Противостояние Пламени и Льда

Ева вскрикнула, ударившись о толстый ствол высокого дерева. Она медленно скатилась по нему спиной и рухнула на землю, тяжело дыша и пытаясь унять дрожь в пальцах, которые уже начинало покалывать от чрезмерного использования магии. Зря она была так самоуверенна: каким бы ни было ее отношение к Мираджейн, она была одной из сильнейших женщин «Хвоста Феи», бывшим членом Богоизбранных и той, кто смог похитить из хранилища Совета временную книгу. С этой женщиной шутки плохи, но Альберона должна несмотря ни на что победить — это было дело принципа. Попадись им кто другой, она, может, и не прилагала особых усилий к битве, ведь победа в этом дурацком соревновании ей была неинтересна, но раз она встретила бывшую Штраусс, то должна, просто обязана показать ей, какую дочь вырастила Кана. Точнее, какую дочь Лаксуса. Ева перевела взгляд на тыльную сторону своей руки: вены сильно проступили от перенапряжения, кончики пальцев волшебницы подрагивали и слегка искрились. Она выругалась, ведь не могла использовать магию молний, ей достались лишь жалкие остатки этой силы. Помнится, в школе, в которую мать ее отдала в родном городе, ее дразнили «электрошокером», ибо все, на что она была способна с помощью тока — это жарить прикосновением. Но, к сожалению, это было для нее бесполезно, потому что для использования этой магии к противнику нужно было сначала подобраться. Альберона поджала губы и ударила кулаком по земле, после чего резко сделала перекат в сторону. Она успела вовремя: ровно через секунду дерево рухнуло от удара темной сферы. — Не в мою смену, Мира-сан! — прорычала Луна, разрываясь на двух противников. Она, увернувшись от «Железного столба» Гажила, проворно прокатилась под обстрелом сгустками темной магии и защитила напарницу с помощью пламенной стены. — Мне б огоньку пожрать, а то силенок-то все меньше и меньше, — пробормотала Драгнил, утерев губы. Она уперлась ладонями в колени и нагнулась, пытаясь отдышаться и привести в порядок мысли. По лицу Убийцы Драконов скатывался пот, падая на сухой песок, а сама она еле как стояла на ногах. Но сдаваться Луна не собиралась, ведь ее отец всегда находил в себе силы подняться и биться до последнего, значит, сможет и она. — Давай, Евпаторий, поднимайся, — тяжело дыша, прохрипела розоволосая, протянув Еве руку, чтобы помочь подняться. — Я Ева, тупица, — буркнула Альберона, но помощь напарницы приняла. Она поднялась на ноги и отряхнулась, высматривая среди деревьев противников. — Черт, мы их проворонили, — девушка фыркнула и топнула ногой, принявшись обеспокоенно озираться по сторонам, ожидания нападения. — Слу-у-у-ушай, Евгений, — протянула Луна, положив девушке на плечо ладонь. Кареглазая глупо улыбалась, и Ева сразу поняла, что ей что-то надо. — Огоньку не найдется? — Не курю, — угрюмо ответила Альберона, отвернувшись. Луна раздосадованно что-то пробормотала и начала топтаться на месте, принюхиваясь, но ничего не могла уловить: видимо, старшие до сих пор не сняли заклинание, блокирующее способности драконоборцев. Ева фыркнула и пнула попавшийся под ноги камень. Она сильно нервничала, ведь Мира и Гажил могли напасть в любой момент откуда угодно, чем получили бы огромное преимущество и стали бы на шаг ближе к победе. Хотя они, кажется, уже стояли на финишной прямой и беззаботно махали Еве и Луне руками, насмешливо улыбаясь. Раздался раскат грома, небо вдруг затянуло серыми тучами и на землю обрушился мощный ливень. Луна, приложив ко лбу ладонь «козырьком» и глядя на чуть ли не черный небосвод, присвистнула, про себя отмечая, что непогода, скорее всего, дело рук Сильвии или Джувии. А может и их обеих. Ева ненавидела грозу. В далеком детстве гром и молнии напоминали ей об отце, который бросил их, а затем… А затем напоминал о матери, предавшей ее и прикрывавшейся тем, что все это делается на благо маленькой Евы. — Мама, мама! — плакала маленькая Альберона, хватая мать за руку и оттаскивающей обратно в дом. — Мама, пожалуйста, я не хочу уезжать! — девочка чуть ли не захлебывалась в слезах, но