На грани Невозможного

- Ты что, совсем чокнулся, Малфой?! – заплаканные глаза Грейнджер горели яростью. – Что всё это значит?! - Я хочу спросить у тебя то же самое, Грейнджер, - улыбнулся Драко и тут же, оскорблено взглянув на нацеленную в него палочку Гермионы, с насмешкой добавил. – Может, всё-таки выясним всё без применения оружия? - Что тебе нужно от меня? – она выпалила первое, что пришло в голову, пропустив мимо ушей его замечание относительно палочки. – Что ты делаешь здесь, да еще в таком виде? – волшебная палочка в её руках обрисовала в воздухе окружность, что, видимо, означало, что Грейнджер полностью не устраивает его облик, чем ещё больше рассмешила Драко («Да уж, пижамные брюки и расстегнутая мятая рубашка – не самый парадный вариант»). - Открою тебе страшную тайну, Грейнджер, - его голос превратился в зловещий шепот и, выдержав секундную паузу, он сделал два шага навстречу к Гермионе, та сразу же отскочила назад, снова вскидывая палочку («Неинтересно с тобой, Грейнджер.»). Драко мягко обхватил её запястье, отодвигая руку с оружием в сторону, с удовольствием замечая, что глаза Гермионы полны непонимания, шока и скрытого ужаса, а сама она, словно парализованная, не может пойти наперекор и оказать сопротивление. Она почувствовала, как он не спеша приближается к ней, и уже длинная прядь волос темно-шоколадного цвета дрогнула от его дыхания. Гермиона не могла поделать ничего и оставалось лишь замереть, стоя, словно вкопанная и боясь пошевелиться. Сердце, казалось, вот-вот или выпрыгнет из груди, или внезапно совсем остановится. Тёплое дыхание обожгло её щеку. От него пахло мятой и опасностью. Вот только никакое усилие воли не заставило бы её бежать от этой опасности, ноги словно приросли к полу, а рука с ненужной палочкой так и замерла, отведенная в сторону – не были оглушенными лишь мысли, да и те были слишком спутанными и неясными, чего почти никогда не было у хладнокровной и рассудительной Гермионы. - Грейнджер, - он тихонько коснулся её плеча и, едва уловимо, шепнул на ухо, - мой страшный секрет в том, что в своей комнате в два часа ночи я никогда не хожу в смокинге с бабочкой. Он звонко расхохотался, отступая от неё на пару шагов. Наваждение пропало да и с чего ему оставаться, если он просто издевался над ней! - Сволочь! – Гермиона в сердцах бросила в него волшебную палочку, которую он, к сожалению, сразу поймал. Искорки смеха в серебристых глазах сменились непониманием, он резко посерьезнел. - Да ладно, Грейнджер. Ты чего? – примирительно проговорил он, протягивая ей волшебную палочку. Гермиона лишь отмахнулась, отворачиваясь к тёмному окну, в которое заглядывали любопытные звёзды. Она и сама не понимала, чего вдруг так вспылила. А может быть, полминуты назад ей хотелось услышать вовсе не то, что сказал он – и это объяснение её внезапной вспышки гнева? Гермиона раздраженно отбросила назад прядь волос, упавшую на лицо. Нет! Это сущий бред, и быть этого не может! Чепуха какая-то! Просто она перенервничала сегодня – вот и срывается по делу и без! - Прости, - примирительно ответила она, - я не знала, что в этой башне твоя комната. - О, это особенный день в истории, Грейнджер: ты – и чего-то не знаешь! – улыбнулся Драк, по-дружески приобняв её за плечи. – Извини, что так бесцеремонно поступил, но как-то не очень хотелось, чтобы кто-то из студентов увидел тебя плачущей под дверями моей комнаты. - Малфой, какие студенты посреди ночи в коридорах Хогвартса?! – устало возразила Гермиона. - Грейнджер, твоя наивность меня просто умиляет, - хитро сверкнул глазами Драко. Гермиона грустно улыбнулась в ответ. Да уж, вспомнить их самих на седьмом курсе: ночные посиделки в Выручай-комнате были обязательным ритуалом, а прогулки в запрещенное ночное время с адреналином в виде Филча и миссис Норрис вообще к концу учебы стали традиционными. - Что случилось, Грейнджер? – взгляд Драко в одно мгновение стал серьезным, он смотрел на неё с вниманием и ноткой тревоги. - Чепуха, - отмахнулась Гермиона. Драко приглашающим жестом указал ей на кресло у письменного стола, сам же оперся о белый подоконник, скрестив руки на груди. - Не чепуха, - спокойно возразил он, - ты бы из-за чепухи не лила слезы весь день. Грейнджер, я же знаю: тебя не берут даже самые непроходимые сложности, а значит, это – не чепуха. «Весь день»… Значит, он заметил то, что она полчаса пыталась скрыть маскировочными чарами. Малфой, в прошлом