Важнее правды, честнее лжи

– «Прости»? Вы сказали «прости»? С силой оттолкнувшись от явно не ожидавшего столь возмущенного отпора Арнава, Кхуши наставила на него дрожащий палец. В голове плыл туман. В животе по-прежнему закручивалось в спираль изнуряющее блаженство, однако возмущение было слишком сильно. – Если вы думаете, что после «прости» я соглашусь, то зря. Потому что я не соглашусь! Что бы вы там себе не думали, у меня есть мозги! – сердито выпалила она, ощущая потребность избавиться от малейших следов навалившейся слабости, изгнать из себя ту невозможную любовь, что прочно засела внутри. – А разве человек с мозгами может согласиться выйти за вас? – Что ты несешь? Глаза Арнава озарил нехороший огонь, вызывая в Кхуши ответное яростное чувство противоречия. Оно было именно тем, что требовалось ей сейчас. Потому что она злилась: на себя, на него, на весь мир. Злилась, и во что бы то ни стало должна была поставить его на место. Да что он о себе возомнил?! Кхуши отступила на шаг, с вызовом глядя на напряженно застывшего перед ней Арнава. – Что вы придумали на этот раз? Конечно, ничего хорошего! – выплюнула она. – Такой человек, как вы, не может думать о других! Вы... – Кхуши! – резко осадил ее Арнав. Он предупреждающе поднял палец, и Кхуши почувствовала, как источаемая мужчиной угроза ударила в голову адреналином. – Не говори того, о чем пожалеешь! – Буду говорить! – Голос почти сорвался на крик. Опасаясь быть услышанной, Кхуши бросила быстрый взгляд на закрытую дверь и сбавила тон. – Вы бесчувственный! Зазнайка! – прошипела она. – Да как ты смеешь?! Арнав стремительно шагнул к Кхуши, заставляя ее отскочить назад. Врезавшись в ставшую на пути к отступлению стену, она испуганно уставилась на приблизившегося рассерженного мужчину. – Вы у меня дома, и я вас не боюсь! – неубедительность этих слов была очевидной не только для Кхуши, но и для Арнава, прекрасно услышавшего в ее гневной тираде неуверенность и нервозность. Она поняла это одновременно с едва уловимым быстрым движением мужчины, пригвоздившем ее к стене и заточившем в ловушку из рук. Ощущая лопатками шероховатость поверхности за спиной, Кхуши покосилась на впечатавшиеся рядом с плечами мужские ладони и сжалась, с трудом сдерживая желание зажмуриться. Близость потемневших глаз Арнава будоражила и пугала. – Зря. Дыхание обожгло кожу на шее. Вибрация голоса разошлась дрожью по телу. Россыпь мурашек промчалась по пояснице, и Кхуши вжалась в стену, тщетно стараясь отодвинуться. – Вы... Вы... – залепетала она, завороженно всматриваясь в губы Арнава. Ей показалось или он усмехнулся?! – Ты согласна на наш брак? – Грудь Арнава почти касалась груди Кхуши. – Да или нет? Непозволительная близость опалила тело жаром. Кхуши почувствовала, что даже если просто сейчас вздохнет, то щекой ощутит колкость мужской щетины. – Нет! – стараясь не двигаться, выдавила она. – Я спрошу еще раз. Прядь волос Арнава пощекотала висок. Кхуши ощутила, как становится податливой и безвольной под напором мужского... такого желанного тела. Желанного?! Это было уже слишком! – Отпустите меня! – Она уперлась ладонями в казавшуюся каменной грудь, а уже через долю секунды поняла, какую ошибку совершила. Последняя пара сантиметров, разделявшая их, исчезла. Руки попали в капкан между тел, и теперь Кхуши могла чувствовать, как бешено бьется сердце Арнава и вздымается его грудь при дыхании. Мужской запах сводил с ума. – Да. Или. Нет? – непреклонно требовал ответа Арнав, не предпринимая ни малейшей попытки отодвинуться. У Кхуши не было сил говорить. Застрявший у горла вдох рвал легкие спазмом. – Перестань упрямиться. – Кончики пальцев Арнава легко коснулись ее шеи. Нервы с готовностью отозвались болезненной жаждой. – Это вы... перестаньте... – с усилием выдохнула Кхуши. Ей казалось, что она сейчас упадет. Растворится. Уйдет в небытие. – Перестать – что? – Мужские пальцы повторили маневр. – Я... не могу думать... когда вы так... – Тогда не думай, – шепнул Арнав в ухо Кхуши. Она охнула. Сердце дернулось, взмыло вверх и со стоном вырвалось на свободу. – Арнав джи!.. – Ммм? – Зачем вы это делаете? – с трудом произнесла Кхуши. – Что именно из того, что я делаю, тебя волнует больше всего? Мысли разбегались. Хотелось спросить совсем о другом, но