На грани Невозможного

Утро выдалось пасмурным и прохладным. Солнце лишь на пару минут показалось над горизонтом, осветив верхушки деревьев, и снова исчезло в белом безбрежном море облаков. При взгляде на сегодняшнее небо казалось, что и глаза приобретают этот туманный оттенок, пронзивший и желтеющую листву за окном, и темневшую внизу землю. Драко любил такие дни: когда на улице прохладно и ветрено, а в комнате тепло и уютно. Он ещё раз взглянул в окно, наслаждаясь видом Запретного Леса и речушки, поблескивающей между деревьями, и поставил на журнальный столик поднос с парой чашек горячего шоколада и вазочкой со сладостями. Грейнджер всё ещё спала, что, впрочем, могла себе позволить – сегодня ведь выходной. Тёмно-каштановые волосы разметались по подушке, ресницы чуть подрагивают от неяркого света, льющегося в окно, а легкая, по-детски беззаботная улыбка застыла на губах («Ну просто ангел – ни отнять, ни прибавить!»). А вот Драко ангелом не был, о чем решил сразу же ей напомнить. - Грейнджер, подъем!!! – весело крикнул он. Мгновенно тёмные ресницы взлетели, открывая каре-шоколадные глаза, полные непонимания и удивления. Гермиона резко поднялась, садясь на кровати и пытаясь понять, приснилось ли ей всё произошедшее или это была приятная галлюцинация от какого-нибудь зелья. Светлая комната с позолоченными декоративными элементами, дорогая обстановка, незнакомая картина на стене с какой-то волнообразной абстракцией в синих тонах – всё это было и знакомо, и незнакомо одновременно. - Ну наконец-то! Доброе утро, Грейнджер! Она резко обернулась вправо, туда, откуда слышался голос – слишком знакомый и узнаваемый. Малфой с победной улыбкой («Не дал спать гриффиндорцу – сделал доброе дело!») уже протягивал ей небольшую округлую чашку с благоухающим горячим шоколадом. Она послушно взяла напиток и оглядела хозяина комнаты с ног до головы: прекрасное настроение, серебристые искорки в глазах, светлые брюки и кремовая рубашка идеально отглажены – в общем, как всегда, правильный и образцовый Малфой – а всё равно и уютный, и теплый. - Доброе утро, - улыбнулась Гермиона, закрывая глаза, чтобы полностью насладиться ароматом шоколада. Какой ужас! То есть не ужас! То есть нет, всё-таки ужас! Она ведь думала, что это ночное приключение лишь пригрезилось ей, а оказывается, так было на самом деле! По сути, ничего страшного не произошло – скорее наоборот, она выплеснула Малфою всё, что накопилось в душе, стало легче, да и он сам, как ей показалось, тоже нуждался в ком-то, кто просто был бы рядом. Но, с другой стороны, узнай Гарри, Рон или даже она сама еще день назад, что проведет ночь в комнате Малфоя – посчитала бы это дурацкой шуткой. - Как спалось? – прервал её мысли виновник размышлений. - Неплохо, - сделав глоток горячего шоколада, Гермиона зажмурилась от удовольствия. - Слушай, Грейнджер, - Драко сел в кресло и деловито отставил в сторону свою уже пустую чашку, - а уу тебя ведь остались письма Крама? Гермиона кивнула. Ну почему он так любит добавить «ложку дегтя» во всё хорошее? - Я вот подумал, - продолжал он, - а что, если вы со Снейпом что-то упустили в его письмах, или недопоняли. Может стоит пересмотреть их еще раз? Вдруг найдем что-то новенькое? Гермиона хмыкнула – ну да, Малфой в своем репертуаре: никому не доверяй, кроме себя любимого. - Хорошо, - согласилась она, - вечером я возьму их, хотя вряд ли это чем-то поможет – Снейп изучал каждую букву. - Отлично! - Драко был доволен. – Две головы – хорошо, а три – лучше! Тогда встречаемся вечером, в восемь часов около скульптуры эльфа-лучника. А с меня – угощение и чай. - Малфой, - протянула Гермиона, - знаешь, мне как-то неловко вот так… второй вечер подряд у тебя… Драко удивленно моргнул, а затем рассмеялся: - Расслабься, Грейнджер! Мы ведь письма изучать будем! Да и вообще вдвоем веселее. - Особенно, если эти двое – «психи-одиночки»? – лукаво спросила Гермиона, разворачивая вафельную конфету в красно-зеленой обертке. - Вот именно! – воскликнул Драко, и его комната впервые с начала учебного года наполнилась чистым и звонким, беззаботным и счастливым дружеским смехом. *** Прохладный осенний день сменился зябким облачным