Важнее правды, честнее лжи

Фразы давались тяжело, а затем, мучительно родившись, тонули в вечерней сини делийских улиц и безмолвии Кхуши. Правда скользила по ее лицу, печально опускала уголки сжатых губ, пока она смотрела прямо перед собой в лобовое стекло. У самого края тротуара сидел пожилой торговец, почти скрытый бастионом из книг. Листая потрепанный журнал, он временами бросал на припаркованную машину короткие любопытные взгляды. Арнава раздражало внимание старика. Он сожалел, что остановился неподалеку от его лавки. Следовало выбрать более подходящее место, однако разговор нужно было завершить, не позволяя Кхуши окончательно прийти в себя. В противном случае ее упрямство могло и не дать ему шанса все объяснить. Очередной взгляд торговца не успел спрятаться за слабо трепещущими на ветру страницами. Споткнувшись о злые глаза Арнава, глянувшие в упор, старик смутился. Опустив голову, он с кряхтением поднялся и направился на другую сторону заплеванной бетелем мостовой – к будке с уличной едой, на которой среди лоточков из фольги, емкостей с соусами и начинками горой возвышались шарики пани пури. – Ты ничего не скажешь? – проследив за перемещением торговца, разорвал повисшую тишину Арнав. Кхуши молчала. В голове теснились обидные, злые слова. В груди щемило от несправедливости. Она не могла понять, что оказалось самым болезненным: недавняя ложь или эта жгучая правда? – Я не знаю, что сказать, – наконец разомкнула она с трудом шевельнувшиеся губы. – У меня так много слов... И в то же время – так мало... Я чувствую себя преданной. Обманутой. Вы знали об этом, но молчали. – Я узнал слишком поздно. – И продолжили молчать. Позволили считать меня... – Кхуши сглотнула мерзость гадкого слова, – убийцей! В то время как ваш брат был рядом, пытаясь спрятать свою вину! – Послушай, Акаш не виноват! – Тогда почему он за решеткой? А вы? Почему же промолчали вы, когда узнали? Потому что честь семьи важнее жизней чужих людей? – Ты не чужой человек! – рыкнул Арнав. – Правда? Давно? – Кхуши попыталась вложить в эти вопросы весь сарказм, что сейчас возмущенно клокотал в ее груди, но вместо этого голос дрогнул, выдавая глубокую обиду. – Я попала в тюрьму по ошибке. И разве вы не были этому рады? – хлестнула она обвинением. – Вы не верили мне! Не верили моим объяснениям, моим оправданиям... Не верили ничему, что я говорила! Просто не хотели верить! – Кхуши почувствовала, как тугой узел сжал горло. Она перевела дух. – А теперь? Что теперь, Арнав джи? – Теперь верю. От этих веских слов будто что-то внутри вдруг ослабило хватку. Однако разве его вера меняла уже случившееся? – Я вошла в вашу жизнь по ошибке – еще тогда, в Лакхнау. – Кхуши горько скривилась. – Если бы не этот показ, не было бы Шьяма, тюрьмы... Не было бы ничего! А сейчас? Кто я в глазах всех? В глазах вашей семьи? – Они знают... – Знают? – перебила Кхуши. – Что – знают? Что я разрушила брак вашей сестры? Ее жизнь? И продолжаю разрушать... Сначала забрала мужа, теперь пытаюсь отнять брата. Разве не так это выглядит для них? Виновна со все сторон... – Я! – с нажимом произнес Арнав, крепко сжимая руль, будто стараясь удержать себя от необдуманных слов. – Я знаю, что ты не виновна! – Еще недавно вы считали иначе. – Я ошибался. Признание собственной неправоты далось ему нелегко. Кхуши видела это по играющим желвакам на щеках, по нервно подрагивающим крыльям носа. Видела – и ее злость остывала. – Вы уверены, что не ошибаетесь сейчас? – Уверен. Ты сказала» «вошла в мою жизнь по ошибке»? Арнав вдруг положил руку на спинку сиденья Кхуши и придвинулся ближе. Она попыталась откинуться, оказаться подальше от этой волнующей вопреки всему происходящему близости, однако спрятаться было некуда. – Эта ошибка изменила мою жизнь. Слова пощекотали ухо, вызывая расслабляющую дрожь. Кхуши замерла в смятении, не в силах отвести взгляд от потемневших, прожигающих насквозь, глаз Арнава. