Из праха мечты

И все-таки снова пришла сюда. Одна. Без Ретта. И снова душно пах жасмин в саду. Тетя Евлалия то ли дремала с открытыми глазами, то ли смотрела сквозь нее. Но тетя Полин... она снова неуловимо напоминала маму. Особенно если не глядеть на нее прямо, а лишь искоса бросить взгляд, то сердце вздрагивает, узнавая совершенно другое лицо. Мама... Молчание слишком затянулось. - Твой муж? - Он уехал по делам. Но дела - это гораздо лучше, чем Розмари. Вечно она требует его общества. Вот уж наглая девица! Лицо тетушки абсолютно невозмутимо. Только бровь чуть приподнялась, чуть скривился уголок рта. - И еще эта рыжая пигалица, с которой они вечно вместе! - Джейн Грей? Она славная девушка. - Славная? А я-то думала, что славные девушки не заявляют чужим мужьям, что мечтали о них с детства! - Ну, в детстве все мы мечтали. И частенько о чужих мужьях или женихах, - пристальный взгляд. - Или с тобой такого не случалось? Эшли... Ее глупая детская влюбленность... Его настойчивый отказ принять ее любовь лишь сильнее привязал. Желать недостижимое... Он чуть не разрушил ее жизнь! - Это было давно... Все прошло. - Тогда к чему же злиться? - И вовсе я не злюсь! - Вскочила на ноги. Туда-сюда, втаптывая каблучками траву. До дурноты жасмин пахнет. - Просто я понимаю, где настоящее чувство, а где... Давно ли?.. Дверь захлопнулась у него за спиной. И шаги прочь. И настоящее, хлынувшее мощным потоком в пересохшее русло, сбило с ног. - Давно ли понимать стала? Вот пытливая старая карга! Неужто мысли читает? - Тебе выпал шанс это настоящее узнать. После войны многие девушки лишились этого. Так что мисс Грей остается только лелеять свои мечты. Хотя, возможно, ирландский выскочка вернет ее с небес на землю. - Кто? - Мистер Коннолли. Насколько я знаю, кузен Греев неслучайно привез его с собой. Он ведь верит, что преуспеет со своими картинками. А сам гол как сокол. Но Греи за Джейн дают неплохое приданное. Ему с лихвой хватит. - Так она замуж выходит? - возликовала. Туда ей и дорога! - Радоваться тут, прямо сказать, и нечему! По мне-то лучше не за кого, чем за... - глаза в глаза. Не договорила. - Но тут каждая семья сама решает. Возможно, они боятся, что потом будет уже поздно искать женихов. К тому же, быть старой девой, знаешь ли, вовсе не сахар! Только, боюсь, мистеру Коннолли невеста не слишком приглянулась. - Главное, - улыбалась в открытую, - чтобы ему ее денежки приглянулись! Тетушка закатила глаза. - Вот уж и впрямь рыбак рыбака! Кровь заговорила? - Просто я понимаю, что значит свое дело. Это же самое главное! Я поклялась себе после войны, что не буду голодать. И я не буду! Даже если весь мир рухнет... - Просто мир еще не рухнул и не раздавил тебя, деточка. - Почти раздавил. Почти... - Дождь по стеклам. День за днем. Стакан с виски в ладонях. Такой привычный. - Но я жива. - А когда он давил на тебя, много ли ты ела? - Да мне и есть-то не хотелось... - с удивлением. - Я порой и вообще... Жасмин пах до одури. Виски заломило. И снова духота. Вдали глухо зарокотало... Тетя Полин встрепенулась. - Надо Евлалию увести. Похоже, гроза снова идет... Еще как похоже! - Помоги-ка мне, дорогая. Да разве она нанималась за больной ходить? Ветер взметнул белые лепестки, окатив новой волной жасминового аромата. Может, и лучше будет уйти в дом... - Тетя Евлалия, тетя! - потрясла за плечо. - Пойдемте-ка в дом. - Аккуратнее, Скарлетт! Евлалия же нездорова. - Да я больных терпеть не могу! - огрызнулась. - От одних воспоминаний о госпитале мутить начинает. Кровь, стоны, рвота... - Неужто ни капли сострадания? Совершенно материнские глаза. И вопрос материнский: - Где же твое сердце? Стиснула зубы. - Давайте-ка, дорогая тетушка, потихонечку... Вроде сухонькая старушка, а повисла на ней камнем. - Пройдем немножко... Вот так... Снова рокочет гром. И ветер. - Думаю, мне пора домой... Еле