вечером. Ветер сегодня решил отдохнуть, после обеда уснув на верхушках деревьев-исполинов в Запретном Лесу, стараясь не волновать даже гладь Чёрного Озера – загадочного и небезопасного места в окрестностях Хогвартса. Спускаясь вниз от холма, на котором был расположен замок, Луна сбежала по светлой каменной тропинке, ведущей к высоким теплицам, гладким стеклом и сочной зеленью за ним выделявшимся в это время года на фоне желтеющего леса. У входа в главную оранжерею добродушной улыбкой её встретил Невилл, по приглашению которого она и была здесь. - Луна! Спасибо, что пришла! – он гостеприимно и галантно открыл перед ней дверь оранжереи, пропуская вперед. - Привет, Невилл! Ну как я могла не прийти! Ты ведь упомянул о чаепитии! – рассмеялась Луна. Они шли по ярким, сверкающим чистотой проходам между цветочными аллеями, поражающими своей красотой. Тропические краски целебные травы, фруктовые деревья и кустарники, усеянные ягодами самых разнообразных оттенков – искусство Невилла как знатока и любителя растений не знало себе равных. Как и всегда, когда Луна попадала на его территорию, её не покидало чувство, будто каким-то самым волшебным образом она вдруг превратилась в героиню прекрасной сказки – красивой, солнечной и счастливой. Сам Невилл, скромный и застенчивый гриффиндорец, ассоциировался у неё с цветами и красотой, солнцем и уютом. С ним, в его «царстве» все проблемы отступали на второй план, не выдерживая натиска очарования и самых красивых проявлений жизни – цветов. Вот и сейчас, занимая место за плетеным столиком в самой гуще этого волшебного сада, Луна ощущала себя сказочной феей, окруженной добром, светом и красотой. Две чашки ароматного чая («Только Невилл умеет делать такую вкуснотищу!») уже дожидалась их вместе с горячими булочками, лежащими на золотистом блюдечке. - Ты хотел что-то рассказать мне, - напомнила Луна, делая глоток восхитительного чая – сегодня он был с малиной, ежевикой и мелиссой. - Да, - кивнул друг, явно собираясь с духом, что насторожило её – уж с ней-то Невилл редко чувствовал себя неловко. – Честно признаться, Луна, я бы очень не хотел тебя тревожить, но считаю, что ты, как никто другой, должна узнать о новостях первой. - Новостях? – переспросила девушка. - Да, и, к сожалению, на этот раз не самых радостных. На совещании Снейп сказал нам, что Дурмстранг готовит нападение на Шармбатон, а Хогвартс, скорее всего, будет их следующей целью. У Министерства Магии недостаточно ресурсов, чтобы выделить защиту для школы, и нам, скорее всего, придётся справляться своими силами. - Так вот почему нам сообщили об усиленном графике занятий у Гарри и Драко! – воскликнула Луна; ещё прочитав объявление об этом, что-то дрогнуло в душе: неспроста – и предчувствия снова не подвели её. - Именно им поручили подготовить боеспособные отряды для обороны Хогвартса. Знаешь, Луна, мы все поступили очень несправедливо… - Невилл вдруг запнулся, и лишь встретив её вопросительный взгляд, смог продолжить. – Никто из нас не готов помочь Шармбатону, а ведь сейчас именно он под ударом. - Можно написать им, - предложила Луна. – Но если всё так серьезно, это необходимо согласовать со Снейпом и остальными преподавателями. Невилл вздохнул и виновато осмотрел в небесно-голубые глаза: - Я уже написал. У меня есть друг-семикурсник из Шармбатона. Я отправил письмо ему. Как ты считаешь, я правильно поступил? Во взгляде Луны блеснула нотка сомнения: - Не знаю, - честно ответила она, помешивая чай, который кружился в чашке маленьким водоворотом. – Мне кажется, не стоило этого делать без обсуждения на совещании. - Наверное, ты права. Но подумай, Луна, - Невилл с жаром поднялся с места и принялся ходить взад-вперед, - там ведь студенты, преподаватели, такие же, как мы. Чем они хуже? Почему они должны пострадать? А ведь пока мы собрали бы совещание и спорили бы обо всем этом, Дурмстранг мог бы уже нанести удар – и помогать было бы некому! Луна слабо кивнула. По-своему Невилл был, конечно, прав: нельзя утаивать от соседей, что они в опасности, но, с другой стороны, и действовать так опрометчиво, как поступил он, казалось ей опасным ходом. - Что сделано – то