На грани Невозможного

- На мадам Помфри напали! – крикнула Луна, едва переступив порог Выручай-комнаты. Это восклицание, словно молния, поразило троих из присутствовавших, однако, Драко, похоже, мало удивило. - Это логично, - негромко хладнокровно произнес он, от его интонаций Луна слегка поежилась – в них не было ни капли сочувствия или жалости. – Это сделали те, кто похитил профессора Снейпа. А вот это уже было настоящим потрясением и ударом. Гермиона едва не уронила газеты, которые сжимала в руках, Гарри и Рон вскочили со своих мест. Драко, не дожидаясь расспросов, стараясь сохранять максимальное видимое спокойствие, объяснил: - Я видел двух людей, переодетых во врачей, сегодня ночью они вынесли раненого Снейпа из Хогвартса. Я не смог остановить их. Сердце Луны болезненно кольнуло, когда она увидела – возможно, впервые в жизни – как Драко Малфой обреченно опустил взгляд. Больше ему нечего было сказать. - Мы не должны сдаваться,- её звонкий голос разлился хрустальными нотками по уютной комнате, она обращалась ко всем и к одному ему одновременно. - Поддерживаю,- бодро сказал Рон, на настроение которого пребывание в Хогвартсе оказывало особенно благотворное влияние. – Обычно эту мысль высказывает наш главный дипломат Гермиона, но сегодня я опережу её: нам нужно сплотиться для борьбы с врагом, кем бы он ни был, какие бы силы ни были на его стороне. Гарри и Драко заметили мимолетные укоризненные взгляды, брошенные в их сторону. Возможно, сейчас друзья были правы – ни к чему разногласия – у их пятерки снова была общая цель: защитить Хогвартс и всех близких от врага. Вот только кто же был врагом?.. - В «Пророке» появилась статья о нападении на Хогвартс, - словно в ответ на их размышления Гермиона раскрыла на столике газету, которую до этого момента держала в руках. На примятой бумаге, испещренной печатными колонками, была размещена огромная фотография убитого человека в черно-золотой мантии, лежащего неподалеку от порога Хогвартса. Крупное заглавие над изображением гласило: «Ральд Бурне был убит мракоборцами во время нападения на Школу Магии и Чародейства Хогвартс». - Это ложь! – воскликнул Гарри, не став читать саму статью – заголовок красноречиво говорил обо всем, что было написано в ней. – Это не Ральд Бурне! Мы с Невиллом видели его в момент смерти. Его соратник окликнул его по имени «Алекс». А мракоборцев и вовсе не было здесь! Я все сражение молил небеса о том, чтобы подкрепление в ответ на моё вызов наконец прибыло! Помощи от Министерства мы так и не дождались. В полной тишине, воцарившейся в Выручай-комнате после отчаянного восклицания Поттера, Драко задумчиво посмотрел на него. На его глазах неизвестный враг уничтожал его друзей, близких, учеников, других преподавателей, он сам не мог оказать достойного сопротивления напавшим, а помощь, на которую он рассчитывал, в которую верил, так и не пришла. Мракоборцы – они ведь появились не только в заголовке лживой статьи… - Двое людей, похитивших Снейпа, были не врачами, а мракоборцами, - тихо произнес Драко. Он встретился взглядом с глазами Поттера, полными злости и отчаяния, в которых еще таилась надежда, а может быть, просто неверие. - Ты уверен? – резко уточнила Грейнджер, выдавая излишне звонкими нотами голоса свои переживания. - Да, - короткий ответ. – Абсолютно уверен. Весь воздух комнаты напитался чем-то холодным и болезненно острым, словно кто-то расставил невидимые ледяные иглы всюду – и невозможно было не пораниться. Драко тяжело вздохнул, заметив, как Поттер закрыл глаза руками – для него это был особенно сильный удар. Гермиона и Рон мгновенно оказались рядом с ним, не зная, какие слова или действия могли бы быть уместны в таком случае. Драко оставался неподвижен, молчаливо наблюдая за растерянными лицами друзей и полным крахом идеалов Поттера. Возможно, днём ранее он бы даже порадовался, что именно его слова стали финалом этой драмы этого «золотого героя». Но сейчас почему-то и у него самого на душе было так гадко и мерзко, будто не только Поттера предали, но и каждого из их странной пятерки. Драко с трудом поборол в себе желание не добавить что-нибудь язвительное в адрес Поттера, когда заметил, что тот, словно оживая, поднял мрачный тяжелый взгляд после ласкового прикосновения Луны к его руке. Это был простой дружеский жест, но в душе Драко вдруг взорвались сотни вулканов, выплеснуть которые он не имел права («Авадой бы