Fade away

– Feeling your heartbeat that’s what I want, that’s what I need. Feeling again that you’re breathing with me, – напевала засевшие в голове строчки Кара, в такт покачивая ногой и просматривая сайты газет Стокгольма. Чтение новостей уже стало ежедневной утренней привычкой. – Я смотрю, тебе понравилась песня латыша, – донесся из коридора голос Монса, а через несколько секунд он сам появился на кухне в той самой футболке, которую битый час искал по всей квартире. – Она красивая, – пожала плечами Эрикссон, – и по тексту, и по исполнению. Люблю голоса с хрипотцой. – Значит, тебе нравится мой утренний голос? – лукаво поинтересовался Сельмерлёв, выгнув бровь. – Твой голос нравится мне в любое время суток, – засмеялась Кара, переводя взгляд на мужчину, который пребывал в каком-то особенном беззаботном настроении. Откуда только он брал энергию? – Я запомню это на случай, если мне придет в голову записывать песню в три часа ночи, – пошутил Монс, подмигивая девушке и отпивая из чашки не успевший остыть кофе. – Я придушу тебя подушкой, Сельмерлёв, обещаю, – пытаясь сохранить беспристрастное выражение лица, произнесла Кара, серьезно глядя на Монса. – Месси, ты же защитишь меня? – обратился тот к псу, который уже некоторое время спокойно наблюдал за разговором, греясь в лучах утреннего солнца. Но как только Сельмерлёв задал вопрос, он подошел к Каре, тычась носом в ее коленку, словно показывая, кому принадлежит его лояльность. – Предатель, – искренне возмутился Монс, отчего Эрикссон просто не смогла сдержать смех. Когда на его лице появлялось такое обиженное выражение, он казался ей до жути милым. – Сегодня я с ним гуляла, и я его кормила, так что… – Ладно, твоя взяла, – вздохнул Сельмерлёв и за пару больших глотков допил свой кофе. Взглянув на часы, он устремился в коридор, чертыхаясь, что опаздывает. – А я ведь разбудила тебя вовремя, – крикнула ему вдогонку Кара, качая головой. – И даже дала возможность нормально собраться. В ответ из коридора донеслось невнятное бормотание. Если Монс куда-то собирался один, он постоянно опаздывал и ничего не мог с этим поделать. Девушка усмехнулась про себя, возвращаясь к просмотру страницы Юстад Аллеханда на Фейсбук. Ее внимание привлек пост о Евровидении с фото, на которых она увидела знакомые лица конкурсантов. В посте сообщалось о том, что вскоре начнутся репетиции участников, а пока они наслаждаются прогулками по весеннему Стокгольму. Девушка пролистала фото, которые автор для большей информативности подписал. Вот испанка Барей на фоне Риксдага, вот украинка Джамала на мосту, нидерландец Дауе, венгр Фредди, израильтянин Хови и… Юстс с ней. На мгновение Эрикссон опешила, не ожидая увидеть себя на фото. Кто-то сфотографировал их сбоку, когда Сирмайс делал совместное сэлфи на фоне скульптуры с одуванчиком Евровидения. Надпись под фото гласила: «Представитель Латвии Юстс Сирмайс и его девушка». – Что?! – воскликнула Кара. Месси встрепенулся и поднял голову с лап от ее голоса. – Что случилось? – поинтересовался вошедший на кухню Монс, который уже собирался уходить, но был привлечен восклицанием девушки. – Представитель Латвии Юстс Сирмайс и его девушка, – процитировала Эрикссон. – Как тебе это нравится? Я знаю его всего несколько дней, а меня уже записали как его девушку. Кара не могла понять, что чувствовала в этот момент. То ли негодование за то, что кто-то вот так влезал в ее жизнь, меняя факты в ней по своему усмотрению, то ли удивление, что она вообще попала в новости, то ли растерянность, то ли вину перед Монсом. Она обернулась к нему, чтобы увидеть его реакцию, но Сельмерлёв казался довольно спокойным. – Ты не злишься? – А почему должен? – пожал плечами мужчина. – Ну, не знаю… – А и вправду, она ведь не виновата в том, что кому-то захотелось исказить факты. – Ты как будто впервые столкнулась с журналистами, – хмыкнул он, переводя взгляд с открытой на экране фотографии на девушку, но тут же спохватился, – ты знаешь, что я имею в виду. – Это не журналист, который распространяет непроверенную информацию, – возмущенно фыркнула Эрикссон, закрывая ноутбук. – Не бери в голову. Проблемы у Юстса, если его девушка увидит это фото, – Монс присел напротив нее. – У него нет девушки, – автоматически выдала Кара. Сельмерлёв