она постаралась взять себя в руки, сосредоточившись на необходимых словах. – Я говорю о браке. Кхуши успела заметить, как едва заметно дернулась щека Арнава. Он отодвинулся. Тотчас же появилась возможность дышать. – Какого ответа ты ждешь? – ровно спросил он. Так, будто и не было этих странных минут ранее. – Правды. – Правда в том, что я так решил. Теперь Кхуши хотелось поежиться под тяжелым взглядом мужчины. Она не успевала за сменой его настроения, отчего вдруг почувствовала себя окончательно потерявшейся. – Это я уже поняла. Почему? – Прекрати задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Ты просто должна выйти за меня. Должна? Негодование захлестнуло Кхуши с головой. – Должна?! – озвучила она свое возмущение, бессильно стискивая кулаки. – Я... – И осеклась. Перед глазами промелькнули образы родных: неподвижный отец, поникшая мать, горестно вздыхавшая буа джи... «Да кто ж ее теперь возьмет, после такого-то?», зазвенело в ушах. Кхуши тряхнула головой, прогоняя наваждение, однако оно не желало уходить. Расстроенная свадьба сестры, болезнь отца, Шьям, тюрьма... Беда за бедой, и все по ее вине. «Ты не моя дочь...» Обуза. Она – обуза в этой семье. Чувство вины заволокло мир слезами. – Да... – едва слышно пронеслось по комнате. – Наверно, должна. – Кхуши? – Встревоженный возглас дрогнул, вспыхнул необъяснимой заботой. Сквозь туманную бликующую завесу выплыло лицо растерявшегося от увиденных слез Арнава. – Кхуши, перестань.  Она смотрела, как влажно дрожит его силуэт, и ощущала огромную, чудовищную несправедливость. Череда горьких разочарований и неудач, преследовавших ее по пятам, затмила теплый солнечный свет. Привычная теплота, всегда изливавшаяся изнутри, теперь стала холодным ручьем. Кхуши внезапно замерзла. – Сначала вы разрушаете все... – зябко обхватив себя руками, она сделала неуверенный шаг к кровати. Очень хотелось сесть. – Потом снова врываетесь в мою жизнь. А теперь... – Голос сорвался. – Почему, Арнав джи? – с отчаянием бросила Кхуши. Арнав хмуро смотрел на нее. На миг ей показалось, что он ведет непонятную ей внутреннюю борьбу. Кхуши замерла в ожидании, отчего-то страшась услышать его ответ. – Потому что так будет... – Краткая пауза, словно смена курса. Сжатые кулаки от принятого решения. И неожиданные слова, от которых солнце вернулось. – Потому что ты мне нужна.  Кхуши смотрела на Арнава, затаив дыхание, не двигаясь, не мигая... Она чувствовала, что летит. Но разве так бывает, чтобы всего от нескольких слов вырастали крылья? А пальцы – мягкие, словно масло – так податливо и легко стекали в жесткую мужскую ладонь? Разве бывает, что слышишь молчание человека и точно знаешь, о чем оно? И все же... Это пронзительное, звенящее счастье было неправильным. Она украла его. Незаконно присвоила сначала чужого мужа, а вскоре и брата. Иллюзорный, волшебный мир, в котором тонула Кхуши, вдруг рассыпался, как карточный домик. Она с сожалением высвободила свои руки и вздохнула. – Нам пора. – Подожди. – Арнав снова поймал ее ладонь, удерживая на месте. – Я так и не услышал твоего ответа. Кхуши его не знала. Зато знала вопрос. – А как же ваша сестра? – Ты не должна об этом думать. – Арнав нахмурился. – Не сейчас. Мечты и реальность столкнулись, обрушились на Кхуши тяжелым градом камней. – Я не могу не думать. – Она сокрушенно качнула головой. – Идемте, Арнав джи. Нас давно ждут. – Черт побери, Кхуши! – взорвался Арнав. – Ты согласна или нет?! Она вглядывалась в его искаженное досадой лицо. Интересно, отдавал ли он себе отчет в том, что был сейчас весь, как на ладони? Бессилие, гнев, нетерпение – неужели они были правдой? Его слова были правдой? Надежда взметнулась в душе, закружилась мятежным вихрем. – Я... – Растерянные слова разбежались, спутались окончаниями, мешаясь во рту, будто навязшие на зубах остатки еды. – Да, ты! Не ди, не семья, а именно ты! Кхуши в смятении смотрела на ожидавшего ответа Арнава. Он ждал, прожигая ее насквозь почерневшим пугающим взглядом. Лишал воли, выпивая до дна ее душу. Хотела ли она быть с ним? Да, потому что любила. Боялась ли будущего? Очень. Так что же ей делать?! Ветер бушевал, превращался в сносящий преграды торнадо. Буря рвалась к ее сердцу, поднимала из глубин самые сокровенные чувства. И Кхуши сдалась.

