Изо дня в день Папирус вынуждал Санса выполнять свой долг «коменданта» Сноудина, в чьи обязанности входила ежедневная проверка постов (сооружённых, хочется подметить, великолепным Папирусом собственной персоной…). Но неужели это всё должно продолжаться КАЖДЫЙ день?
***
День за днём я надрываю свою спину во имя того, чтобы поддержать Папса и всё наше Подземелье в стремлении к одной устойчивой цели — поимке человека. Ну, по-крайней мере, так все говорят. Правда, хочется заметить, что со временем пылкость местных жителей несколько поубавилась: практически каждый монстр жил своей собственной жизнью, и, может быть, не такой, какая была раньше, на поверхности. Не смотря на это, они имеют свою мечту, что помогает им не сойти с ума и жить полноценной жизнью. Все ведь заслуживают это, правда? Должно быть, многие из них просто смирились с неизбежностью заточения и решились принять всё так, как должно. Или я снова беру себя в расчёт? Позвольте, к чему эти душевные колкости, ух, аж морозец пробежался, лучше послушайте о моём крутом младшем брате, хех. Вы ведь все считаете его самым грандиозным скелетом во всём Подземелье? Он всегда отличался от местных монстров, это было заметно с самого нашего переезда сюда, именно так, с самого своего сознательного возраста этот малыш нашёл свою цель, свою удивительную мечту и теперь пересчитает каждую свою косточку (да и не только свою), но не остановится ни перед кем и ни перед чем. Таков был и есть бро. Всегда приятно осознавать, что у близкого тебе создания всё идёт по плану и что он, одержимый своими чудными грёзами, самосовершенствует себя и пытается помочь самосовершенствоваться другим (под «другими» я имею ввиду именно себя, а о ком вы ещё могли подумать?).***
Освещённая снежная поляна. Странная одинокая лампа. Тишина. Лёгкий ветер только начинал исследовать весь замёрзший за ночь утренний Сноудин и колыхал верхушки многолетнего леса, когда я уже отсыпался на своём посту, что располагался недалеко от единственного выхода из Руин. Почему бы мне не поговорить со старой леди? Не знаю, пока слишком рано для этого и, к тому же, она искренне извинилась и попросила не приходить сегодня. Дела?.. Кто её знает, но я не могу вынуждать какого-то монстра выслушивать все мои каламбуры и рассказы насильно, любого монстра, кроме Папируса, разумеется. Неужели любимый бро откажется прочувствовать такие клёвые шуточки? Хех. Небольшой «пост», напоминающий скорее старый ларёк, жалобно вздыхал от каждого моего движения, но и не думал разваливаться (уж в чём-чём, а в строительстве Папирус дело знал), пока я, расположившись на удобном стульчике из тёмного дерева, мирно посапывал на чём-то вроде стойки, навалившись на ту половиной своего туловища. На снегу, за самим ларьком, валялось множество пустых бутылок из-под кетчупа и прочих приправ (любой непосвящённый мог с лёгкостью принять меня за торговца хот-догами, вот умора, а?). Я всегда спал на своих постах. Почему? Ну, просто мне совершенно всё равно на людей и какие-то разборки между теми же людьми и монстрами, да и я давно смирился с тем, что мы вряд ли выберемся отсюда. Так зачем беспокоиться, если можно посвятить свободное ото всяких встреч и забот время на сон? Никогда не понимал неодобрения бро, точно он каждый раз перед встречей со мной получал солнечный удар. Я ведь никогда не называю его уроки готовки бесполезной вещью, подобное заявление с моей стороны может оказаться неслыханной пакостью, где же моя человечность, хех… Нарушая глухую тишину моей «зоны», ко мне направлялся Папирус (вспомни скелета…), заставляя только побескоенный ветром снег жалобно хрустеть под подошвой его идеально (как и всегда) начищенных красных сапог. Его грозный вид и уверенность в каждом движении (даже самом незначительном) и впрямь могли обезоружить, правда? — Санс, невероятно! Ленивый костяной мешок, неужели ты снова спишь в столь важный и ответственный момент?! — а столь же ярко-красный плащ пламенем продолжал развеваться за тем, так что, вместе с его серьёзным настроем, вызывали какое-то уважение, я бы даже поднялся, но погодите, я же сплю, разве