твою депрессию прогнать, Поттер!»). - Они нас предали, - голос Гарри звучал безжизненно, а темный взгляд почерневших глаз-изумрудов был устремлен в никуда. – Почему? Почему?.. - Это только один из множества вопросов, на которые нам предстоит, - холодно ответил Драко, вызвав возмущенный взгляд Гермионы и непонимающий - Луны. А ему вдруг захотелось послать к чёрту всё. И всех. Они так переживали за Поттера, который только сейчас, кажется, понял, какие ублюдки – его идеальное Министерство вместе с коллегами-мракоборцами. Они были друзьями Поттера – его поддержкой и опорой. Поттер, Поттер, Поттер… И так с самого первого курса – всегда и всюду только Поттер А кто был с ним, с Драко, когда он проклинал жизнь, которая рушилась на его глазах, когда погибали его родные, когда он сходил с ума!? Нет, он не был один, хотя и привык всё переживать в одиночестве. с ним рядом всегда был один человек. Она… Та, которая сейчас взволнованно смотрела на Поттера («Чёрт бы его побрал!»), а её рука подрагивала на его руке от слишком сдержанных и совсем лишенных сочувствия высказываний Драко. Он помнил тепло её ладоней, которое нельзя было сравнить ни с чем на свете – и от этого становилось ещё больнее. Он слишком устал. Выдерживать все удары судьбы, скрывать все мысли и чувства. Особенно сейчас. Драко молча поднялся и быстро вышел из комнаты, мысленно радуясь, что за потрясениями и поспешной сменой событий никто не успел окликнуть его или остановить («Или захотел остановить?..»). Теперь стало немного легче. Но только на мгновение – пока мысли не вернулись к бледной руке, касающейся ладони Поттера… Ну и пусть будет так. А он снова один. Против всего мира. И главной его целью было выяснить, что за враг этот проклятый Ральд Бурне и враг ли он вообще? В этом лживом аморфном мире слишком многое представало, облачившись в чужие костюмы и надев фальшивые маски. Ему нужна была правда – то, что подчас является самым невозможным… *** Школьный двор уже почти полностью погрузился в густые сумерки, окутывающие его, словно пелена плотного темного бархата, когда на небе сквозь пелену насыщенно-серых облаков сверкнули две первые маленькие звезды. Серебристыми огоньками они отразились в глазах юноши, направлявшегося по тропинке от озера к замку. Драко шёл, никуда не спеша, без какой-либо цели и конечного пункта – впрочем, так же, как он жил в последнее время. Болезненная усталость навалилась неподъемным грузом после разговора в Выручай-комнате, но теперь, после прогулки под прохладным ветром, в вечерней дымке сумерек, мысли становились яснее и четче. Вот только злость на Поттера так пи не улеглась в душе. Он прекрасно понимал, что Поттер-то, по сути, ничего и не сделал, но проклятое чувство боязни проиграть, уступить хоть в чем-то «Мальчику-Который-Выжил», зародившееся когда-то в детстве, взметнулось из глубины сознания на поверхность, словно потревоженная тина на дне ручья, способная замутить воду в одно мгновение от одного неверного движения. Он уже прошел место, где убил мракоборца, переодетого во врача, но, несмотря на это, не смог выручить профессора, когда вдруг заметил слабый блеск у крыльца замка, как раз под разбитой каменной глыбой, которую еще не успели убрать в заботах о раненых. До поблескивающего предмета оставалось не более пятидесяти шагов, но из-за густой темноты нельзя было понять, что же это – просто монета или какое-то украшение. Уже когда сверкающий золотистый диск оказался в ладони у Драко, он понял, что это какой-то медальон с выгравированным рисунком, ощущавшимся шершавым орнаментом под пальцами. Уже было слишком темно, чтобы разобрать, что изображено на золотой поверхности. Драко приблизил ладонь с медальоном к губам и легко выдохнул воздух на него, отчего металл засиял и словно окутался нежным свечением, позволявшим рассмотреть все детали. Этому нехитрому заклинанию Драко научился совсем недавно, удивляясь, почему эту темную магию не изучают в школе – она была совершенно безвредной и с легкостью заменяла пресловутый «Люмос», который требовал наличие волшебной палочки и достаточных затрат магии на поддержание света. Теперь он наконец смог во всех деталях рассмотреть странный медальон. Золотую находку украшал рисунок-гравюра в виде двух стрел, направленных друг на друга. У основания одной из стрел сверкал полумесяц и несколько звезд, на другую бросало свои лучи огненное солнце. Цепочки на украшении