***

Все перевернулось с ног на голову. Происходящее было правильным и неправильным одновременно. Кхуши словно стала любимой ею с детства Алисой, попавшей в Зазеркалье. Мир превратился в шахматную доску, и теперь она осторожно ступала по белым и черным клеткам, пытаясь выиграть главную партию своей жизни. Станет ли она в конце королевой? Каждый пружинящий шаг казался ошибочным и нереальным. Как и Алиса, Кхуши взбиралась на вершину холма, рискуя вновь оказаться на прежнем месте. Что, если она приняла неверное решение? Как она справится, если разрушится ее жизнь? Ладони вспотели. Кхуши взглянула на улыбающихся членов семьи Гупта. Их улыбки только на первый взгляд казались одинаково радушными. Если бы не взгляды... Мать смотрела настороженно, будто застыв в ожидании разрушенных надежд. Буа джи с тревогой всматривалась в глаза племянницы, страшась ее отказа. И лишь отец, которого уже вывезли из родительской спальни, улыбался искренне и тепло. – Кхуши приняла мое предложение. Голос Арнава, раздавшийся за спиной, заставил ее вздрогнуть. Странное чувство, в котором удивительно переплелись страх, волнение и предвкушение, пробило тело короткой крупной дрожью. Кхуши увидела, как мгновенно расслабились ее родные. Радостное суетливое оживление накрыло гостиную. Внезапно сердце болезненно сжалось. «Обуза, помнишь?», прошелестело в сознании. Нет, она поступила правильно. Так нужно семье. И... ей. Принятие мягко скользнуло вглубь живота. Удобно расположившись ниже солнечного сплетения, оно расслабило напряженные мышцы, отчего уголки губ Кхуши тронула легкая, едва заметная, улыбка. В то же мгновение, словно закрепляя правильность ее мыслей и ощущений, от тыльной стороны ладони вверх по руке прокатилась жаркая волна, заливая краской горящие щеки. Кхуши испуганно моргнула, вскинула глаза на стоявшего рядом Арнава и стушевалась. Непроницаемое выражение его лица совершенно не вязалось с тем, что он сейчас делал: пользуясь всеобщим отвлеченным замешательством, он перехватил пальцы Кхуши и теперь уверенно гладил ее запястье большим пальцем – там, где бешено бился пульс. Стараясь не привлекать внимания оживленно беседующих взрослых, она попыталась отнять руку. Ей это удалось, однако... Арнав снова усмехался?! Кхуши вспыхнула, набрала полную грудь воздуха, намереваясь хоть чем-то выразить свое возмущение, однако появившиеся в гостиной Паяль с Акашем задушили этот порыв на корню. Эмоции схлынули, оставляя только беспокойство при виде потерянного вида сестры. Что-то явно случилось. – Акаш, сынок, все в порядке? – Нашей свадьбы не будет, нани, – глухо отозвался несостоявшийся жених. Под разочарованные возгласы родных, Кхуши ошеломленно распахнула глаза. Она постаралась поймать взгляд диди, но та упорно его отводила. Натянутая, как струна, Паяль стояла в стороне от казавшегося абсолютно потерянным Акаша и молчала. Кхуши слышала, как буа джи негромко спросила сестру о причинах, но она лишь мотнула головой, отказываясь объяснять свое решение. Видела, как Девиани с пониманием коснулась плеча Акаша. Заметила, как Арнав взглянул на кузена в упор – так, будто предполагал подобный исход... В голове заметалась тревога. Что произошло?

