На грани Невозможного

Мягкое тепло камина разливалось по телу, согревая изнутри душу – как горячий чай в морозный вечер. Впрочем, Гарри не оспорил бы тот факт, что именно чудесный травяной чай, заваренный Луной, произвел именно такой волшебный, поистине оживляющий эффект. Его предали. Больно, по-настоящему, те, от кого он ожидал этого меньше всего, те, кому он верил. Теперь эти люди благодаря ему стояли во главе магического сообщества, а значит, вина всех кошмаров была на нём – и только на нем. За сегодняшний день очень многое перевернулось в его сознание, потерпело крушение, но, несмотря на это, были и моменты прозрения – запоздалые открытия. Вдруг особенно сильно, даже болезненно стало ясно, что он, по сути, не нужен никому, кроме пары друзей, сидящий напротив – Луны и Рона, Гермионы, с которой в последнее время непонимания стало слишком много – тоже по его вине, и раздражающего Малфоя – они не уживались с Гарри, но он тоже был одним из тех людей, кто уже доказал, что скорее применит непростительное заклятие и лично убьет, чем предаст. Когда-то их пятерка случайно объединилась для борьбы с Волдемортом, но они были слишком разными, а значит, и дружба эта не могла быть простой и безоблачной. Но, возможно, именно это и принесло им победу. Гарри вспомнились слова капитана гриффиндорской команды по квиддичу Оливера Вуда, который перед одной из игр со Слизерином сказал Гарри, что двум лидерам тяжело находиться рядом не только на земле, но и в небе. Тогда он не совсем понял, что Вуд имел в виду, а вот теперь, по прошествии многих лет, стало ясно – он подразумевал двух прекрасных ловцов команд-соперников – Гарри и Драко. А ведь именно Малфоя Гарри так и не мог «разгадать»: иногда ему казалось, что этот человек – его полная противоположность и его враг, иногда – только он один понимал его, словно самый лучший друг. Думать так было стыдно перед Роном, который даже сейчас, потеряв магические способности (и снова - из-за Малфоя) всё равно примчался нга помощь к Гарри. Они с Луной уже выпили свой чай, отставив кружки, и друг нашел себе неутешительное занятие – попытки применить магию к лежащему на столе перу. Выглядело это невероятно удручающе и тяжело, хотя он, наверное, не мог этого ощутить. К сожалению, ни зелье Луны, ни другие методы не давали и малейшего результата – перо совершенно не реагировало на волшебную палочку, которая в руках Рона теперь была просто выточенным куском дерева. Гарри перевел взгляд на Луну. Та выглядела беззаботной и воздушной – как и всегда. Изящная прическа с изумрудной заколкой в виде ящерицы и легкое платье мятного цвета оттеняли ярко-голубые глаза, делая её похожей на сказочную волшебницу, лесную фею. Это уже не была та странная, немного нелепая девушка с рассеянным взглядом и чудными привычками. Они все изменились. И Луна тоже. Вот только Гарри понимал, что он даже представить не может, каких душевных сил стоит казаться такой улыбчивой и веселой, когда на душе все иначе – а это он чувствовал. И всё-таки, несмотря на удручающие мысли, посещающие каждого из друзей, он был искренне благодарен им, что они не поленились и навестили его в этот вечер, давая новые силы жить и бороться. Жаль, что не было Гермионы и Малфоя. Гарри мысленно усмехнулся – нечасто он жалел об отсутствии Малфоя. Но всё же сегодня в Выручай-комнате он увидел, что у них и правда гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд. Боль, разрывающая душу, вина за смерти близких, отчаяние на грани срыва – для них это были не просто слова. Мысленно пообещав себе в ближайшее же время серьезно поговорить с Малфоем, без взаимных колкостей и неприязни, Гарри вновь вернулся мыслями к ещё одному человеку, которого мечтал бы сейчас видеть рядом. Как же ему хотелось сейчас обнять Гермиону, раствориться в непослушных волнах волос шоколадного цвета, взглянуть в теплые карие глаза и понять, что вместе они преодолеют любые преграды! Как же хотелось признаться ей во всех своих чувствах, которые разрывали его изнутри и признать, что он вёл себя, как ревнивый идиот! Но, к сожалению, Гермионы не было рядом. Они не нашли её, когда собирались на чаепитие, а значит, - ответ был один: она попросту легла спать пораньше, он явно видел, что все последние события тоже не прошли для неё бесследно. Теплое прикосновение к руке заставило его чуть вздрогнуть – в вихре