Старый новый мир

Стук ее каблуков гулко разносился по пустующему коридору. Клац, клац. Отрывисто. Тревожно. Словно шла она не на встречу, которую ждала столь непозволительно долго, а на эшафот. Странное чувство. Клаудия усмехнулась и нервным движением оправила жакет. Коснулась ладонью туго собранного пучка волос на затылке. Все в порядке, даже более чем, и причин для задержки не отыскать при всем желании. Браун перевела взгляд на абсолютно ненужные бумаги в свои руках, и, тяжело вздохнув, толкнула дверь допросной. Приглушенный свет, кривая усмешка да настороженная тишина встретили ее, оглушив на краткое мгновение. Стивен был уже здесь. Привычно неулыбчивый и серьезный. Пальцы его после секундной заминки вернулись к своему нехитрому занятию – продолжили отбивать барабанную дробь по столу, перемежая ее с тихим стуком плетеного браслета на запястье. Не отрывая взгляда от собеседника, он механическим движением отодвинул в сторону второй стул. - Добрый вечер, Клаудия. - Добрый, Стивен. Каттер. - Браун. - Вернулось к ней это краткое приветствие вкупе с едва заметными, горчащими нотками насмешки. Глава спецподразделения по контролю аномалий постаралась выдавить из себя привычную отстраненно дежурную улыбку. Не из пустых требований приличий - для того лишь, чтоб развеять напряжение, что не оставляло ее уже несколько часов к ряду. С той самой минуты как взволнованный голос Коннора в телефоне сообщил ей о появлении гостей в лесу Дина. Браун не помнила, чтобы за всю свою жизнь она гнала автомобиль с подобной скоростью, используя в личных целях мигалку, напрочь игнорируя ограничения и большую часть правил дорожного движения. Почему-то от вестей о возвращении Каттер заныло под ложечкой и сердце опустилось. Вот только Клаудия не хотела верить в то, что это значило. Она улыбнулась и положила руки на стол, невольно подаваясь вперед всем корпусом. - Опустим прелюдии, Хелен. Я слишком долго ждала этого дня. Где Ник? Шатенка ухмыльнулась, сверкая холодным блеском прищуренных кофейных глаз. - Надо же. Сколько вопросов ты сумела заключить в один, дорогая. Почему он не вернулся? В порядке ли он? Куда мчаться на помощь? Или скорее когда? – Хелен покачала головой, откидываясь в кресле. Непривычно короткая челка от этого движения свесилась ей на глаза, но женщина этого словно не заметила. – И только одного не хватает. Неужели настолько страшно услышать ответ? Не может же быть настолько крепка твоя вера… - Хелен! - Резкий возглас Стивена, решившего заговорить в первый раз за все это время, оборвал ее издевательства. - Где Ник? - О, дорогой. Сколько страсти, огня! Ничуть не изменился. - Каттер усмехнулась и перевела взгляд на бывшего студента, что прежде изображал из себя мраморное изваяние с переменным успехом. И в этот момент Харту, пораженному осознанием правды, захотелось, чтобы не было этого дня. Не было ее ответа, что готов был прорезать тишину. Чтобы тягостное ощущение неизвестности, с которым они практически сроднились, и дальше вольготно простирало корни в душах старой команды. Хелен перестала улыбаться. Его тряхнуло и пробрало ознобом. - Ник мертв. Я убила его. Клаудия рвано перевела дыхание, до боли стиснув пальцы. Лишь это да резко проступившие на переносице веснушки выдавали ее волнение. - Почему? - Он стал помехой. Судя по легкой вибрации стекла, что темнело за ее спиной, даже Лестер не стерпел этого самодовольного тона. - Помехой?! – Харт взвился, с трудом удерживаясь от порыва вскочить, сдернуть ее со стула. И трясти, трясти исступленно, пока она, наконец, не перестанет вести свои подлые игры и не расскажет все толком. Ради уважения к тому, что когда-то было. Не между ними, нет. Между ней и Каттером. Ведь он сам помнит – это было что-то стоящее, пока они сами все не разрушили. – Помехой?! - Стивен! Не поддался искушению, неимоверным усилием воли удержав себя на стуле. Сцепил руки в замок, на автопилоте проворачивая браслет на запястье. Оклик Клаудии, по-прежнему старающейся казаться отстраненной, напомнил ему о том, кто же сидит перед ними теперь. Не человек, и даже не тень из прошлого. Лишь оболочка, ехидно ухмыляющаяся и не сводящая с них пустого, тусклого взгляда. - Когда… это случилось? Когда он погиб? - А вот этого я вам, коллеги, не поведаю. В мои планы совершенно не входят коррективы будущего, что я столь усиленно созидала… И снова слова, нескончаемые потоки, реки слов пустых и ничего не значащих. Не способных привлечь внимание или ранить сильнее, чем те, что уже отзвучали. Я убила его. Клаудия, почувствовав приступ тошноты, судорожно переглотнула. Каттер… погиб и у них нет даже малейшего намека на возможность исправить это. Потому что… Ник мертв. Из кабинета она вышла размеренно, с трудом, но все же удерживая на лице какое-то тусклое подобие маски спокойствия. А вот