***

Паяль хранила молчание и спустя полчаса, и через час после ухода Райзада. Как ни пыталась Кхуши разговорить сестру, она удосужилась лишь заявить, что не сможет выйти за Акаша. Не сделает этого никогда. И это ее «никогда» сжимало сердце предвестником неясной беды. Едва ли сестра могла быть столь равнодушной к человеку, при разговоре о котором еще недавно смущенно краснела. Кхуши следовало бы думать о своей будущей помолвке – волноваться, как полагается невесте, перебирать в памяти моменты объяснения с Арнавом, отбрасывая прочь трудные, но любуясь самыми сияющими, разлетающимися счастливыми бликами. И, конечно, она думала, дрожала, забывала дышать, улыбалась своим мыслям... Однако воспоминания затирались образом внезапно ушедшей в себя, молчаливой Паяль. Делая вид, что занята уборкой, Кхуши в сотый раз поправила идеально застеленное покрывало на кровати и украдкой бросила взгляд на сестру. Та складывала вещи в шкафу, делая это машинально, словно робот. Застыв на миг, она вдруг судорожно вздохнула, а затем торопливо затолкала вглубь полки какую-то яркую ткань, ужасно напоминавшую дупатту – подарок Акаша. Ей было плохо. Кхуши это видела, однако не знала, как ей помочь. Горечь не пролившихся слез диди, которые нельзя было не заметить, требовала объяснений. Но кто мог их дать, если Паяль не желала касаться этой темы? Богиня! Как она не подумала о нем сразу? Кхуши едва не подскочила на месте от внезапно осенившей ее догадки. Она знала, с кого должен быть спрос за сегодняшнее состояние Паяль. Ей следовало поговорить с Акашем. И пусть только кто-то посмеет сказать, что она не имеет права вмешаться! Ее диди заслуживает счастья. А раз никому нет до этого дела, то она разберется с этим делом сама! Спустя несколько минут Кхуши гарцевала на заднем дворе дома, в раздражении прижимая к уху бесполезный телефон. Акаш не отвечал. Она звонила уже несколько раз, в надежде на разговор, а еще лучше – личную встречу, однако никто не брал трубку. Как же быть? Когда-то она, не задумываясь, помчалась бы в Шантиван, но сейчас все иначе. Страх перед встречей с Анджали неожиданно выступил испариной на лбу. Богиня, зачем она согласилась на брак с Арнавом?! Как теперь разрубить этот узел проблем и обид? Нет-нет, в Шантиван – нельзя. Кхуши не могла этого сделать. Не смела. Или?.. В конце концов, ей в любом случае скоро придется там оказаться, так почему не покончить с этим сейчас? Кхуши неуверенно посмотрела на крыльцо... Потом перевела взгляд на запыленную улицу перед домом... А затем решительно поправила дупатту на шее. Богиня, помоги ей!

***

Арнав рвал и метал. В бешенстве швырнув телефон на кровать, он выскочил к бассейну и сделал глубокий вдох, стараясь выровнять дыхание. Черт побери, так просчитаться! Разве он не понимал, что Хасур не успокоится?! Но кто бы мог предположить, что удар последует совсем с другой стороны?! Какой плачевный финал для Акаша... Как долго он протянет в тюрьме? Холод лизнул спину между лопаток. А что теперь будет с Кхуши? Как она отреагирует, узнав эту новость? Черт, черт, черт!!! Вдох, будто стон. Выдох, словно рычание. Мысли мчались галопом. Воспоминания мелькали, сталкивались и с громким стуком вышибали друг друга. Возвращение в полный полиции Шантиван. Удар. Рыдания тети и негодующий вопль Акаша. Резкий сухой щелчок. Ярость Арнава, отчаяние нани. Дробная россыпь стуков... Словно шары для боулинга: кегля за кеглей, кегля за кеглей, страйк! – и нет больше парящей души. Сломанные крылья – слабые, только набиравшие силу – безвольно повисли за спиной. Вдох. Выдох. Он должен держать себя в руках. Запрокинув голову, Арнав заглядывал в бездонное небо. Гнев еще бился в мозгу, но сжатые в кулаки руки уже не сводило судорогой. Он знал, Умеш сделает все возможное. Расшибется, но сделает. А Хасур... Этого он раздавит сам. Как клопа. Как гниду. Как вошь. Размажет, показав его место. В этой войне может быть только один победитель – Арнав Сингх Райзада... Однако все это будет