Из праха мечты

Темнота вокруг... Почти осязаемая. Как бархат, переливающийся в лунном свете. Вот же, право! Никогда не была поэтичной. Когда-то давно в Таре Эшли пытался читать ей стихи. Из маленького томика цвета слоновой кости с золотым корешком. Было скучно. Она смотрела на облака, на красную пыль, на его тонкие пальцы. Казалось, они были такого же цвета, что и обложка книги. И ждала только одного... когда же он произнесет заветные слова, сделает ей предложение. А потом... этот томик прижимала к груди Мелани... Тряхнула головой. Приподнялась на локте. К черту Эшли! И все воспоминания о нем. Рука Ретта на ее животе. И его спокойное дыхание во сне. Какое счастье, что он не читает ей стихов! Хочется совершенно другого, осязаемого, жаркого - когда в голове не остается ни одной мысли, когда весь мир исчезает, оставляя только здесь и сейчас. Никогда не удавалось понять ничего из тех возвышенных, изящных слов, которые порой произносила ее мать... Хотя с возрастом этих слов становилось все меньше, словно она все больше и больше срасталась со своим ирландским супругом, с Тарой, заперев то, что ей прививали в девичестве, в чулан. Подобные слова потом срывались с губ Мелани... Призраки... Наполняют спальню. Этого еще не хватало! Повернулась, выскользнула из-под руки Ретта... Папа тоже иногда читал на память стихи. Обычно, когда сильно навеселе возвращался домой от соседей. И Порк пытался уложить его на диванчике в кабинете, чтобы не тревожить миссис О'Хара. Тогда он, обычно путая слова, читал какую-то длинную и непристойную балладу о... как же его звали? Он еще на... никогда не была сильна в ирландских легендах.... как же ее... женился то ли на фее, то ли на ведьме... и они прижили семерых детишек.... Мама, едва заслышав первые строки, если дело было при свете дня, отправляла их в малую гостиную заниматься рукодельем. Остановить папу было невозможно! Невольно улыбнулась. Мама... папа... Как давно это было. А еще папа пел песни.... веселые... а не те, что порой играла мама. Так редко... Странные, будто нездешние мелодии. Черные закорючки нот на почти прозрачной пожелтевшей бумаге с незнакомыми строчками внизу... Слов мама не пела никогда. Были только звуки. Очень редко... Может, тетя Полин сказала правду... и этот кузен Филипп действительно существовал?.. Какие-то неудобные мысли. Колючие. Словно мелкие камушки, набившиеся в бархатные туфельки. Хочется танцевать, а они ранят в кровь ноги. Захотелось чего-то другого. Прогнать прочь это... чему даже нет никакого названия. Поискала в памяти - и почти возликовала. Письмо от дядюшки Эндрю. Вот уж удача!!! Кто бы мог подумать, что он кажется расторопнее многих молодых. Верно же, что даже столетний ирландец обгонит молодого оленя, если на финише стоит бочонок с золотом, бутылка виски и грудастая красотка! Боже мой... не пристало так леди-то... Это папа повторял обычно, споря с соседями. Хотя, глядя на мужа Розмари, с этим трудно не согласиться! Наивная бедняжка, все ждет, когда он выделит несколько дней своего драгоценного времени и заберет ее домой, в Новый Орлеан. И Ретт, похоже, так увлечен ролью отца, что забывает приструнить мужа сестры. Дядюшка Эндрю... Вот уж кто точно обогнал оленя! И не ради бочонка с золотом! Хотя приданное за Джейн Грей давали неплохое... но у него и своих денег хватит - и ему, и детям, и внукам. И новым детям. Рассмеялась. Покосилась на Ретта - не проснулся ли? Нет... Интересно, Джейн отплясывала джигу на свадьбе? Или это бы слишком шокировало респектабельный Чарльстон? Хотя наверняка дядюшка всласть наплясался с ней потом, в супружеской спальне. Точно уж научил ее! Вот прям уверена! Представила фарфоровую куколку - и снова рассмеялась. Нет в ней огня для пляски-то! Глаза эти голубые, щечки, локоны... ну чистый ангел рождественский, что тает от жара огня. Как в маминой сказке.... Странные все-таки сегодня мысли. Все пытается. И интересно... как же это в постели со стариком? Фрэнк казался ей пожилым, потому что предпочитал компанию почтенных матрон и тетушки Питипэт. И эта его изжога... и порой пахло от него... и суетился как... Хотя потом, в последний день, когда... Он был другим, решительным, серьезным. Она и удивиться не успела, и узнать его нового... И потом только... Нет, нет, нет! Так все было хорошо! Только не призрак Фрэнка! Снова... К тому же он был моложе дяди Эндрю. У того даже пятнышки темные на руках. И кожа... похожая на пергамент. Глаза только яркие, словно с другого лица - молодого, уверенного. И смех. Такой же, как у папы. Родной, задорный, громкий. Но в постели-то он явно не будет смеяться. Как же это с таким, как дядя? Хуже, чем с Фрэнком? Хотя дядя явно не будет трепетать перед своей новобрачной. Если только... Мамушка потом шепталась со слугами. Может, в таком возрасте ему жена только ради украшения нужна. Присси больше всех потешалась. Одни проблемы от девчонки! И только Дилси способна ее урезонить. Кстати, она-то и сказала, что, коли мистер Эндрю похож на своего брата, то жена ему уж точно нужна не только на людях. Ведь мистер Джеральд всем известно, какой по этой части был... Какой? Нет, об этом лучше тоже не думать! И все-таки... каково это с таким, как дядюшка? Хорошо все-таки, что он надумал ехать в Атланту. Подарок молодой жене. На свадьбе-то она погулять не смогла. Куда ж ей! Только вставать стала и из дома выходить наконец. Славно, что он едет. Славно...