мыслей и эмоций он умудрился забыть, что с ним в комнате еще и друзья. Невесомое прикосновение Луны чудодейственным образом приободрило его, снова подбросив мысль, что она могла бы стать неплохой целительницей. Она улыбалась, глядя на него, так светло и нежно, что, казалось, все невзгоды если не уходили прочь, то все равно непременно отступали. - Всё будет хорошо, Гарри, - лучики света в лазурных глазах и искренность, от которой по телу бежала дрожь. Гарри улыбнулся, пожав в ответ хрупкую ладошку, что, как ему показалось, вышло крайне неуклюже: - Спасибо. Я верю в это. Верю всей душой. Она снова улыбнулась – на этот раз как-то странно и немного грустно: - Да. Я, пожалуй, пойду. Спасибо за компанию, Гарри. До встречи, Рон. Мельком взглянув на часы, Гарри вскочил, чтобы проводить Луну – они и не заметили, как просидели до полуночи! - Не стоит, - остановила она его легким движением руки. – Я прекрасно ориентируюсь в замке. Давний опыт путешествий. Гарри хотел было возразить, но Луна снова обезоруживающе улыбнулась, словно убеждая, что действительно сама найдет дорогу до своей комнаты. Без слов всё было понятно – так умела только она. Тепло попрощавшись, Гарри закрыл дверь за Луной и Роном, которые разошлись в разные стороны коридора – каждый по направлению к своей комнате. Несмотря ни на что, вечер завершился прекрасно. Но что-то всё равно не давало покоя, словно что-то непонятое, важное, неправильное… Он мысленно вернулся к их разговору с Луной. В нем, на первый взгляд, не было ничего необычного – обыкновенное прощание и слова поддержки друзей. Вот только почему-то вдруг в памяти всплыли глаза Луны, когда он сказал, что всей душой верит в счастливый исход. Она словно находилась не с ним, не в этой комнате, а где-то далеко…. И еще в синем взгляде на мгновение – всего лишь мгновение она не смогла скрыть это – промелькнула такая жгучая боль, что при одном воспоминании об этом по телу пробежал неприятный холодок. Он ничего не мог понять, но ясно было одно – у Луны, такой легкой и беззаботной для других, в душе вдруг раскрылась болезненная рана, не дающая покоя. И если он не мог залечить её, то хотя бы должен был быть рядом! Гарри выскочил из комнаты в сумрачный коридор Хогвартса, отчаянно надеясь, что девушка еще не скрылась за развилкой у лестницы, откуда к её гостиной вели несколько путей, а значит, не разминуться было невозможно. - Луна! – его голос отозвался едва слышным эхом , отбиваясь от каменных стен. Чуть вздрогнули языки пламени в факелах, словно разбуженные потоком воздуха от его захлопнувшейся двери. Тишина. - Луна! Слегка вздрогнули персонажи, изображенные на картинах – их потревожил ночной окрик. Тишина. Ответа так и не последовало. Гарри знал, что нестись к гостиной Когтеврана уже бессмысленно – она в любом случае придет раньше. Оставалось только верить, что всё не так плохо, как могло показаться ему, измученному и разбитому сегодня, как никогда прежде. Оставалось только верить… *** Прочь! Прочь! Скорее убежать отсюда, спастись от самого страшного врага – своего сознания… Луна неслась по темным коридорам, заставляя судорожно вздрагивать редкие факелы на стенах и едва не обжигая их огнем разметавшиеся светлые волосы. Ей было все равно, куда она бежит, цель была лишь одна – вырваться из оков ненавистного ей видения, собственного сознания, которое, став для нее настоящим кошмаром, знало (а точнее – чувствовало) больше отведенного. Теряя последние силы, она остановилась, оседая на пол у угловой стены. Отдаленный голос Гарри – она поняла, что он окликнул её. Неужели он почувствовал неладное? Неужели она все-таки выдала себя? Нет! Она не могла позволить себе это: на его долю выпало и так множество страданий. Как же ей было больно за него, за Рона… А ведь она заметила, что Рон весь вечер только пытался казаться непринужденным и веселым. Это ведь именно она, Луна, предложила ему попробовать волшебное зелье, восстанавливающее магические силы. Она дала надежду – и вновь убила Рона безысходностью. Ведь он уже практически смирился, свыкся с мыслью о том, что магией владеть уже не сможет никогда. А она разрешила поверить – и беспощадно отобрала даже последний шанс! В тяжелом отчаянии Луна закрыла лицо ладонями, чувствуя, как по правой руке скользнула горячая быстрая капля. Она слишком много чувствовала – гораздо больше, чем ей хотелось