довела... точнее дотащила тетю Евлалию до дивана в гостиной. Пот градом. Подошла к открытой двери, встала на сквозняке. Тут хоть вздохнуть можно. - Зайди внутрь и закрой дверь, - приказ четкий. Возражений не потерпит. - Сейчас будем пить чай. - Я же сказала, что хочу домой. Тетя Полин коротко рассмеялась. - А что-то кроме твоего хочу для тебя существует? Сейчас гроза начнется. И куда ты пойдешь? - Лучше промокну, чем здесь останусь, - упрямо. - Кому лучше? - Мне лучше. Мне тут душно. Корсет так сдавил ребра. И по вискам горячие ручейки. Промокнула тыльной стороной ладони. - Сейчас везде душно. Особенно тебе. Тетушка оказалась рядом. Протянула веер. Простой. Черный шелк. - Я помню, Элен тоже всегда душно было... Она приезжала сюда ко мне. Вскоре после свадьбы... К отцу в Саванну не рискнула. А я уже здесь жила. С тетушкой Анной Марией. Ты ее и не помнишь, наверное? Хотя видела в детстве... В памяти смутный силуэт худенькой старушки в черном, примостившийся на кончике стула. Абсолютно прямая спина. Пергаментная сухая кожа. - Я тогда замуж собиралась... Раскат грома. Теперь слишком близко. И белые лепестки жасмина кружатся под порывом ветра. Капли по стеклу. Одна, другая. Будто слезы. - И что случилось? - Он уехал во Францию. И не вернулся. Тетушка тоже смотрела на капли. Но ее глаза были сухими. - Почему? - Почему... Мне сказали, он умер. Так было в письме. - Нет... Почему он уехал? - Хотел продать свою землю там. И купить нам плантацию. Говорил, что сделает меня хлопковой королевой. И целовал мои руки. Ладони, запястья... Это же много больше, чем позволяют приличия... - Он говорил мне о любви... - И?.. - И все, - глаза совершенно пустые. - История закончилась. Я осталась в Чарльстоне вместе с теткой. И после ее смерти тоже. И по сей день. Дождь по стеклам уже потоком. И гром заглушает слова. ***************************************** Тетушкин кучер Питер будто уснул. Лошадь еле тащится. - Нельзя ли побыстрее! - Улицы мокрые, мисс... - вяло бормочет. - Как по реке едем. И грязь всюду... - Сама вижу! Быстрее давай! Как же долго бушевала гроза! Думала, с ума сойдет у теток в гостях. И дышать по-прежнему нечем. Вот бы скинуть платье, корсет ослабить... - Не могу быстрее... А как на что наедем? Так ведь и ось сломать можно... Старый нудный толстяк! И зачем его вообще держат? И смеркается уже... И холодает... - Мы когда-нибудь доберемся? - Конечно, мисс... - и снова себе под нос: - И что вам у мисс Полин не сиделось? Сказали же, оставайтесь до утра... Нет, надумали в такую-то пору ехать... Запрягай, Питер... Вези, Питер... Невыносимо! Ловинья дверь открыла. Лицо перепуганное. - Ох, вы вернулись, мисс. Святые небеса! Сердце неприятно сжалось. - Что-то случилось? - Ох, случилось... Мисс Розмари... - Что с мисс Розмари? Она здорова? Негритянка махнула рукой наверх. А ведь мечтала закутаться в теплый плед. И снять наконец этот корсет! Дверь в комнату Розмари открыта. Голос Ретта спокоен. Слишком спокоен. Память снова выдает его чеканные слова: "А мне на это совершенно наплевать". И дверь захлопывается у него за спиной. Со звуком выстрела. Ближе. Еще ближе. Заглянула. Розмари рыдает на кровати. Растерянная миссис Батлер гладит ее по мокрым волосам. - Что случилось? Заплаканное лицо. Опухшие глаза. - Он... он выдает меня замуж... Ретт стоит спиной. Даже не обернулся. - И... кто же жених? - Мистер Коннолли, - миссис Батлер обнимает Розмари. - Хотя решение и правда крайне поспешное. Обернулся наконец... Спокойное лицо. Слишком спокойный голос. - Поспешное? После всего? - Да я с ним даже не целовалась! Ну... может, только раз... Хотела понять... Снова захлебнулась в рыданиях. - Если бы я выходила замуж за всех с кем... Осеклась под взглядом Ретта. - Очень ценное замечание, дорогая. - Я имела в виду вас, между прочим. - А я, между прочим, на вас женился.