ненавистный враг, затем – «друг по несчастью», с которым пришлось объединить силы для битвы с Лордом, а теперь – лишь знакомый, с которым они шли по разным жизненным дорогам, он понимал её больше друзей, он замечал то, чего не видел никто, и даже то, в чем она сама себе не хотела признаться. А теперь он просто, словно так и должно быть, смотрел на неё в залитой золотистым светом комнате. Сдержанный и элегантный даже в мятой рубашке и белых пижамных брюках, босиком и с растрепанными волосами. Это был не тот привычный холодный и надменный Малфой – тот, что стоял перед Гермионой, излучал тепло и надежность. Светлый и уютный, такой домашний и невозможно красивый… А ей вдруг захотелось разреветься – сильно-сильно – и рассказать ему обо всём. Она чувствовала: он поймет. Только он и поймет… В душе накопилось столько слов, а она не смогла произнести ни одного, лишь взглянула на него, словно моля о спасении и, опустив голову, тихо всхлипнула. Два тёплых нежных прикосновения к предплечьям, уверенность и чувство защищенности, согревающие изнутри, и запах мяты и грозового аромата опасности, которая была её спасением. - Грейнджер, - мягкий, немного взволнованный голос заставил поднять взгляд, встретившись со встревоженными серо-серебристыми глазами. – Что случилось? Скажи – мы во всем разберемся. «Мы во всём разберемся»… Так просто, так искренне, так не по-малфоевски… Впрочем, она еще год назад поняла, что совершенно не знает человека, сидящего сейчас перед ней на корточках и бережно держащего её ладони в своих руках. Ледяной, холодный Малфой – а сейчас от его пальцев передавалось тепло её озябшей душе, которая, оказалось, ещё может оттаять… - Мне страшно, Малфой, - ответ был таким же честным, как и вопрос, что немало поразило Драко: он сомневался, говорила ли подобные слова Грейнджер кому-то еще в своей жизни – слишком уверенная, решительная и бесстрашная, чтобы признаваться в своих слабостях. - Знаешь, - продолжала она, не замечая, как прозрачная маленькая слезинка начала медленно скользить по щеке, выйдя из берегов карих глаз-озер, - мне кажется, впереди что-то очень страшное. Я впервые боюсь будущего, но самое ужасное то, что информатор о котором говорил Снейп, погиб по моей вине. - Грейнджер, не говори глупостей, - возразил Драко и, не выдержав, осторожно провел ладонью по её щеке, стирая мокрую непрошенную гостью-слезинку. – Ты-то какое отношение к этому информатору имела? - Самое непосредственное, - горечь в голосе Грейнджер наполняла каждое слово. – Это был Виктор. - Крам? – удивленно уточнил Драко, он был в курсе, что после Турнира Трёх Волшебников выпускник Дурмстранга и известный игрок в квиддич поддерживал дружеские отношения с Грейнджер, к которой, как догадывался слизеринец, неровно дышал. Гермиона кивнула: - После травмы он не смог играть в квиддич и решил устроиться преподавателем полетов в свою школу. Он часто писал мне, а приблизительно месяц назад стал сообщать, что заметил странности за новым директором Дурмстранга. Он решил вникнуть в детали через знакомых, и выяснилось, что Ральд Бурне набирает прекрасно обученную армию выпускников и студентов школы, особенно тщательно отрабатывая атаки и захваты. Вскорости выяснилось, что первая их цель – Шармбатон, однако, Виктор был уверен, что на этом Бурне не остановится. С его неуемными амбициями ему понадобятся новые победы и новая власть. Он считает, что лишь он в праве возглавить весь магический мир. Но все знают, что даже при захвате Министерства Магии все равно останется одна преграда… - Хогвартс, - завершил фразу Гермионы Драко. - Да. Я обратилась к Дамблдору, но он сейчас слишком слаб и болен, чтобы что-то решать. Остался последний вариант – Снейп. Он сразу же принял меры, наладил связи с информаторами в Министерстве, с выпускниками Хогвартса, осторожно выясняя, готовы ли они будут снова защищать школу, если понадобится. Мы получали письма-отчеты от Виктора каждые два дня. Он был очень бдителен и никогда не шел напролом ради получения информации. Совсем недавно он написал, что их директор планирует провести какие-то опыты – подробности были неизвестны, но он собирался выяснить их. А потом Виктор пропал – ни письма, ни записки… Снейп уверен, что они убили его, каким-то образом разгадав его намерения. Я не хочу верить в худшее, но предчувствия у меня самые дурные. Он ведь пошел против своей школы, против друзей в отряде Бурне ради меня. Он