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. – И я не жалею об этом. Мужская рука прошлась по ее волосам – зарываясь пальцами, нежно массируя затылок, мягко подталкивая. Кхуши невольно качнулась навстречу Арнаву, внезапно почувствовав потребность в этой ласке, пронзающей каждую клеточку тела. Отяжелевшие веки закрылись. Сердце попыталось взмыть в вышину, потянуло за собой в невесомость надвигавшегося поцелуя, но мысль о нерешённых проблемах держала его на месте, тяжелым якорем цепляясь за землю. – Не нужно, – выдохнула Кхуши, почти касаясь губами губ Арнава. Его ладонь замерла. Удовольствие испарялось, оставляя горячие капли. Тепло от них еще расходилось кругами, но затуманившей разум неги уже не осталось. – Хорошо, – после секундного замешательства ответил Арнав, с явным сожалением убирая руку. – Давай просто поговорим о нашем браке. – О браке? – эхом повторила Кхуши. – Ты хочешь разорвать наш договор? – Я? – растерянно переспросила она снова, глядя на ждущего ответа Арнава. « – Ты этого хочешь? – Разве хочу? – Но ты же должна? После всего, что узнала? – Наверно, должна.» Кхуши вела немой диалог, а взгляд Арнава растекался горячим воском по коже. Она тонула в его глазах, забывая дышать, теряясь во времени и пространстве. «Кхуши, ты хочешь больше не умирать? Хочешь забыть о моих объятьях?» – так отчетливо прозвучало в мозгу, что на мгновение ей показалось, будто Арнав действительно это сказал. Как зачарованная, Кхуши посмотрела на его плотно сжатые губы и произнесла самую правдивую правду на свете: – Нет. Не хочу.

***

Закончив разговор, Арнав испытал огромное облегчение. Странно, но Кхуши его удивила. Еще недавно она разнесла бы его в пух и прах, а сегодня, сейчас, так удивительно быстро смирилась. Он лишь надеялся, что ее покорность не была вынужденной, вызванной обстоятельствами. Арнав покосился на откинувшуюся на подголовник Кхуши. Она вглядывалась в мелькание фонарей за окном, и он вдруг понял, что изменилось – внутри нее погас эмоциональный вулкан. Был – и внезапно исчез, оставив поток остывающей лавы. Неожиданный страх выстрелил в спину режущим спазмом. – Ты в порядке? – Это было почти все, что он мог произнести внезапно севшим голосом. – Да. – Мы почти приехали. – Хорошо. Сломленная, вынужденная подчиниться договорному браку, Кхуши его пугала. Арнав хотел ее живую. Настоящую. Хотел ощущать отголоски растущего в ней нового чувства, что плавило ее тело, как только он приближался. Тогда языки вспыхивавшего в Кхуши огня лизали его кожу, будоражили кровь, пробуждали инстинкты. Он чувствовал этот жар даже на расстоянии – пока не изведанный и очень желанный. Не удержавшись, Арнав потянулся, чтобы поймать ладонь Кхуши. Быстро подтянув ее руку к губам, он прижался к тыльной стороне запястья, глубоко вдыхая теплый аромат, напитываясь им, будто иссушенное солнцем растение влагой. – Арнав джи! – сдавленно охнула Кхуши. Он ощутил ее взволнованную дрожь, и победное чувство ликующе взорвалось в голове. Колючие искры промчались по животу, оцарапали плечи, ударили