Старый новый мир

После того как Эбби увезла Коннора домой, суматоха в ЦИА несколько поулеглась. В частности способствовал этому и тот факт, что Стивен с Беккером вызвались на роль добровольных дежурных, что в дополнительную смену могли присмотреть за Центром. От Каттер они точно не знали чего ждать, но в том, что ничего хорошего, были уверены. Не просто же так она появилась перед ними, едва ли не добровольно позволив сделать себя пленницей Центра. У Хелен всегда и на все была своя веская причина, и вряд ли эмоциональный поступок Коннора мог увести ее прочь от исходной цели. Теперь, когда боль от прощания с Клаудией и осознания вероятной смерти Ника (как ни старался, он не мог заставить думать себя иначе) поулеглись, Харт припомнил ее соблазнительную улыбку, брошенную ему при встрече, и сокрушенно застонал. Хелен. Вот это и случилось. Она вернулась в его жизнь снова, чтобы разрушить ее до основания. Ненавистная и все же не идущая из памяти. Стивен схватился за голову, мечтая лишь об одном - расколоть, раздавить ее словно грецкий орех. Вышвырнуть Каттер из мыслей. Что ж за судьба-то у него такая - быть магнитом для женщин друзей? Что за моральное уродство, о котором он и не подозревал до поры до времени? Хелен, Клаудия, Эбби, будь он проклят. Прекрасные как на подбор. Но почему-то из всех троих он был околдован раз и навсегда подколодною змеей. Ураганом, сметающим все на пути к вожделенной цели. Стивен застонал и уткнулся лбом в стену. Не об этом сейчас стоило волноваться. Не потрошить память, припоминая истории не любви, что не должны были случиться. И все же яркие образы назойливо кружили перед глазами. К выводу, что у них ничего не получится, они с Эбби пришли практически одновременно. Когда привыкли к этому мучительному ожиданию и научились справляться с ним, оказалось, что их различия слишком перевешивают ту иллюзию тихой гавани, что давали эти отношения. Но даже это осознание и полное отсутствие обид не сделало их разрыв простым и безболезненным. Чувство привязанности и искренние теплые, пусть и только дружеские чувства, сыграли с ними злую шутку. Эбби еще долго не могла избавиться от видения того, как при прощании понуро сидел Стивен, склонив голову к коленям. Даже когда она мягко, но настойчиво высвободила руку из его ладоней и направилась к двери, он не поднял на нее взгляда. Потому что знал – так будет лучше. Проще, если не ему, так ей. О том, сложится ли у них что-то с Коннором, тогда он не загадывал, но точно знал, что был бы рад такому повороту событий. А боль уляжется, отступит. Бывало и похуже в его жизни. О том же, что его тянет к Клаудии, он осознанно старался не думать долгое время. Она была сильной, умной. Понимала его как никто другой. И вскоре с изумлением Стивена перестал отрицать тот факт, что в самые горькие и счастливые моменты он был рад лишь ее компании. Да и физическое влечение, не имеющего ничего общего с возвышенными чувствами, в какой-то миг невозможно стало сбрасывать со счетов. Он был не слеп и не мог вечно игнорировать красоты и обаяния этой девушки, коротавшей долгие вечера в его обществе. Рискующей головой на вылазках, в которых они теперь всегда действовали плечом к плечу. После одной из таких операций она и оказалась в его объятиях, рывком прижатая к стене и оглушенная внезапным поцелуем. Выбитый из колеи тем, как близко она подошла к смертельной границе, отвлекая на себя внимание разъяренного доисторического хищника, он не сдержался. И она порывисто ответила на его прикосновение, возможно лелея то мгновение ту же смутную надежду - что боль от потери Каттера можно растворить лишь в объятиях человека, знавшего его лучше остальных. Вот только дальше этого, к счастью, между ними ничего так и не зашло. Оторвавшись друг от друга, тяжело дыша и давясь слезами, что внезапно навернулись на глаза, оба поняли – это иное. И связь, возникшая между ними, совершенно не имеет ничего общего с сексуальным притяжением. Это было куда глубже и важнее, чтобы портить происходящее неуместным романом, что в итоге лишь иссушил бы их души. И впоследствии, раз за разом убеждаясь в том, насколько верным было это решение, он благодарил небеса за то, что этот инцидент не породил между ними неловкости или отчуждения. В этом мире сейчас у него остался лишь один близкий друг и бесконечно дорогой