мать, казалось, этого не замечала либо из-за дождя, либо из-за собственного безразличия. — Мама, не отдавай меня, мама! — протяжно взревела Ева, рухнув на колени и прикрыв маленькое детское личико ладонями. Ее плечи судорожно вздрагивали, малышка хватала воздух, которого из-за таких сильных рыданий ей сейчас так не хватало. — Хватит реветь! — раздраженно крикнула на нее Кана. — Ты ободрала все колени и испортила платье, поднимайся сейчас же! — женщина грубо схватила малышку за локоть и встряхнула, отчего Альберона разрыдалась еще больше. — Что я тебе говорила насчет слез?! — рявкнула темноволосая, тряся дочку за руку. — Я кого спрашиваю?! Что я говорила тебе, мерзавка?! — Чтобы я не смела плакать, — всхлипывая, дрожащим голосом ответила светловолосая, принявшись утирать лицо. — Почему я тебе так говорила?! — не унималась взбешенная поведением дочери Альберона. — Потому что плачут только слабачки, — тихо отозвалась Ева, не переставая утирать лицо, хотя это было бессмысленным под таким мощным ливнем. — А ты слабачка?! — вскрикнула Альберона, толкнув малышку в плечо, отчего та сильно пошатнулась, но на ногах устояла и, поджав дрожащие губы, дабы не заплакать перед мамой, отрицательно мотнула головой. — Докажи мне это, прежде чем мотать своей головой, — процедила сквозь зубы Кана, дав дочке подзатыльник и бросив в сторону пустую бутылку. Она с треском разбилась о мощенную дорожку, но малышка Ева не обратила на это внимания, привыкнув к подобным звукам. А вот раздавшийся сейчас гром очень ее напугал, заставив вздрогнуть. — Что? Ты боишься грома? — рассмеялась Альберона, и сейчас мамин смех не казался девочке родным, тем самым маминым смехом, за который каждый любящий ребенок отдаст все. Это был злой, скрипучий смех, а все потому, что она — чертова слабачка, недостойная своей мамы. — Какая же ты никчемная, Ева, — презренно прошипела Кана, наклонившись к девочке и глядя ей прямо в глаза. Это взгляд блондинка запомнила на всю свою жизнь: безразличный, пронзающий острыми иглами прямо в сердце, насмешливый. Именно в этот момент девочка решила, что сделает все, чтобы ее мама однажды посмотрела на нее совершенно иначе: нежно, лаская без прикосновений, так, как умеют смотреть только мамы — единственные и любимые. — Эй, — позвала волшебницу Луна, заметив, что она уже долго смотрит в одну точку и даже не моргает, о чем-то задумавшись. Альберона не откликнулась, и Драгнил, недовольно заворчав, подошла к ней, хлюпая по лужам. Несмотря на то, что звуки шагов могли принадлежать Мире или Гажилу, Ева и бровью не повела, продолжая молча смотреть на падающие с неба огромные капли. Луна обеспокоилась: она осознала, что вообще ничего не знает о своей напарнице, быть может, у нее какие-то неприятные ассоциации с дождем? Или она так сильно расстроилась из-за того, что Гажил и Мира, воспользовавшись тем, что девушки заслонили себя столпом пламени, скрылись? — Эй, Евпатий, подай признаки жизни, — усмехнулась розоволосая, положив девушке ладонь на плечо и слегка потянув ее на себя. — Сколько раз тебе повторять, что я Ева, тупица, — наконец отозвалась блондинка, и Луна облегченно выдохнула. — Я ненавижу дождь, — призналась Альберона, подняв взгляд к небу. Драгнил последовала ее примеру и тоже посмотрела наверх, однако, в отличие от напарницы, улыбнулась, довольно подставив лицо теплым каплям. Ева брезгливо поморщилась и непонимающе выгнула бровь. — А я люблю, — довольно протянула розоволосая. — Можно дома воду не тратить и так помыться, во прикол, — девушка глупо хохотнула, и Ева не смогла сдержать улыбки и смешка. Все-таки было в ее напарнице что-то, что притягивало. Наверное, детская наивность и глупость, а, может, и взрослое спокойствие и уверенность. Альберона плохо разбиралась в людях и в их чертах. — Ого, ты умеешь искренне смеяться, — удивилась драконоборец, на что Ева, фыркнув, толкнула ее в плечо. Луна рассмеялась. — Твоя сестра, эта блондинистая лошадь, тоже раньше меня на дух не переносила. — Да я и сейчас что-то не особо вижу между вами любви, — огрызнулась Альберона, на