бы. Она знала, как сильно Гарри любит Гермиону, как она дорога ему, как сожалеет о наспех сказанных словах, о совершенных глупых поступках. Безжалостное сознание вновь взорвало разум темной картиной гаммы чувств и эмоций – не её… Как же ей было жаль всего, что происходило, всех их! Рон, лишенный магических способностей… Она сама, в ловушке своего сознания и непреодолимой зависимости только от одного человека… Гарри, отчаянно, по-настоящему и безрассудно любящий её… Ту, которая в данный момент, прямо сейчас, целовалась с Драко Малфоем… *** Сквозь пелену забытья с трудом пробивалась головная боль, являясь невольным свидетельством того, что он пока еще все-таки жив. Попытка открыть глаза удалась лишь со второго раза, когда сознание, разбитое заклятием, начало собираться по частям, а слабость и пульсирующая точка в виске стали гораздо ощутимее. Вокруг было темно, но это не помешало привыкшему к сумраку взгляду различить человека, сидевшего напротив двери, как-то уж слишком неправдоподобно плотно закрытой. Он чувствовал магию повсюду – заклятия «клетки» были не только у проклятого выхода с «охранником», неподвижно замершим на месте и не сводящим глаз с него. Здесь витала тяжелая, мрачная магия, которая, как ни странно, не являлась темными чарами. Он с неприязнью поморщился, стараясь, чтобы ни одно движение не было замечено сторожем, и одновременно проверяя, позволит ли эта магия сделать движение. Все удалось, однако слабость от полученного в бою удара, приправленного оглушающим заклятием «врачей», становилась действительно невыносимой. Он вновь закрыл глаза, убедившись, что надсмотрщик не заметил того, что он уже пришел в сознание. Это играло на руку. Оставалось лишь немного набраться сил – самую малость – именно то, чего катастрофически не хватило в этот момент. Если этот человек – все-таки человек, он узнает, как выйти из проклятой комнаты-темницы. Недаром ведь он был лучшим окклюментом Хогвартса… Тяжелая дрема услужливо накатила приятной волной, стирая мысли и раздумья, притупляя проклятую головную и боль и слабость, не дающую покоя. Уже падая в черный сон, он вдруг отчаянно пожалел, что так и не успел отправить письмо самому дорогому человеку на свете… А ведь обещал, что будет подробно писать обо всем, что происходит в Хогвартсе. А тут – внезапное нападение неизвестных, битва, его ранение… Впрочем, когда он выберется отсюда, ему будет, о чем рассказать в письме, как обычно немного официально, но тепло подписанном: «Дорогая Нарцисса»… *** С трудом он сделал титаническое усилие над собой и слегка отстранился от её горячих губ – слишком сладких, слишком желанных… Едва не задыхаясь от бешеного ритма сердца в груди, стараясь не смотреть на её темную блузку, соскользнувшую с одного плеча, обнажая сияюще-белую кожу в сумраке комнаты, он тяжело выдохнул: - Нет, Герми… Грейнджер. Мы пожалеем об этом уже завтра. Это было чудовищно жестоко, но он должен был сказать это, замечая в темно-карих глазах какое-то непонятное, смешанное чувство, разгадать которое сейчас не мог, сдерживая внутреннюю борьбу в самом себе. Она молчала, пытаясь выровнять дыхание, и лишь спустя несколько секунд, едва заметно кивнула, опуская взгляд. Драко ожидал всего, чего угодно – почечины, слез, оскорблений («И это было бы заслуженно»), но только не этого спокойного, тихого смирения. - Это было бы нечестно, - прошептал он, так и не выпуская её из крепких объятий, заботливо поправляя блузку на светлом плече, смотреть на которое он больше не мог. – Ты переживаешь за Поттера, а я… совсем запутался. Всё будет хорошо, Гермиона, я знаю это. Он и сам понимал, какую чушь несёт, сейчас, обнимая любимую девушку Гарри Поттера – своего не врага – не друга. Он противоречил самому себе, говоря одно, а делая совершенно другое. Но это решение было правильным – он чувствовал это. Он не мог поступить с ней нечестно – ни раньше, когда они были врагами, ни сейчас – когда… Он и сам не знал, кем они были друг для друга. Но это было правильно. Легко коснувшись её горячей щеки губами, он почувствовал, что она улыбнулась, и удивленно вгляделся в её лицо, стараясь разгадать такую реакцию. - Спасибо тебе, Драко, - её руки обвили его шею, позволяя крепче прижаться к его груди, открытой наполовину расстегнутой рубашкой. - За что, Грейндж… Гермиона? – от непонимания всего происходящего он не мог