позже. Сейчас же ему следовало вернуться в гостиную, где ждала женская часть семьи и куда совсем не шли ноги. – Мой мальчик погибнет в этой ужасной тюрьме... Вы же знаете, какой он чуткий и добрый! А там... Вот уже добрых десять минут Арнав скрипел зубами, выслушивая слезные причитания Манорамы, и край его терпению уже почти наступил. От резких слов его удерживала только нани, внезапно постаревшая лет на десять. Хотя и ее душевное состояние уже с огромным трудом заставляло его молчать. Арнав бросил взгляд на отстраненную, о чем-то сосредоточенно размышлявшую сестру, державшуюся особняком. Она казалась надломленной птицей, потерявшей свой дом. Новость о будущей свадьбе и последующий арест Акаша совершенно ее подкосили. – Ди, как ты? – негромко спросил Арнав. Не мог не спросить, даже если она его сейчас ненавидит. Анджали повернула голову, и острая жалость рванула сердце ей навстречу. Он ждал чего угодно – обвинений, укора, обиды, но не этих полных отчаяния глаз. В два шага достигнув дивана, Арнав присел на корточки перед сестрой и обхватил ее ладони. – Ди! – горячо зашептал он, уткнувшись лбом в ее холодные руки. – Прости меня... Прости... Но ты должна понять... – Я понимаю. – Голос Анджали прозвучал надтреснувшей старой пластинкой – истертой, расчерченной глубокими бороздами царапин. – Чоте, я правда понимаю... – Ты простишь меня? – Разве я могу иначе? Просто дай мне время. – Конечно, простит, – неожиданно вмешалась Манорама. – И тебя, и твою оборванку... – с язвительной горечью бросила она. – Тетя! – грозно рявкнул Арнав, стремительно поднявшись. – Наша Анджали всех простит, кроме Акаша! – всхлипнула женщина. – А он? Где он теперь? В тюрьме! А за что? Я вас спрашиваю – за что?! – Манорама, опомнись! – попыталась остановить невестку Девиани. Однако поезд уже мчался на всех парах, и затормозить его было невозможно. Визгливые, истеричные вопли Манорамы с отчаянным неистовством врезались в уши. – Разве он устроил весь этот кошмар? Все из-за твоей Кхуши! Слышишь, Арнав?! Мой сын в тюрьме из-за нее! Он стал убийцей зятя! Ей не место в этом доме!!! За громким криком услышать чей-то судорожный вздох было невозможно, поэтому он остался незамеченным. Для всех... кроме Арнава. Он и сам не знал, почему вдруг почуял это слабое колебание воздуха. Просто ощутил потребность перевести взгляд на входную дверь, и, сделав это, оцепенел. Зажимая ладонью рот, в дверном проеме стояла посеревшая от ужаса Кхуши. Прежде, чем ее успели заметить все остальные, она попятилась назад, покачнулась, а затем внезапно исчезла из поля зрения. Арнав сорвался с места и, не обращая внимания на раздавшиеся окрики родных, метнулся к ней. Выскочив за дверь, он поскользнулся на повороте и лишь чудом успел затормозить, едва не врезавшись в привалившуюся к стене девушку. Она часто, прерывисто дышала, сгибаясь пополам, будто от боли. – Кхуши? Она не ответила. – Что случилось? Ты что-то услышала? Кхуши безучастно кивнула. Этот жест наполнил душу Арнава отчаянием. Все летело в бездну даже не успев толком начаться... – Пойдем, я отвезу тебя домой. Заодно поговорим. Он осторожно взял ее за руку, потянул к себе, и ослабевшая Кхуши безвольно упала ему на плечо. – Ты дойдешь сама? Снова молчаливое согласие. Уверенность Кхуши в собственных силах оказалась бравадой. Она не смогла сделать ни шага, пребывая в каком-то шоковом оцепенении. Арнаву не оставалось ничего другого, кроме как подхватить девушку на руки и, игнорируя огненный всполох вернувшейся боли в ребрах, донести ее до машины. Поудобнее устроив Кхуши на пассажирском сидении, он сел за руль и задумался. Трудный разговор нужно было с чего-то начать, но, как назло, не было ни одной толковой мысли о том, как это сделать. Она могла выкинуть все, что угодно – накричать, заплакать, а самое страшное – оставить его, чего он допустить совершенно не мог. Не придумав ничего лучше, Арнав просто взял ее руку и переплел их пальцы, привязывая Кхуши к себе. Как он надеялся – навсегда.