сердцу человек – Клаудия Браун. Клаудия, чье сердце могло принадлежать только одному человек на земле. И их дружба возвышала, делая его сильнее и лучше, чем он сам когда-либо мог представить. В отличие от связи с Хелен, что, казалось, была рождена на этот свет с единственной лишь целью – с завидной периодичностью путать его и без того хаотичные мысли и чувства… Дверь кабинета хлопнула нарочито громко, акцентируя внимания на нарушителе уединения, и он резко отвернулся к окну. Маленькая передышка, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок и сохранить лицо. Помещение заполнил аромат шафрана и пряностей, среди которых непритязательный Харт смог различить лишь корицу. И хрупкая рука Сары опустилась на плечо, легонько его пожимая. Жест поддержки, не более, невинный и дружеский. Но ему непреодолимо захотелось метнуться прочь, подальше от этих красивых, понимающих глаз. Мягкого голоса и всегда верно подобранных слов, облегчающих душу. - Стивен... Он отшатнулся в сторону, снеся бедром угол стола, с которого тут же посыпались завалы хлама. Пейдж удивленно заморгала и отступила на шаг, явно не понимая происходящего. - Я просто хотела узнать как ты? Возвращение Хелен, профессор..., поступок Коннора. Это слишком много даже для тебя. Может быть, последовать примеру Клаудии и взять пару выходных? - А лучше пару сотен, - попробовал отшутиться он, подбирая с пола бумаги вперемешку с окаменелостями. – Я справлюсь, Сара. Правда. - Тебе виднее. – Не стала настаивать она, подмечая взвинченное состояние друга. - Я побуду немного с тобой, пока Беккер не успокоится? Ему нужно выпустить пар. - Хилари? - Да. Он там рвет и мечет из-за своей неосмотрительности с Коннором. Лестер устроил знатную выволочку, и я не хотела бы ухудшать положение. - Что ж, добро пожаловать в лагерь пострадавших из-за козней непревзойденной на сим поприще Хелен Каттер! Оставайся сколько нужно, Сара. Я всегда рад твоей компании. - Спасибо. Боюсь, что после того как Коннор обнародовал то, чем мы занимались втайне от команды, у меня останется не так много друзей в Центре. - Что ж, я буду в их числе. Расскажешь мне подробнее о том, как вы планируете провернуть задуманное? Из его взволнованного лепета я мало что понял... Окончив свой рассказ, куда более внятный и последовательный чем у начальника, египтолог в первый раз за день улыбнулась. Открыто и чарующе, как умела лишь она одна. - Что скажешь? Ты веришь в это? В затею Коннора? Харт усмехнулся и, замешкавшись лишь на мгновение, взял в руки ее холодные ладони. О том, как сильно ее глаза похожи на другие, столь же бесконечно дурманящие невообразимым сочетанием оттенков темного янтаря, он старался не думать. В конце-концов, не век же ему наступать на одни и те же грабли? - Если Коннор говорит, что это верный способ все изменить и спасти Ника, то я в деле на сто процентов. Не знаю, как он планирует выследить Хелен и тот мир, куда они могли переместиться первоначально. Понятия не имею, как думает перехватить их на половине пути. Но точно сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь этому безумию осуществиться и вернуть Каттера домой. Сара кивнула и прижала их сомкнутые руки к груди. - Ты очень хороший друг, Стивен Харт. Ты ведь знаешь это?.. Пустая квартира встретила его вязкой тишиной, прерываемой лишь тихим стрекотом настенных часов, отсчитывающих первые утренние часы. Миновав прихожую, Стивен бросил небрежно снятую рубашку на несчастный фикус, неосмотрительно оставленный Эбби в гостиной на временное проживание. Цветок под ношей понуро опустил листву еще ниже – Харт поливал его раз в несколько недель, явно спутав с кактусом. Сброшенные ботинки примостились у подножия горшка. После всего произошедшего не было сил думать ни о чем кроме душа и дивана, на который можно повалиться не разбирая. Поморщившись от боли в ссаженном об стол бедре, Стивен щелкнул выключателем и на мгновение прикрыл глаза от режущего света. После чего прошествовал к витрине с импровизированным баром и, не разбирая, плеснул первого попавшегося спиртного в стакан. Лишь устроившись с максимально возможным комфортом в кресле, нарушил затянувшуюся паузу, кивнув в сторону захламленного дивана: - Или выкладывай мне правду, хоть раз в жизни, или убирайся ко всем чертям. Будь ты хоть тридцать раз смертельно ранена, Хелен.