лишь вопросительно поднял бровь, но ничего не сказал по поводу того, что она владеет такой информацией. Похоже, за эти пару дней она многое успела узнать о Сирмайсе. А он о ней? – Тогда проблемы у его фанов, – пошутил Монс. Кара засмеялась и покачала головой. Да уж, проколка автора поста была что ни на есть дурацкой. – Ладно, я побежал, иначе Бьоркман меня испепелит, – мужчина чмокнул Кару в щеку и, взяв со стола телефон, ушел. Он сказал ей не совсем правду. Конечно, это фото с такой подписью укололо его, несмотря на здравое мышление и понимание ложности данного заявления. Да, он не хотел, чтобы его отношения с Карой обсуждали все и вся, но все же в мужчине проснулось некое чувство собственности. Кара была его девушкой, а не какого-то там латыша! Сельмерлёв сделал глубокий вдох, приказывая себе успокоиться. В конце концов Юстс не был виноват в распространении ложной информации, и не было никакого смысла злиться на него. – Похоже, эта очередь бесконечна, – раздался за спиной Кары знакомый голос. Развернувшись, девушка увидела перед собой Донни Монтелла – представителя Литвы. – Похоже на то, – согласилась она, бросая взгляд на людей, стоящих перед ней у автомата с кофе. – Но он же не безразмерный, – воскликнул литовец, махая рукой в сторону машины. Кару позабавила его реакция, хотя она была абсолютно солидарна с ним в его возмущении. Эта очередь, которая, казалось, замерла на месте, действительно раздражала. – Наверное, нет смысла здесь стоять. Совсем недалеко есть кафе-бар, можем взять кофе там, – предложила Эрикссон. – Отлично, – оживился Донни. – С удовольствием пройдусь. Они вышли из прохладной Глобен арены под теплые лучи майского солнца. В Стокгольме утренние уже кипела жизнь, донося отдаленный шум машин со стороны Нюнэсвэген. Пройти действительно нужно было совсем недалеко, кафе находилось буквально напротив Глобен, и Кара мысленно корила себя за то, что стояла в дурацкой очереди вместо того, чтобы сразу направиться сюда. Зато тогда она не встретила бы Донни. – Твое лицо кажется мне знакомым… – начал литовец. – Я Кара Эрикссон, брала у тебя интервью несколько дней назад. – Точно. Прости, это уже действительно неловко, но вокруг столько лиц… Я стараюсь запоминать, но, похоже, у меня не очень получается, – виновато отозвался Монтелл. – Да ничего страшного, я прекрасно понимаю, – улыбнулась Кара. – Ты не обязан был меня запоминать. Вас, наверное, постоянно штурмуют разными интервью. – Есть такое, – кивнул парень, открывая перед ней дверь кафе и пропуская внутрь. – Но эту атмосферу я не променяю ни на что. – Да уж, однажды побывав на Евровидении, невозможно не хотеть вернуться. – Это точно. Поэтому я снова здесь. Они заказали кофе, и в ожидании выполнения заказа присели за барную стойку. В воздухе витал божественный запах жареных кофейных зерен. – Да, я помню тебя в Баку в 2012-ом, – произнесла Кара. – Я тогда не была фаном Евровидения, но от нас ехала Лорин, и было интересно посмотреть на нее. – Она потрясающая, – согласился Донни, – мы все были уверенны, что она победит. Надо же, Швеция постоянно присутствует в моей жизни. В мое первое участие на Евровидении победила шведка, теперь вот я сам в Швеции. Плюс снимал здесь клип на песню, с которой представляю свою страну. И собираюсь дальше сотрудничать с местными клипмейкерами. – Вау, рада, что тебе у нас нравится, – улыбнулась Эрикссон. – Вы очень гостеприимные, – улыбнулся в ответ парень. – Приятно слышать. А почему ты здесь так рано? Литва же вроде во второй половине дня репетирует, – поинтересовалась Кара, расплатившись за кофе и забрав подставку со стаканами. Донни забрал свой заказ, и они отправились в обратный путь. Девушка мысленно усмехнулась, представляя, как люди в очереди все еще томились в ожидании. – Хочу посмотреть на репетицию Юстса, да и вообще остальных конкурсантов, с которыми мне предстоит бороться за место в финале, – пожал плечами литовец. – Прибалтийцы всегда поддерживают друг друга? – Думаю, что да, – засмеялся Донни. – Это уже как негласная традиция, по-другому никак. К тому же парни действительно талантливые, так что я объективен в своем мнении. – Не сомневаюсь. Мне нравится песня Юстса. Уверенна, твоя тоже хороша. – Останешься на репетицию? – Думаю, что да. Мне