дурманящим ураганом в виски. Радость была глубинной, иррациональной, но утверждающей. С сожалением отпустив девичью руку, мгновенно скользнувшую к Кхуши на колени, Арнав свернул в узкий, плохо освещенный переулок. В салоне сразу стало темнее. Эмоции обострились. Видимо, взволнованная интимностью атмосферы, Кхуши напряглась. Арнав чувствовал ее частое, старательно сдерживаемое дыхание, и отчего-то оно звучало сейчас самой прекрасной, упоительной музыкой. Едва машина успела затормозить у дома, как Кхуши выскочила на улицу. Торопливо выбравшийся следом Арнав заметил явное облегчение, мелькнувшее на ее лице в слабом желтом свете уличного фонаря. – Кхуши! Он нагнал ее на крыльце. Шагнул к ней, оказавшись настолько близко, что она уперлась в его грудь ладонью, удерживая на расстоянии. – Что вы делаете? Кхуши испуганно оглянулась на закрытую дверь, повертела головой, высматривая соседей, а он наслаждался ощущением от ее прикосновения через тонкую ткань рубашки. Кожу покалывало, и казалось, будто она обнажена. – Я приеду завтра утром. Едва угадывавшаяся хрипотца в его голосе не осталась незамеченной. Кхуши опомнилась. Она отдернула руку и попыталась отпрянуть, однако налетела на стену, после чего потерянно пролепетала: – Зачем? – Кхуши, – Арнав усмехнулся. – Наша свадьба. Подготовка. Ты забыла? – Я помню, – буркнула она, похоже, рассердившись на свое нелепое поведение. – А как же ваш брат? Арнав помрачнел. – Не бери в голову. Уверен, Умеш вытащит его в самое ближайшее время. – Разве свадьба не будет отложена? Отложена? Арнав скрипнул зубами, вспомнив о нависшей угрозе. Черт возьми, да она пройдет в ближайшее время – вопреки всему! Он должен забрать Кхуши отсюда как можно скорее! – Нет. Поэтому не стоит тратить время зря. – Мы справимся и без вас. – Не думаешь же ты, что я позволю твоей семье взять расходы на себя? – Да-да, я помню. Вы плюете на традиции. – Именно так, – проигнорировав попытку Кхуши съязвить, подтвердил Арнав и поддразнил: – Так что до завтра, дорогая моя невеста. Под фырканье Кхуши, Арнав шагнул на ступени, но вдруг повернул обратно. В голову пришла шальная мысль, и искушение было слишком велико. Не ожидавшая его возвращения девушка неподвижно застыла все у той же стены, завороженно наблюдая, как он приближается. Склонившись к ее уху, Арнав тихо шепнул: – И не забудь об одном важном моменте. – Ка...ком? – Первая брачная ночь. – Арнав с трудом удержал улыбку, глядя в широко распахнувшиеся от ужаса глаза Кхуши. – Как ты знаешь, она всегда бывает после свадьбы. Издав сдавленный писк, она вырвалась, опрометью метнулась к двери и исчезла в доме. Арнав не спешил уезжать. Пристегнув ремень, он посидел еще некоторое время, всматриваясь освещенные окна дома Гупта. Где-то там пряталась Кхуши, совершенно зря рассчитывая сбежать от его настойчивого внимания. Арнав улыбнулся. Кажется, это поддразнивание начало доставлять ему настоящее удовольствие. А впрочем, ему всегда нравилось дергать тигра за усы... Разве мог он сейчас упустить такую возможность? С щелчком замка зажигания ожили странные шорохи сзади. Привлеченный посторонними звуками, Арнав обернулся, но в этот момент на его голову обрушился тяжелый удар. Перед глазами замелькали разноцветные круги. В ушах загудело. Ослабевшее тело обмякло, заваливаясь набок. В ту же секунду последовал новый удар, после которого Арнав заскользил в черноту. Чья-то рука потянула его за волосы, и это было последним, что он успел отметить угасающим сознанием.