хотел защитить меня, а сам погиб! – голос Гермионы сорвался на надрывной звонкой ноте, маленькие ладошки вновь закрыли лицо, не в силах скрыть вздрогнувшие плечи. Грейнджер, всезнающая, сообразительная, никогда не пасующая перед трудностями, ведущая своих Поттера и Уизли вперед, как ледокол в северных водах – и вот она, разбитая, беззащитная, уставшая от всего на свете, но все равно сильная – просто не осознающая этого. Даже самым сильным иногда нужна поддержка и понимание, чтобы не упасть в пропасть отчаяния. Драко улыбнулся одними уголками губ и почти по-отечески, словно маленького ребенка, испугавшегося ночного кошмара, обнял Грейнджер, прижимая к груди. Сейчас его надежность и защита были для неё важнее воздуха – он чувствовал это. - Гермиона, - использовать её имя вместо фамилии было уместнее в данный момент, - я, конечно, не знаю Крама лично, - Драко не захотел говорить о нем в прошедшем времени, хотя был солидарен с мнением Снейпа – не стоит ранить её еще больше, - но я уверен, он все делал осознанно и правильно. Ты говоришь, он хотел защитить тебя, и если это так, то для него не страшна даже гибель. Он пошел против всего Дурмстранга, он знал, что находится в тылу врага, который сразу же расправится с ним, узнав о предательстве, он смог предупредить тебя, дать знать, чего ожидать в будущем – а это уже то, за что и погибнуть не жаль. Ты не веришь в худшее – и правильно. Нужно верить лишь фактам, а он мог сбежать из Дурмстранга или попасть в план. Время все расставит по местам, а всем нам надо собраться с силами и быть готовыми к самому неблагоприятному сценарию событий. («Чёрт возьми, Поттер, почему все это сейчас говорю ей я, а не ты?! Почему на грани падения с ней рядом я, а не ты, проклятый победитель?!). - Наверное, ты прав, - неуверенно пробормотала Гермиона, поднимая на него покрасневшие глаза цвета темного шоколада. – Мне просто иногда кажется, что я совсем одна. Рон потерял магические способности, Гарри сейчас ушел в работу, а в свободное время носится по клиникам, пытаясь выяснить, можно ли вылечить Рона. А я, как всегда, одна. До битвы я никогда не боялась темноты, одиночества, а теперь вот боюсь… Драко понимал, что сейчас, под влиянием нахлынувших чувств она говорит все, что накопилось в душе за это время.и после секундного раздумия, решил, что сейчас – наилучший момент, чтобы воспользоваться шансом и задать вопрос, интересующий его еще с того ненавистного разбирательства в Министерстве Магии. - Грейнджер, ты ведь сама в свое время нанесла удар по вашей дружбе. Скажи, зачем тогда, в Министерстве, ты обманула всех, выступив в мою защиту? Гермиона лишь пожала плечами: - Я не знаю. Честное слово, не знаю, - повторила она, столкнувшись с его изумленным взглядом. – Единственное, о чем я жалею – так это, что пострадал Рон, а не я – без магии ему очень тяжело, а я … я выросла в семье магглов и запросто справлялась бы с делами и без волшебства. - Мерлин, какую чушь ты несешь, - выдохнул Драко. – Ты ненормальная, Гермиона! - Ты тоже, - грустно улыбнулась она в ответ. Драко согласно кивнул, взмахом руки приманивая к себе высокий стакан с бледно-голубой прозрачной жидкостью. - Это поможет. Тебе надо отдохнуть и прийти в себя после всего произошедшего. Гермиона без лишних вопросов взяла стакан из его рук и залпом выпила все содержимое. («Грейнджер, ты ведь даже нее спросила, что это! А если бы вместо успокоительного я подсунул бы тебе яд!»). - Спасибо, - она поднялась с кресла, взглянув на дверь. – Я пойду? - Куда? – хмыкнул Драко. - Туда, темнота и одиночество, которые тебя пугают? Оставайся здесь, - он неопределенно махнул рукой, обводя свою комнату. - Но… - правильная Грейнджер, видимо, не находила подходящих слов. - Обещаю: приставать не буду! - рассмеялся Драко. – А для сна вполне сойдет твоё место, - он демонстративно рухнул в кресло, где она только что сидела. - Ты ненормальный, - улыбнулась Гермиона. - Взаимно, - ответил Драко. – Мы оба ненормальные психи-одиночки. Мои апартаменты к вашим услугам, мисс, он сделал галантный жест рукой, чем вызвал ещё одну теплую улыбку Грейнджер («О, может стоит начать их коллекционировать – глядишь, и обгоню тебя, Поттер!»). *** Уже через полчаса в оглушающей темноте комнаты с его кровати было едва слышно тихое, умиротворенное сопение Грейнджер, которая, устав от всего пережитого за день, и сама не заметила, как уснула. А Драко, удобно устроившись