на большее сил уже не хватило. Прислонилась к стене спиной, буквально повалилась, чувствуя, как подкашиваются резко ставшие ватными ноги. Подвихиваются на ненавистных шпильках, что теперь приходилось носить все чаще. Хотелось выть, рыдать в голос, заливая слезами черную дыру, что разрасталась внутри. Но из глаз не пролилось и слезинки. Только дрожь начала бить ее, вынуждая все ниже сгибаться, стискивая руками колени, от корчащих спазмов. И плевать, что дверь напротив может распахнуться с минуты на минуты. Что в таком состоянии увидят не только коллеги, но и она. Просто плевать. Клаудия попыталась вздохнуть и не смогла. Черный шар все рос внутри нее, сдавливая тисками сердце, сводя спазмом горло и дыхательные пути. Чьи-то теплые крепкие руки сгребли ее в охапку. Разомкнули судорожно стиснутые пальцы. Стивен сидел рядом, крепко прижимая ее к себе. Впитывая кожей боль, что едва ли не сочилась через поры алыми струйками. Его тоже била дрожь. И какое-то время они так и сидели, окруженные тоской и тишиной. Дыша тяжело и прерывисто. Внезапно она подумала о том, до чего же пугающе сильно они стали похожи. Одиночки, сторонящиеся тех, кто пытался забраться слишком глубоко в душу. Освобожденные и опустошенные найденными ответами. - Что будет дальше? - Ее запрут в специальной камере. Пожизненно. Возможно, если преодолеет отвращение, Лестер вновь попытается уговорить ее сотрудничать, всеми возможными способами. А мы просто продолжим делать свою работу, как и раньше. - Как раньше?! Как? Как ты себе представляешь это, Стивен?! Ты же знаешь почему я осталась! Он промолчал, позволяя понять, что и сам слабо верит в эти лживые утешения. Но больше ему нечего было ей предложить, и Клаудия с тонким всхлипом уткнулась в его плечо. - Уведи меня отсюда. Прошу. Куда угодно. - Машина уже ждет у входа. Сотрудники Центра, давно распрощавшиеся с привычкой неуместно проявлять свое любопытство, старались не обращать на них, неспешно отсчитывающих ступени при спуске и прильнувших друг к другу, излишнего внимания. Только Сара, замершая в дверях лаборатории, шагнула на встречу, сжав в ладонях запястье Браун. Выказывая свою искреннюю поддержку и понимание. И Клаудия была бесконечно благодарна за то, что подруга не стала нацеплять на себя фальшивой улыбки и рассыпаться в ненужных утешениях. - Здесь радиотелефон, на случай, если ты заедешь в какие-нибудь невообразимые дебри или случится что-то непредвиденное. Заряда при малом использовании хватает на несколько недель. Твои вещи, я захватила их из кабинета по пути. Отпуск оформлен бессрочный, по распоряжению Лестера. Но мы все будем ждать тебя, ты же знаешь? - Знаю. Спасибо. Она стояла у машины, смахивая со щеки лепестки от цветущих яблонь, примостившихся у главного входа в новое здание Центра. Бледная, натянутая. Словно принявшая какое-то решение, о котором им совершенно не хотелось бы узнать. - Ты ведь вернешься, Клаудия? – Нехорошее предчувствие, порожденное этими странными сборами, закралось в душу. И Стивен поспешил отделаться от него, облекая в слова свои самые худшие опасения. Она отвела взгляд и протянула руку к его волосам, смахивая и с них белоснежные цветочные хлопья. Промолчала. - Клаудия. - Я позвоню тебе. Обещаю. А пока мне нужно время, чтобы попробовать начать жить. Заново. Я слишком отвыкла от этого в последнее время. - Я понимаю. А как объяснить то, что она больше уже не понимала? Не понимала того, как жить дальше и ради чего. Какую цель и оправдание найти для себя, заживо схоронившейся на срок чуть меньше года за бесплотными попытками отыскать того, кого вернуть уже невозможно? Как и когда она сделала эти поиски смыслом жизни, которую и жизнью-то особо не назовешь? Когда потерялась в чувствах, слишком сильных, чтобы дать им хоть какую-либо приемлемую характеристику? Ответов не было. И ей нужно было время, покой и одиночество, чтобы их отыскать. Забыть обо всем и всех и заново вспомнить о том, кто же такая она Клаудия Браун. Настоящая. - Попрощаетесь за меня с Эбби и Коннором? - Конечно. Береги себя. - И вы. Прощайте. Машина неслась по опустевшей магистрали, маяча мерцающим красным огоньком на табло джипиес локатора. Ветер бил в лицо, теребя медную прядку, выбившуюся из безупречной укладки. Осущал редкие слезинки, что прозрачными бисеринками срывались с ресниц. Клаудия бросила взгляд на радиотелефон, зажатый в ладони, и, медленно разжав пальцы, выпустила его в приоткрытое окно. Сердце ныло — словно вместе с ним она прощалась со всем тем, что связывало ее с прошлым, в котором Браун оставила что-то по-настоящему хорошее и светлое. Но она лишь увеличила скорость, вжимая в пол педаль газа, и позволяя стрелке спидометра добраться до неисследованных ранее диапазонов. Пришло время проститься с надеждой и сделать это она могла лишь в одиночестве.