не было, хотя, судя по оставшемуся креплению, она всё-таки когда-то была на нем. Судя по редкости и красоте вещи, а также по потерянной цепочке и тому, где она была найдена, несложно было догадаться, что, вероятнее всего, медальон был потерян во время сражения. Драко усмехнулся: одна загадка разгадана, оставалось узнать, какая из сторон потеряла эту вещицу, и чем она была для своего обладателя – просто красивым украшением или чем-то большим…. Драко по-кошачьи бесшумно миновал вход в школу и прошел в едва освещенный факелами коридор школы. Отчего-то с улыбкой вспомнилось, как на первом курсе он боялся ходить здесь по вечерам, ожидая нападения чего-то страшного и неизвестного. И только потом жизнь показала, что самые страшные монстры живут не в замках и даже не в темных лесах или кладбищах, а в душах людей. Хотя, кто знает – возможно, в нем самом тоже жили чудовища, способные испугать других. Он никогда не задумывался об этом – по-настоящему измениться он уже не мог. А вот угроза от других – для него и всех, кто был ему дорог – не давала покоя ни днем, ни ночью. Кому же принадлежал найденный золотой медальон, который теперь ощущался небольшой тяжестью во внутреннем кармане куртки? Где может быть профессор и зачем он мракоборцам, которые якобы были союзниками всех директоров Хогвартса? Почему вызов помощи от самого Гарри Поттера не получил ответа, оставив его на верную гибель? Ведь, насколько стало известно Драко, победа над напавшими была совершенно случайной – и то благодаря Долгопупсу и его странным цветам, которые уже, к счастью, заметно уменьшились в размерах и были благополучно пересажены в восстановленную теплицу. Но ведь это было чистой счастливой случайностью. И, бросая Поттера в осаде, с кучкой неопытных в сражениях учеников и измученных преподавателей, Министерство явно рассчитывало на его гибель. И их всех тоже. Значит, и Поттер, и все остальные стали лишними, неугодными. Это могло означать только одно – что попытка их устранения повторится. И Драко готов был поклясться, что Поттер тоже понял это – если не сразу, то сейчас уж наверняка. И именно эта мысль – разрушительная, чудовищная - о мире, который он сам создал, но тот оказался таким фальшивым – скорее всего, живьем уничтожала «героя и победителя» Поттера. Драко еще не успел понять, почувствовал ли он сочувствие и понимание по отношению к своему не то другу, не то врагу, как вдруг что-то резко метнулось из-за коридора и со странным всхлипом едва не сбило его с ног. Секундное напряжение сменилось смехом – он в полной тьме неосвещенной части Хогвартса он видел намного лучше человека, ошарашенно замершего напротив(«Факелы всегда гаснут возле моей комнаты – вот такие мрачные слизеринские натуры мы все»). - Чёрт побери! Малфой! Возмущенное восклицание едва не разлетелось эхом на весь коридор, если бы он вовремя не зашипел на неё, приказывая говорить тише. - Ох, Грейнджер, что-то ты меня всё время поджидаешь – не к добру это, - насмешливо произнес он, и тут же перебил её, не дав высказать фразу, для которой она уже набрала воздуха. – А если хочешь, чтобы наши встречи стали достоянием общественности, можешь орать еще громче. Она фыркнула, надулась и опустила глаза. Открывая дверь комнаты, из которой в коридор упала слабая полоска света, Драко с чувством превосходства самодовольно отметил, что Грейнджер покраснела от его замечания («Гриффиндорцев без странностей не бывает»). - Прошу вас, мадам, - он сделал наигранно-галантный жест, пропуская её вперед. - Я вовсе не собиралась к тебе, Малфой! – выпалила она. («Грейнджер, а ты очень даже ничего, когда сердишься»). - А, я понял, - ухмыльнулся Драко, вальяжно опираясь о стену коридора. - Значит, всё-таки достояние общественности… Да, Грейнджер? Последние слова были сказаны так громко, что Гермиона вздрогнула – в абсолютной ночной тишине создалось такое ощущение, что он просто прокричал это, и уже и правда весь Хогвартс осведомлен о том, что ей не посчастливилось встретиться с ним. Сердито топнув каблуков, Гермиона всё же прошла в комнату Драко. - Я слушаю вас, леди, - его голос искрился насмешкой, но это, как ни странно, не было неприятно. Гермиона уже собиралась развернуться и выйти прочь от этого самовлюбленного нахала – пусть даже и её друга, но в последний момент, развернувшись к нему лицом к лицу, вдруг передумала. Он требует от нее каких-то слов, объяснений – и он их получит! Почему