что розоволосая хмыкнула. — Мы хоть друг друга и бесим, но хавку она для меня таскает, — Луна улыбнулась. — Желает мне, чтобы я подавилась, но лыбится, страшила. — на острове Тенрю сейчас где-то, наверное, икнула Нова. — Я это все к тому, чтобы ты пересмотрела свое отношение к нам и свои приоритеты. Понятия не имею, что ты там хочешь, но пока наши цели разные, мы не победим, Ева, — фиолетовоглазая вздрогнула, услышав из уст напарницы свое имя впервые за все время их знакомства. Она повернулась к Луне, глядя на нее глазами, блеснувшими от неожиданно выступивших слез. Девушка и понятия не имела, почему она была готова вот-вот заплакать, а в груди у нее словно все сжалось и подступило к горлу. — Ну уж реветь мне тут не надо, я не мастак людей успокаивать, — занервничав, протараторила Драгнил, размахивая руками в стороны и нелепо улыбаясь. — Э-эй, ну не, не надо, — заметив, что по лицу девушки все же покатились слезы, смешиваясь с каплями дождя, Драгнил запаниковала пуще прежнего и начала прыгать около волшебницы, хватаясь за голову и вопя что-то успокаивающее. — Да замолчи ты уже, — со смешком буркнула светловолосая, шмыгнув носом. — С тобой внатуре все нормуль, или, может, мне притащить там, я не знаю, бочку пива, вина или водки сразу, чтоб наверняка? — настороженно спросила Драгнил, заглядывая напарнице в глаза. Ева на секунду осеклась, когда в ее голове вспыхнули воспоминания о матери, которая наклонялась к ней точно так же, но смотрела совершенно иначе. Ева впервые, наверное, ловила на себе чей-то обеспокоенный взгляд. — Будешь проставляться, когда мы выиграем это чертово соревнование, — опомнившись, усмехнулась Альберона. Луна улыбнулась фирменной улыбкой своего отца и, показав девушке большой палец вверх, согласилась. Неподалеку раздались аплодисменты, и волшебницы резко обернулись: перед ними стояли Мира, принявшая свое нормальное обличье, и скучающий Гажил. Девушки напряглись и отпрянули от своих испытателей, но Мираджейн примирительно выставила руки вперед и миловидно улыбнулась. — Тогда прошу вас не буянить в гильдии, — попросила Дьяволица, убрав руки за спину и глядя на магов. Луна и Ева непонимающе переглянулись, после чего уставились на Миру. — Вы победили, девочки, — озвучила Мираджейн те самые слова, которые девушки так хотели услышать. — Какого лешего? На вас даже и царапинки нет! — возмутилась Луна, не понимая, как можно победить врага, если он еще цел и невредим? Это какой-то абсурд! — Вы наконец пришли к общей цели, — пробасил Гажил, опустив на Луну взгляд. — А дальше для вас победить нас будет как отобрать конфетку у ребенка, ги-хи, — он ухмыльнулся, закинув в рот невесть откуда взявшийся у него гвоздь. — «Хвост Феи» славился не силой магических способностей, — произнесла Мира, взяв в свои ладони ладони Луны и Евы. — А силой духа и дружбы, — пояснила она, улыбнувшись. — И вы нам эту силу сейчас показали, девочки. Вы получаете «зачет». Луна и Ева повернулись друг к другу, не веря своим ушам. Девушки несколько минут молча стояли и переглядывались, пока до них доходил смысл услышанного, после чего радостно завизжали «Победа!» и обнялись. — Я аж воспылала! — воодушевленно воскликнула Луна, принявшись бегать из стороны в сторону и на радостях кричать о своем успехе. Мира улыбалась, наблюдая за счастливой дочерью друзей, даже Гажил усмехнулся, но по голове кареглазую копию Нацу все же хлопнул, так, для профилактики. Ева наблюдала за волшебниками поодаль ото всех: внутри у нее бушевали различные чувства, и она плохо понимала саму себя, ведь теперь сбилась с ориентира. Что же делать теперь? Она клялась матери, что вернется к ней с триумфом, что она докажет ей свою силу, но глядя на радостную Луну, вспоминая ее речь и слова Миры, Ева уже не знала, нужно ли ей одобрение матери, когда она может получить его здесь, в «Хвосте Феи», ото всех. С тяжестью на душе Альберона понимала, что ей никуда не деться от того, кто она и зачем она здесь, и мимолетные появления солнца не должны сбивать ее с уже давно выбранного пути. Дождь хлынул сильнее.