сделано, Невилл, - улыбнулась Луна. – Ты поступил честно перед своей совестью – а это главное. Робкая улыбка друга и благодарность, разлившаяся в карих глазах вызвали тепло в сердце. - Луна, я вчера всю ночь думал об этой новости о Дурмстранге. Он действительно очень серьезный противник, и никто не может предсказать, в чью пользу решится битва, если они начнут её. Луна, - он посмотрел на неё с невысказанной мольбой, в которой плескалось едва уловимое отчаяние, - прошу, уезжай домой, хотя бы на время – там ты будешь в большей безопасности, чем здесь. Прошу тебя. Луна лишь грустно улыбнулась в ответ. Невилл, её заботливый и верный друг, так хотел, чтобы она была в безопасности, чтобы никак не пострадала от надвигающейся бури, которую она пока не видела, но уже чувствовала. Но её жизнь не принадлежала ей, и она скорей бы умерла, чем покинула Хогвартс, когда там будет он, и будет в опасности. Его путь – её путь… Невилл всё понял без слов и лишь удрученно опустил взгляд, остановившись и ненароком задевая ярко-красный цветок, напоминающий камелию. На глазах Луны алые лепестки начали стремительно менять свой цвет, наполняясь синевой, сравнимой разве что с оттенком летнего неба. - Что это? – удивленно воскликнула Луна, указывая на чудесное растение. Невилл чуть вздрогнул, возвращаясь из собственных мыслей: - А, это… Замечательный экземпляр, Amori Cuore, цветок мечты и желаний. Приобретает тот цвет, который ассоциируется у человека с самым любимым и дорогим. - Как интересно! – восхитилась Луна, вставая с места и подходя ближе, чтобы лучше рассмотреть небесно-голубой цветок. - Можешь дотронуться, - предложил Невилл, - и тогда, возможно, узнаешь о себе что-то новое. Луна улыбнулась и осторожно коснулась центра цветка. Бархатные плотные лепестки оказались нежными и прохладными. Синева небес засияла, словно под лучами утреннего солнца, постепенно утрачивая свой цвет. Уже через несколько секунд перед Луной красовался великолепный цветок, словно выкованный из чистого сверкающего серебра. Живой и прекрасный, холодный и пламенный одновременно, непостижимый и притягательный… Он напоминал о счастье и дарил грусть, а Луне почему-то захотелось остаться одной, чтобы, сидя весь вечер или улыбаться, вспоминая прошлое и мечтая о несбыточном, или плакать, уткнувшись в мокрую подушку. - Я пойду, Невилл, - голос показался каким-то глухим и слишком чужим. – Спасибо за угощение. Друг пошел за ней следом, провожая из оранжереи. А луна лишь молча шла к выходу, глядя на цветы, мелькающие яркими пятнами по обе стороны дорожки. Нет, среди них не было даже подобия того волшебного, бесконечно прекрасного цветка, серебристого красавца, после которого самые красочные представители сада казались невзрачными и тусклыми… Выйдя из оранжереи, она ещё раз тепло попрощалась с Невиллом, который всё-таки заподозрил что-то неладное в её настроении, и остановилась, решая, куда же идти дальше. Возвращаться в Хогвартс пока не хотелось, а солнце, неожиданно озарившее к вечеру облака розово-багряным закатом, словно приглашало ещё немного прогуляться и собраться с мыслями. Луна не спеша шла к озеру, стараясь прогнать из мыслей серебряный цветок, который до сих пор стоял у неё перед глазами. Уже выйдя на самый берег и глядя на медлительно накатывающие ленивые волны на темно-сизой глади воды, она заметила темную фигуру юноши, одиноко сидящего на земле под раскидистым дубом на прибрежном холмике. Она находилась совсем рядом, но он, погруженный в свои мысли, совсем не замечал её, устремив неподвижный задумчивый взгляд к дальнему берегу. Луна сделала пару шагов, садясь рядом с ним. - Привет, - поздоровался он первым, не отрывая взгляда от кромки волн вдалеке. - Привет, Гарри, - тихо ответила Луна. Молчание. И тишина. И абсолютное понимание того, что им не нужно, да и не о чем говорить. Вот так просто – сидеть и молчать, думая о своем, спрашивая у заката ответа на те вопросы, на которые не мог ответить никто, кроме них самих… Луна когда-то слышала фразу о том, что хорошо молчать только с настоящим другом. Сейчас ей было уютно и хорошо, а значит, Гарри – её друг, был, есть и остался, несмотря ни на что. Так может быть, ещё