в кресле и глядя на слабо мерцающие за окном звезды, почему-то не мог сомкнуть глаз. Сейчас, когда с ним был кто-то, кто нуждался в его защите и понимании, когда он чувствовал, что не один он страдает от несправедливости этого мира, было намного легче. И перед сном не вспоминались серые холодные камеры Азкабана, в которых сейчас находилась та, которая поменяла местами его и свою судьбы. Рассказ Грейнджер лишь подтвердил его планы относительно ускорения подготовки специального отряда для достижения его собственной цели – того, чем он жил все последнее время. Не было никаких гарантий, что уже завтра не начнется война с Дурмстрангом – а значит, нужно действовать стремительно и дерзко. Впрочем, кто знает, увидит ли он эту войну, даже если она начнется… Внезапная мысль каленым железо обожгла сердце. Он должен выжить! Он не имеет права погибнуть еще до сражения с проклятым одержимым Бурне! Он не имеет права оставить её одну! Всё равно, как сложится жизнь, но он должен быть рядом с ней и, если надо, пожертвовать всем, чтобы она была жива и невредима! Драко улыбнулся, закрывая глаза. Он сможет совершить даже самое невозможное! Ради неё, ради этих волшебных глаз-незабудок цвета майского неба… *** Уж погружаясь в сладкую дрему, Гермиона так и не могла найти определения сегодняшнему дню. Еще час назад ей казалось, что вокруг неё черными грифами кружат все возможные неудачи, все проклятья и несчастья, которые только могут произойти с человеком. А теперь на душе вдруг стало спокойно и уютно, а сердце наполнилось теплом, таким же, как то, что непостижимым образом сохранилось на белоснежной, с серебристой вышивкой подушке. Его тепло… Того, кто до недавнего времени был воплощением льда. Впрочем, если вспомнить события весны, когда они, пятеро друзей (или просто знакомых, объединенных общим делом?), открыли стихию каждого из них. Тогда у Драко был металл, серебро – крайне сложный элемент, способным быть и ледяным, и более обжигающим, чем пламя. Все зависело от окружающего мира – и сейчас Гермиона лично убедилась в этом. Ведь совсем не имело значения то, что от его грозового аромата его кожи у неё кружилась голова, а гулкие удары его сердца до сих пор эхом отдавались в её сознании, было не важно то, что, назвав её по имени, он, сам того не зная, на мгновение лишил её дара речи и способности дышать… Главное – он был рядом, он был готов взглянуть в лицо жизненным невзгодам вместе с ней и точно так же вместе победить. Они ведь до странности похожи. Как он сказал, «ненормальные психи-одиночки», а по сути, два человека с разбитыми душами и судьбами, которые сломали собственными руками – и вполне осознанно. Гермиону удивил вопрос Драко. Выходит, он помнил её безумную попытку спасти его от обвинения в Министерстве Магии? Ей казалось, что тогда он не придал этому особого значения, а он, оказывается, не только оценил, но и понял, что доверие Гарри к ней после этого надломится. Так всё и произошло, вот только, если бы была возможность вернуться в прошлое и изменить что-либо – Гермиона не стала бы ничего менять. Почему? Он и правда не знала ответа на этот вопрос. Просто она не могла бросить в пучину того, кого считала своим другом – пусть даже и бывшим врагом. Потому, что она не могла забыть то мгновенное безумие во время их кражи Пророчества в поместье Малфоев, ту пыльную кладовую, крики Беллатрисы за дверью, смерть, смотрящую прямо им в лицо, и его поцелуй… Позже она, конечно, осознала, что они в тот миг действовали под шоком от гибели, прошедшей в миллиметре от них, по какому-то внезапному наитию, затмению, которое прошло вместе со страхом смерти и исчезло в спасении. Только мираж… Но Гермиона знала, что именно этот «мираж» она будет помнить всю жизнь, каждый раз чувствуя на губах его нежное и обжигающее прикосновение… Гермиона вздохнула, вдыхая аромат ветра и грозы, пропитавший всю комнату… Аромат опасности – прекрасный, волнительный и желанный… Спасительный. - Спасибо, Драко, - почти беззвучно, одними губами произнесла она, зная, что он её не слышит. Спасибо. За спасение, за защиту, за поддержку. Просто за то, что в её жизни появился он, этот несносный слизеринец со своими принципами и правилами, идущий наперекор всем, сгорающий дотла и вновь воскресающий из пепла, как огненная птица-феникс, способный доказывать, что даже невозможное возможно… Как свет звёзд, как удар молнии, как сладкий сон, полный грёз и надежд…