыстные, расчетливые не хуже ш… — прикусила язык. И так уже Розмари странно смотрит на нее. В обществе Джейн она вдруг резко снова стала похожа на чарльстонскую барышню. — И мы гордимся тем, что у наших монашек есть голова на плечах. Я вообще не любитель пустоголовых женщин: и неважно, кто они там — затворницы или с… душой на распашку. — Ради Бога! — Кстати, о Боге… Мне как-то довелось услышать про одну воспитанницу католической школы, которая сказала настоятельнице, что хочет стать шлюхой, а та лишь перекрестилась и возблагодарила Святую Деву. Не страшно, что шлюхой, главное — не протестанткой! Так-то. Опять оглушительно хохочет и шумно сморкается в платочек жены. Джейн стоит совсем растерянная, краснея и косясь на Розмари. Та в ответ почти покровительственно улыбается, сжимает ее руку. — Я с Рэганом уже почти привыкла к такому… к таким шуткам. Теперь я лишний раз убедилась, что все ирландцы такие. Дорогая, вы очень скоро привыкнете. К тому же, у них есть и другие достоинства… — осекается, будто поняв, что не стоит сравнивать Рэгана с мистером О’Хара, который тому в отцы годится. Заливается краской. — Вы ведь меня не осуждаете?.. — Джейн неуверенно смотрит на них обеих. Розмари протягивает им руки, словно хочет загрузиться в хоровод, будто они дети. Еще не хватало! Она уж точно не вступит в этот дамский клуб. Потом они начнут собираться за рукоделием и чтением книг по вечерам, пока мужья занимаются… Кстати, сколько прошло времени? Куда Рэтт повез этого мальчишку? И с кем он сейчас? Обдало жаром. Голос Розмари звучал будто издалека: — Мы со Скарлетт никогда не подумаем ничего дурного. Да и кто бы мог вообразить, — Розмари нежно и ободрительно обнимает подругу, — что именно благодаря Скарлетт мы все сможем породниться. — Да уж, истинное счастье! Выдавливает фальшивую улыбку, слушая вполуха. — Если бы не она, мистер О`Хара не пришел бы на мою свадьбу… — теряя нить разговора, Розмари придается воспоминаниям. — Как же я боялась тогда! Даже пришла в спальню к Скарлетт… просить совета… Все-таки у нее опыт… — Еще бы, — лепечет Джейн, — после троих-то мужей… А куколка-то, оказывается, с зубами! Но тем не менее, довольна. Всех их обошла. Улыбается собственным мыслям. Розмари считала себя лучше всех, а в результате Рэтт практически заставил ее выйти замуж за фотографа. Ну или, вернее, дал фотографу весомые аргументы для свадьбы. Зато теперь та счастлива так, что даже странно. Ну как можно быть настолько глупой? Этот ее мистер Конолли вечно отпускал двусмысленные комплименты и в своих поездках явно не только фотографией занимается. И вдруг сквозь собственные мысли слышит: - …а у нас-то как… все после свадьбы… Джейн заливается краской. Лицо горит ярче, чем ее рыжие локоны на солнце. Словно почувствовав это, она отступает, почти зарываясь лицом в алые гардины, делая вид, что что-то за окном привлекло ее внимание. — Если я… — Розмари неловко пытается объясниться, — если это неуместно… конечно, мистер О`Хара уже не очень молод… — Розмари, — лепечет подруга, — Эндрю каждую неделю по воскресеньям молится о сыне. Говорит, что детей много не бывает, и что любой брак… а еще у него прекрасный слух, — добавляет почти шёпотом. Но дядя Эндрю подхватывает: — И мы каждую ночь трудимся над продолжением рода с благословения Господа. Милая, да что ж вы так стесняетесь? Эх… южные барышни! Вот у нас в Ирландии, бывало…