***

Обессиленно привалившись к закрытой двери, Кхуши зажмурилась и с силой прижала руки к груди – в том месте, где словно обезумело сердце. – Боже ж ты мой! Явилась среди ночи, да еще улыбается! От недовольного возгласа буа джи, сердце совершило новый головокружительный кульбит. Рука взлетела к лицу, прикрывая глупую улыбку, неизвестно почему растянувшую губы. Кхуши моргнула, испуганно посмотрела на подбоченившуюся Мадхумати, а затем перевела взгляд на часы. Слава Богине, до ночи было еще далеко, а значит, тетя была всего лишь не в духе. – Мало тебе? Ну ничего, ничего... Скоро кончится твоя воля. – Буа джи сурово свела брови, но ее очки сползли на самый кончик носа, отчего взгляд поверх оправы совсем потерял строгость. – Муж не будет терпеть твои выкрутасы, вот попомни мои слова! Напоминание о замужестве всколыхнуло тревогу. Паяль! Она должна была рассказать ей об Акаше! Но как?! – Буа джи, где диди? – В комнате, где ж ей быть? Она не бегает по ночам! Это ты у нас заполошная! И носишься, и носишься... Одним словом – Лунатичка. Да откуда ты такая взялась на нашу голову? Беда с тобой! Не обращая внимание на ворчание тети, Кхуши пересекла гостиную. Ей предстоял нелегкий разговор с сестрой. Паяль стелила постель. Она так старательно демонстрировала сосредоточенность на этом занятии, что Кхуши почти ей поверила. – Диди, давай поговорим? – Не сейчас. – Но я... – Кхуши, у меня еще столько дел! Ах вот как? Хорошо, она не будет больше ходить вокруг. – Акаш арестован. Внезапно побледневшая Паяль оцепенела. Прижав подушку к груди, она уставилась на сестру подозрительно заблестевшими глазами, силясь что-то сказать. Кхуши протянула руку, останавливая ее, и торопливо договорила: – И я все знаю. – Все? – ошеломленно выдавила Паяль. – Все-все. – Совсем все? – Совсем. Я знаю, почему ты отказала Акашу. Паяль опустила глаза, пряча смятение за показным равнодушием. – Диди? – мягко окликнула ее Кхуши. – Мне нужно доделать... – несогласно качнула головой сестра. Резко отвернувшись к кровати, она суетливо взбила подушку дрожащими руками, а затем взялась за пестрое одеяло. Кхуши перехватила его край, не давая Паяль возможность улизнуть от разговора. – Я не позволю тебе больше прятаться от меня. Акаш в тюрьме. Разве тебя это не волнует? Паяль снова застыла, однако ее упрямство дало трещину. Она судорожно всхлипнула. – Я думала... – Диди... – Кхуши обняла сестру за плечи. – Думала, что смогу... А оказывается... Развернув Паяль к себе лицом, Кхуши усадила ее на постель и опустилась рядом, поглаживая вздрагивающие плечи. Прижавшись друг к другу девушки посидели в молчании. – Почему так тяжело? – В тишине комнаты прошелестел слабый вздох. – Может, потому что ты любишь? – чуть слышно отозвалась Кхуши. – Я не могу его любить! – Паяль отпрянула. Стиснув кулаки, она сердито нахмурилась. – Он... он обманывал меня... Всех нас! – Иногда ложь вырастает против воли. – Это не оправдание. – Нет. Хотя это хорошее объяснение. – Ложь убивает доверие. – А еще она спасает. – Он спасал себя. Как ты можешь его защищать? – Я не защищаю. Просто сегодня поняла одну вещь. – Кхуши обхватила руки сестры, расправила ее крепко сжатые пальцы. – Послушай, – проникновенно продолжила она, заглянув в глаза Паяль. – Согласна, у Акаша не хватило мужества рассказать о том, что случилось. Но подумай сама... Он не преступник. Да, не самый храбрый и совершивший большую ошибку. Но он – честный человек. Во всяком случае, был им до этого. – Ты действительно так думаешь?! Разве честный человек не должен говорить правду? Ведь это из-за него ты оказалась в тюрьме! – Я оказалась там из-за Хасура. Ему все равно кого отправлять за решетку, и судьбы людей его не интересуют – важно лишь, что дело раскрыли. А еще из-за своей ужасной помолвки. А Акаш... Он защищал тех, кого любит. Как умел. Как мог. Сестру, свою семью, даже тебя... Ты не подумала об этом? Ведь он тебя любит, разве не видно? Диди, не всегда тот, кто врет, хочет обмануть. – Когда это ты стала такой мудрой? – грустно улыбнулась Паяль. – И кто из нас старше, в конце