тоже любопытно посмотреть, что приготовили конкурсанты. – Тогда увидимся в зале, – подмигнул Монтелл и направился к ожидающей его женщине, которая держала за руку маленькую девочку лет трех. Кара улыбнулась, наблюдая за семейной идиллией. Не имея подобного в детстве, она всегда мечтала иметь такую семью в будущем и надеялась, что однажды эта мечта обязательно сбудется. – Я принесла кофе, – Эрикссон подошла к небольшой компании конкурсантов, у которых на сегодняшнее утро была назначена репетиция. Но кроме них здесь также были и несколько участников, которые пришли посмотреть, как репетируют другие. Девушка передала стаканы с эспрессо Хови и Джамале, американо – Юстсу, надеясь, что ничего не перепутала, и села рядом с ним, отпивая горячий капучино. – Ты нас спасла, – улыбнулся Сирмайс. – Всегда пожалуйста, – подмигнула Кара, бросая взгляд на Монса, который о чем-то спорил с Петрой чуть поодаль от них. – Удачи тебе. – Трудно быть первым, – вздохнул латыш, делая большой глоток кофе. – Ты справишься, – подбодрила его Джамала, хлопая по плечу. Кара заметила, что у этих двоих сложились настоящие дружеские отношения. – Спасибо за веру в меня. Эрикссон наблюдала за тем, как в Глобен воцарялась активность. Координаторы что-то уточняли и обсуждали сценарий с ведущими, звукорежиссеры настраивали аппаратуру, так же как осветители, светохудожники и еще множество людей, от которых зависели важные детали. Конкурсанты распевались, готовясь к первому выходу на желанную сцену. – Латвия, на сцену, – провозгласил координатор. – Ну, я пошел, – отозвался Юстс, делая глубокий вдох. Кара жестом показала, что желает ему удачи. В его номере действительно не было никаких спецэффектов, но его хрипловатый, местами даже надрывный голос проникал в душу, задевая в ней отдельные струны, вызывая мурашки по телу. Вживую «Heartbeat» звучала еще круче. Может, Эрикссон и не слышала песни всех участников, но эта определенно входила в число ее фаворитов и ее приятно было слушать даже несколько раз подряд в течении тех двадцати (хотя по факту меньше) минут, отведенных на одного участника. Кара наблюдала за репетицией, делая некоторые пометки в блокноте для будущих постов на блог. Это было прекрасно, что она имела возможность писать о чем-то, столь интересном, как Евровидение, из собственных наблюдений. Она мечтала о подобном лет с двенадцати, но все еще не могла поверить, что мечта сбылась так скоро. Кара не замечала, что слишком сильно махала ручкой, обдумывая следующее предложение, пока та не выпала из рук и не покатилась по полу. Но ее подхватил участник от Венгрии и протянул девушке. – Спасибо, – улыбнулась Эрикссон. – Пишешь заметки о Евровидении? – поинтересовался Фредди. – Да, что-то вроде того. А ты сегодня тоже репетируешь? Или просто наблюдаешь? – Изучаю конкурентов, – пошутил он. – На самом деле просто любопытно, кто с чем приехал. Так много участников и у каждого какой-то свой стиль, своя манера исполнения. Это очень интересно. Каждому хочется быть новатором…первооткрывателем*, – улыбнулся венгр. – Верно, это одна из самых прекрасных особенностей Евровидения. Каждый найдет себе музыку по вкусу, – согласилась Кара. Они вдвоем наблюдали за репетицией сначала Юстса, потом Михаила из Польши и Райкки из Швейцарии, изредка перебрасываясь впечатлениями, но по большей части девушка была занята заметками, а Фредди из вежливости не отвлекал ее. – Наконец-то я свободен. Сколько можно объяснять одно и то же? Мы с Петрой уже наизусть знаем сценарий, – пожаловался Монс, садясь рядом с Карой. – Твой кофе почти остыл, – сочувствующим тоном отозвалась та, протягивая ему стакан с холодным американо. – Не беда, главное, что он есть. Ты лучшая, – произнес мужчина, целуя Эрикссон в щеку. – Что бы ты без меня делал? – лукаво усмехнулась Кара. – Сам часто задаюсь этим вопросом, – улыбнулся в ответ Монс, но тут же его выражение лица стало серьезным, а взгляд глубоким, словно он смотрел ей в самую душу. – Ты так внезапно появилась в моей жизни. Знаешь, я бесконечно благодарен судьбе за то, что оказался в то время в том месте. – Как и я, – улыбнулась девушка, чувствуя невероятное тепло внутри от его слов. На какое-то время суета и музыка отошли на второй план, словно размылись, и единственное, что осталось