выяснить для себя, как же все-таки стоит обращаться к ней. - Я не знаю, - она улыбнулась, глядя ему в глаза. – Может быть, ты – первый, кто убедил меня, что все действительно будет хорошо. - Ну и странная ты, Грейнджер! – рассмеялся Драко, подмигнув ей и кружа в шуточном вальсе. – Как же в это можно не верить, если это говорит лучший парень Хогвартса! Гермиона расхохоталась, чмокнув его в щеку: - И самый скромный парень Хогвартса! – добавила она и остановила их танец, став снова серьезной. – А ведь и правда, Драко, мы все верили в то, что победа над Волан-де-Мортом принесет мир и покой, что жизнь станет идеальной. - Не все, - мрачно поправил её он и нехотя выпустил из своих объятий, отходя к окну. – Вы жили, а я выживал. И если Поттер сражался в нескольких битвах, то я вынужден был сражаться со всем окружающим каждый день, каждое мгновение… Он замолчал, не отводя взгляда от черноты ночи за окном. Его слова холодным ветром ворвались в теплую комнату, застывая невидимым ледяным инеем повсюду. Гермиона знала это. Она не раз думала о том, как же жилось Малфою в «идеальном» аристократичном мире чистокровных волшебников, настоящих и будущих Пожирателей Смерти, где участь каждого была предопределена. И всё равно он пошел против всех, против всего мира. Возможно, именно уважение и восхищение этим поступком и дало ей решимости выступить в его защиту на судебном разбирательстве в Министрерстве. Возможно… - Всё это в прошлом. Тогда ты вышел победителем из этой страшной битвы. Несмотря ни на что, - она тихо прошептала, по-дружески положив ладонь на его плечо. – Победил тогда – победишь и сейчас. Его прохладные пальцы ласково коснулись её руки. Он обернулся, глядя на нее с благодарностью и теплом, становясь все более непохожим на себя прежнего – того самовлюбленного мальчишку, образ которого уже практически полностью стерся из её памяти. Впервые за всю жизнь она увидела то, что казалось ей совершенно невозможным – в уголках ясных, поблескивающих серебром даже в сумраке комнаты глаз Драко Малфоя сверкнули слезы. - Я запутался, Грейнджер! Я не понимаю, что происходит! Я теряю все, что дорого мне! Всё, что люблю! Я боюсь, Грейнджер! Чудовищно боюсь! - Я знаю, - Гермиона обняла его за плечи, чувствуя, как его горячее сердце под ледяными покровами ритмично отсчитывает сильные удары. – Не бойся. Своё главное сокровище ты не потерял. И не потеряешь – я верю в это. Он только грустно вздохнул, нежно проводя ладонью по её густым распущенным волосам. - Грейнджер… - он дождался, пока она вопросительно посмотрит на него, её взгляд всегда говорит больше её слов. – Кто мы? Кто мы с тобой друг для друга?.. Гермиона как-то неопределенно пожала плечами: - Не знаю, Малфой. Что-то больше, чем просто друзья, но меньше, чем влюбленные. По крайней мере, мне кажется так. Это все неправильно, я знаю, - он отрицательно качнул головой, а она продолжала. – Это так же неправильно и невозможно, как если бы у одного предмета было две тени. Но мы все равно есть. Может, мы – тени друг друга… Она замолчала. Впрочем, слов ему больше не было нужно – он только зарылся в теплые каштановые волны, вдыхая аромат своей «тени» - или как она сказала. Он не любил её и, как ни смешно, не считал её другом – но именно с бывшей «гриффиндорской заучкой» ему было спокойно, а мысли приходили в относительный порядок. А еще он не боялся быть собой – со всеми недостатками и «тараканами». - Я пойду, поздно уже, - она поцеловала его в щеку, улыбнувшись одними глазами, они действительно не заметили, что поздний вечер сменился глубокой ночью. – Спасибо, Драко. - Завтра начинаем жить заново, да, Гермиона? – в его глазах блеснул озорной серебристый огонек. Она рассмеялась и кивнула, позволяя ему галантно сопроводить до двери комнаты. Уже когда фигурка Грейнджер скрылась за поворотом коридора замка, Драко вспомнил, что забыл показать ей найденный медальон, так и оставшийся лежать в наспех снятой и отброшенной куртке. Впрочем, им все равно было не до изучения загадочных артефактов. Драко улыбнулся собственным мыслям. После этого поистине странного вечера с Грейнджер проблем не убавилось, да и на вопросы ответы еще не нашлись, однако стало гораздо легче жить с этим всем. Как она там сказала? «Победил тогда – победишь и сейчас»? А может быть, и правда у Гермионы Грейнджер вдруг открылся талант к предсказаниям?..