она должна была пробиваться к Гарри сквозь его занавес печали и отчаяния, почему её бросили саму в тишине и слезах, темного коридора, почему она должна была беззвучно плакать там о всех них, боясь, что кто-то услышит, узнает?! И наконец – какого чёрта именно тогда, когда она хотела убежать прочь из замка, исчезнуть, растаять в темноте, она в прямом смысле слова столкнулась с этим проклятым Малфоем – и не другом, и не врагом!? - Зачем ты всё рассказал о мракоборцах?! – она почти выкрикнула эту фразу, сделав шаг на Драко, заставляя его от неожиданности отступить назад. – Гарри просто разбит! И добил его – ты! - По-твоему, я должен был врать ему? – леденящий тон Малфоя стал понемногу охлаждать её чувство триумфа – его «отступление» остановилось в шаге от нее – было ясно: теперь он не ступит и шагу назад – во всех смыслах слов. - Ты мог бы сказать это позже! – выпалила Гермиона, возмущенно сверкнув глазами. – Постепенно… - Постепенно!? – перебил её Драко, его голос наполнился ледяной яростью и ядом. – Ах, да, Грейнджер, бедного Поттера нельзя так больно ранить – у него такие нежные чувства, он такой впечатлительный… - Прекрати! – крик Гермионы прозвенел на всю комнату, ему показалось, что она вот-вот заплачет. – Я думала, ты изменился, а ты всё такой же, как раньше! Такой… Такой… Он на мгновение отвернулся, бросив на журнальный столик какой-то маленький золотистый предмет, а затем резко обернулся, встретившись с ней взглядом. - Какой, Грейнджер? Ну же – какой?.. Впервые в жизни, несмотря на многочисленные дуэли и сражения, битвы с Волан-де-Мортом и Пожирателями, именно сейчас, под этим искрящимся взглядом Гермионе стало по-настоящему страшно. Перед ней был хищник – невероятно красивый и настолько же опасный. Серебристые искры в глазах дразнили, спрашивая снова и снова - без слов, а одними лишь чувствами, расплескавшимися ледяной лавой на дне стального моря, скрытого темными ресницами. Ей казалось, что она только что пробежала долгий марафон – сердце выпрыгивало из груди, во рту пересохло, а вот пошевелиться сил не осталось, словно она в дно мгновение превратилась в окаменевшую статую. - Так какой я, Грейнджер?.. – бархатный голос и обжигающее дыхание, слегка коснувшееся ключицы – Гермиона пожалела, что не надела свитер – кожа вдруг стала слишком чувствительной, словно от ожога огнем. Серебряная молния взгляда, пронзившая всё внутри раскаленной стрелой – она почувствовала, что падает в этот самый стальной омут, превращаясь в раскаленный металл, закипающий в глубинах этих ненавистных, но таких опасно притягательных глаз. Пьянящий аромат ветра и грозы в одно мгновение сбросил все внутренние оковы, сковавшие душу крепкими цепями, которые теперь были позабыты и отброшены. Она почувствовала, что действительно падает, словно тающая на солнце ледяная скульптура, когда его раскаленное дыхание коснулось её губ, превращаясь в этот же миг в терпкий требовательный поцелуй. Все её мысли, все чувства взорвались, словно неудержимые вулканы, превращаясь в одно единственное желание – чтобы это длилось вечно. Чувствуя, как кожа плавится в его нежных, но крепких объятиях, она почти бессознательно, подрагивающими руками обняла его за шею. И так слишком близко… Слишком опасно… Но сейчас безрассудство Гермионы Грейнджер взяло верш над разумом и хваленой рациональностью – и она не могла сопротивляться этому. Не могла и не хотела… Всё ближе и ближе… Она не могла надышаться, напиться этим ароматом опасности и красоты, этой гипнотической силой, заключенной в одном человеке… Впервые в жизни она была абсолютно честной перед самой собой – именно об этом она и мечтала. Это было её истиной… - Гермиона, - обдавая горячим дыханием, он посмотрел на неё затуманенным взглядом, словно и сам не до конца понимал суть происходящего. Ему не нужно было слов и ответов. Темно-шоколадная магия её глаз ослепляла, возвращая к реальности. К их общей реальности… Больше ему не нужно было ничего. Забывая обо всем, он бросился в пламенный вихрь карего цвета и её чуть подрагивающих губ, напоминающими лепестки роз в его любимом саду. Словно два вулкана взорвались где-то внутри, в самых сердцах, разливаясь лавой в одном потоке. Это был их мир – и больше ничего… Больше ничего не было - лишь двое в едва освещенной факелами комнате, и тонкая серебристая шпилька, бережно вынутая из её замысловатой причёски, с тонким звоном упавшая на пол…