четким – было лицо Монса, его теплые карие глаза и искренняя улыбка, которым она поверила и в которые со временем влюбилась. И ему достаточно было одного прикосновения, чтобы заставить мурашки бежать по ее коже, хотя на людях она старалась не выдавать своих чувств и вести себя так, будто это было чем-то совершенно естественным, а не какой-то магией. Кара не слышала, когда объявили время для репетиции представителя Израиля, но первые ноты заставили ее обернуться на сцену. Вокруг царила темнота, на экране мелькали огоньки-звезды, а в луче призрачного света стоял Хови, одетый в черное, под стать царящей на сцене ночи. Его мягкий, бархатный голос заполнил собой все пространство, перенося в какое-то отдельное измерение, другую реальность. Рядом с певцом на полу возникло светящееся голубым цветом лицо, элемент популярной в этом году световой графики. Лицо изменилось на светящуюся звезду, центром которой был Хови. И не только центром этой звезды: внимание всех вокруг, казалось, было приковано к нему. Каждое слово он пропевал с расстановкой и четкостью, делая нужные акценты и завораживая своим пением аудиторию, превращая каждого находящегося в зале в серебряную частицу Вселенной**, унося куда-то в Космос, за пределы Глобен арены. Кара сидела, как зачарованная, не в силах отвести взгляд от сцены, проникаясь каждой спетой нотой и каждым словом песни, чувствуя, как ее душа отзывалась на таинственный призыв. – Ты исцеляешь меня, ты наполняешь меня, ты разжигаешь внутри меня пламя***… – бесконечно нежные и прекрасные слова, в которых Эрикссон нашла свои чувства и обернулась к тому, кто разделял их с ней. Монс улыбнулся и встал, протягивая ей руку. – Иди сюда. Он притянул ее к себе, обнимая за талию, покачивая в такт мелодии. Кара и себе расплылась в улыбке, обвивая руками шею Монса и прижимаясь к нему ближе. Вдруг стало абсолютно неважно, что кроме них здесь находилось еще полным-полно народу, что кто-то смотрел на них. Девушку переполняло счастье, она словно была той яркой звездой на сцене, но только его звездой. Эрикссон положила голову на плечо Монса и закрыла глаза, полностью растворяясь в музыке и теплоте объятий. Сельмерлёв вспомнил их первый танец в его гостиной, когда он получил незапланированный выходной. Тогда они танцевали под любимого обоими Майкла Джексона, и уже тогда между ними вспыхнула искра, позже превратившаяся в пламя, хотя он даже не осознавал этого. Как отказывался осознавать, когда попросил ее собрать свои вещи и уйти. Но уже тогда в глубине души он понимал, что не сможет отпустить эту девушку из своей жизни, потому что она уже стала его частью. Кара подняла голову, немного отклоняясь и заглядывая ему в глаза. В голубоватом освещение ее собственные казались внеземными космическими объектами, светящимися счастьем. – Мы сотканы из звезд?**** – тихо поинтересовалась она в такт песне. Монс засмеялся, снова почувствовав себя абсолютно свободным, снова испытывая ту легкость и беззаботность, желание делать что-то сумасшедшее, не думая о последствиях и просто наслаждаться настоящим моментом. Словно под стать его чувствам музыка в песне изменилась, ритм стал быстрее. – Скажи, что ты меня понимаешь, прижмись ко мне и возьми меня за руку. Давай уплывем за горизонт, где совсем не будет границ. Танцуй со мной, будто мы сотканы из звезд*, – эти слова будто озвучивали его собственные мысли. Он отпустил одну руку, раскручивая Кару, но продолжая крепко держать ее за вторую. А потом снова возвратил назад, крепко прижимая к себе. Они кружились, казалось, в каком-то безумном ритме, растворяясь друг в друге и исчезая с этого места. Возможно, эта песня была не о влюбленных, а о людях в целом, но она заставляла чувствовать себя влюбленным. И он был безумно влюблен в нее, также, как она безумно влюблена в него. – Мы падающие серебряные частицы*****, – произнес ей на ухо Сельмерлёв, обжигая своим дыханием. – Танцуй со мной, будто мы сотканы из звезд******, – прошептала в ответ Кара, оставляя легкий поцелуй на впадине за его ухом. *Фредди намекает на название своей песни "Pioneer", что в переводе с английского означает "новатор", "первопроходец", "первооткрыватель. Остальные * – намеки/цитаты строчек из песни Хови Стара "Made of stars" ("Сотканы из звезд").