концов? Кхуши фыркнула. – Я все еще твоя сумасшедшая сестра, если тебя это беспокоит. Только знаешь? В последнее время я все думаю, думаю... И иногда мне кажется, что – бум! – мозг взорвется от этих мыслей! А иногда они вдруг встают стройным рядами, и тогда жизнь переворачивается с ног на голову: то, что я считала правильным, оказывается неверным, а давние ошибки приносят счастье. Я теряю голову, и кажусь себе такой глупой и бестолковой! А спустя время удивляюсь собственной рассудительности. Диди, со мной так много всего случилось... Так много! Разве могла я представить, что когда-нибудь судьба заставит меня увидеть такое, о чем я могла только догадываться? Что смыслом моей жизни станет ожидание, а необходимостью – терпение? Я не умела так жить. А теперь научилась. Научилась ждать. И терпеть. – С каждым словом Кхуши гладила ладони Паяль. – И слушать. И даже иногда слышать, – улыбнулась она в довершение. – Я понимаю... Но совсем не понимаю, что делать мне. Я думала, все пройдет, но не проходит. Думала, что не люблю, но так больно в груди! Я не могу видеть Акаша. И я не могу без него. – Послушайся сердца. – Как? Разве доверие, искренность – без лжи и притворства – не самое важное для любви? – Диди, есть кое-что важнее несказанной правды: умение простить, когда любишь. Если ты не сумеешь, то не сможешь дальше жить. Эта любовь будет жечь тебя изнутри. – А если потом тебя предадут? – Ты не узнаешь, пока не попробуешь. Лучше рискнуть, чем жалеть и сгорать. – Ты простила Арнава? – Паяль испытывающе посмотрела на сестру, будто выискивая подтверждение собственным догадкам. – Я люблю его, диди... И хочу ему верить. А еще – ты узнала об этом первой, как я и обещала, – засмеялась Кхуши.

***

Солнечный день после бессонной ночи начался слишком рано. Кхуши так толком и не уснула, проваливаясь в дремоту только тогда, когда уставала вспоминать. Ее бросало то в жар, то в холод. Мужское дыхание, будто наяву, щекотало шею. Мысли о брачной ночи подбрасывали на кровати, заставляя сжиматься от невыносимой паники, смешанной с предвкушением. А что за муха ее укусила вчера, в разговоре с Паяль? Откуда взялись эти умные мысли? Почему они никогда не появлялись раньше? В присутствии Арнава она удивительным образом глупела, а здесь... Арнав. Снова Арнав! Этот несносный мужчина точно решил свести ее с ума! Даже сейчас, едва выбравшись из постели, она не могла выкинуть его из головы! Кхуши вскочила. Нащупав босыми ногами джутти, сбежавшие под кровать, она подлетела к шкафу. Распахнув дверцу, растерянно пробежалась рукой по стопке одежды и задумалась: камиз или анаркали? Первое было привычней, но второе... Оно больше соответствовало ситуации. Да и к тому же, вот это, с золотистым переливом, так чудесно ей подходило! Мысль о том, как понравится анаркали Арнаву, Кхуши решительно отмела. Давно миновал полдень. Разметав летний зной пыльным ветром, день перевалил на вторую половину. Дом примолк, разогнав не дождавшихся визита Райзада хозяев по неотложным делам. Опустела даже родительская спальня. В другой раз Кхуши обязательно отправилась бы в больницу с отцом, но сегодня... Необъяснимое беспокойство грызло ее изнутри, заставляя все чаще смотреть на часы. – Доброе утро, Кхуши джи, – вторгся в ее мысли приветственный мужской голос. Оторвавшись от перил крыльца, по которым нетерпеливо постукивала уже некоторое время, Кхуши повернулась в его сторону. – Намасте, – кивнула она появившемуся Мандипе. – Кого-то ждете? – Совсем нет. Почему вы так решили? – Мне так показалось. Кхуши преувеличенно вежливо улыбнулась. Ей отчего-то совершенно не хотелось продолжать этот разговор. – Вы ошиблись. – Не жди того, кто никогда не придет, – вдруг озадачил ее Мандипе. Она недоуменно нахмурилась, пытаясь понять его слова. – Что? – Ничего. – Мужчина широко улыбнулся. – Просто вспомнил. К слову пришлось. Кстати, вы сегодня очень красивы. Не дождавшись ответа и улыбнувшись еще раз напоследок, Мандипе направился к гаражу. Кхуши смотрела в его удалявшуюся спину и никак не могла понять, почему так болезненно тянет душу.