не всё потеряно, и собрать осколки дружбы всё-таки ещё возможно?.. - Луна, - Гарри внезапно нарушил тишину, и она вздрогнула от неожиданности, а он по-прежнему не отрывал взгляда от загадочной дали, - прости меня. Тогда я многое сказал сгоряча. Я не вправе указывать тебе, с кем общаться, а с кем нет, - он обернулся и посмотрел на неё, пугая бездонным морем горечи и печали в изумрудно-зеленых глазах, ясно смотревшими из-под круглых очков. – Ты мой друг. А я не хочу терять друзей. Никогда. - Гарри! – Луна, едва не плача, крепко обняла его, прижимаясь к теплой щеке друга. - Это всё глупости! Мы всегда были и будем друзьями! И ты никого не потеряешь! Тяжелая, тягучая точка застыла в изумрудных омутах: - Я бы очень хотел, чтобы все так и было, - он снял очки и протер глаза, а потом вдруг тихо прошептал, взглянув на Хогвартс. – Если бы ты знала, Луна, как я устал от всего… Она и сама чувствовала, что ноша Гарри не по силам для восемнадцатилетнего юноши, но он упорно нес свой крест, с самого рождения стараясь оправдывать самые большие надежды, который возлагал на него весь магический мир. Но это не могло длиться вечно – рано или поздно – она знала это – он просто не выдержит и сломиться под грузом тяжести проблем, забот и ответственности. И что же тогда? Придет ли на помощь ему хоть кто-то из тех, кто кричал о его долге?.. А для неё он был просто Гарри – не Мальчик-Который-Выжил, а просто друг, со своими слабостями и недостатками, со своими увлечениями и странностями. Луна не стала ничего говорить: слова утешения сейчас были бы просто фальшивым шаблоном, в котором он не нуждался – она просто взяла его за руку. Пускай хотя бы благодаря этому он знает, что не один в огромном и холодном несправедливом мире. Он накрыл её ладошку левой рукой и вновь посмотрел на неё, и на мгновение Луне показалось, что в глубине этих зеленых глаз блеснули слёзы. Быть может, это была лишь игра закатного света на стеклах очков, но именно сейчас – она чувствовала – он больше, чем когда-либо в своей жизни, нуждается в поддержке друга, который просто будет рядом. - Рона вылечить невозможно, - он пнул носком кроссовок кусочек смятого пергамента и разорванный конверт, белеющий на земле рядом с ними. – Это последний ответ из аргентинской клиники. Ни одна магическая больница мира не может вернуть ему магические способности. - Надо верить, - тихо произнесла Луна, положив голову на плечо Гарри и грустно глядя, как розовая полоса заката уже стала не тоще натянутой нити. – Сдаваться нельзя ни в коем случае. - Я знаю, - прошептал Гарри, скользнув взглядом по темнеющей глади озера. – Только, знаешь, сил бороться уже не осталось. - Тебе так только кажется, - Луна резко распрямилась, обернувшись к нему. – Но, когда чувствуешь, что не сможешь ступить и шагу вперёд – надо делать этот шаг из последних сил. И тогда сможешь совершить невозможное! Он печально улыбнулся её вере и жару, с которым она говорила абсолютно верные и понятные ему истины. - Да, - согласился Гарри. – Вот только я – его друг, а я оставляю его один-на-один с этой потерей и не могу ничего поделать. Если бы ты знала, Луна, как мне больно и тяжело смотреть в его глаза! - Но вместе ведь можно преодолеть все, – убеждающее сказала она, нежно улыбнувшись. –Может быть, я чем-то смогу помочь. Мой отец неплохо разбирается в лекарствах… - Луна, - мягко прервал её Гарри, - милая Луна, неужели ты думаешь, что обыкновенные лекарства справятся с тем, перед чем бессильны лучшие клиники магического мира? Она пожала плечами: - Не знаю, но попробовать стоило бы. Я сегодня же всё разузнаю о самых лучших лекарствах. - Ладно, - Гарри поднялся с земли и подал руку Луне. – Но сначала ты переобуешься, - он указал на её босоножки, в которых действительно было очень зябко. - Договорились, - завершила девушка, отряхивая с мантии соринки, оставшиеся на ткани. Они пошли вдоль берега, не спеша, погружаясь в задумчивое молчание, такое привычное для них обоих. И лишь робкий плеск волн и шорох прибрежных камешков под ногами нарушали эту спасительную тишину, излечивающую душу… Молчание с настоящим другом скажет намного больше сотен слов и фраз… Молчание – голос души…