нет? — нгх… Он, стараясь как-то утяжелить свой шаг, приблизился вплотную к моей стойке и громко хлопнул по той экипированными ладонями, что заставило меня вынужденно откинуться назад, казалось бы едва не вместе со стулом, а саму стойку заскрипеть ещё больше под напором звонкого удара: — Ты что, не слышишь меня, великолепного Папируса? — тот нагнулся несколько ниже, всё также держа руки на стойке и уже практически поравнявшись со мной, — неужели нельзя хотя бы иногда подойти к своим обязанностям серьёзно, Санс? Хотя бы закончи уже свои пазлы! — ох этот укор в глазах, эта авантажность, эта обида в его шумном и по-детски напыщенном голосе. В этот момент мне было трудно понимать всё то, что он говорит: повлияла ли очередная беспокойная ночь или заставившая меня окончательно разлениться погодка? Даже уходящие вдаль плотные лесные ряды и тихий гул вызывали у меня куда большее внимание, чем Папс. — Вау, бро, похоже, сегодня у тебя разыгрались костяшки? — с нескрываемой иронией и смешком изрекаю я, в свою очередь опираясь локтями о стойку и облокачиваясь головой на полусогнутые фаланги пальцев, — да брось ты, может присоединишься ко мне? Такой прекрасный сегодня день… — лениво зевнув, опять укладываюсь своим туловищем прямиком на руки отчитывающего меня Папируса. — Ньех… Твой каламбур здесь неуместен! — бро, явно взбодрившись, рывком освобождает свои конечности, но это ничуть не отвлекает меня от непредвиденного дрёма. Он уже было хотел встряхнуть меня или, как минимум, потащить за собой проверять другой одинокий пост, как почему-то его внимание привлекает бардак за моей стойкой. — Сколько можно стаскивать эту гадость сюда! — в пару широких шагов он достигает одной из измятых упаковок и поднимает её со снега, при этом разглядывая так, как обычно разглядывают потенциальных врагов или соперников. — Я, великолепный Папирус, не позволю тебе, жалкая примесь, испортить моего Санса! Сплю ли я? Конечно же нет, боженьки, как я могу пропустить битву «Бро против кетчупа», вы серьёзно? — Оставь несчастную… Она не достойна такого почёта с твоей стороны, — протягиваю я, но, похоже, братец совсем ушёл в себя и уже запустил кетчуп прямиком в сторону резкого обрыва. — Ньехе-хе-хе, выкуси! — Ваушки, хорошо пошла, — протягиваю я, с интересом наблюдая, как пустая упаковка улетает куда-то вдаль, — я бы оценил этот бросок на десять шейных позвонков из семи. — Разумеется, Санс, чего ты ожидал от меня, — Папирус деловито расставляет руки в боки и поднимает брови, — великолепного Папируса, — теперь прижимает руку к сердцу, точно истинный рыцарь, — самого популярного… в будущем... королевского гвардейца! В свою очередь я откидываюсь на спинке стула, свешивая одну из рук и прикрывая своё лицо свободной, точно какая-то сражённая актриса. — Санс, ну что ты творишь! — вскидывая руками, заводится Папс, который опять потерял весь запал из-за моих двусмысленных поступков. — Нет… Бро, меня ослепило, я сражён! — наигранно искажаю и без того глуховатый голос. — Что?! Моего брата победили! — его руки рефлекторно сжимаются в кулаки, а мысли наполняются запалом и решимостью. — Не беспокойся, Санс, твой великолепный брат спасёт тебя! Опять… — последнее слово он подчёркивает с явной болезненной неохотой. Казалось, что весь мир затих, когда Папирус принял свою боевую позу и заполнил все свои мысли возможностью показать свою крутость всем, а тем более своему апатичному старшему братцу! — Санс, ответь мне, — чувствую цепкую хватку на своей куртке и вижу его вопросительный взгляд прямо передо мной, — кто посмел тронуть тебя? Иногда я крайне рад тому, что всегда улыбаюсь, ведь кто тогда заподозрит за этим какой-то подвох? — Папс… — осторожно дотрагиваюсь до его лица и, приблизившись ещё ближе, касаюсь его «улыбки» второй рукой: — Меня слепит твоя великолепная, — едва слышно шепчу и выдерживаю нещадную паузу, что заставляет братишку едва ли не взорваться от любопытства и переживаний, — чуткость. Тихо подмигиваю куда-то в сторону и развожу руками, опуская уже прикрытые глаза: — Чувствуешь? Она едва не валит меня с ног? — Ну только не снова… — так и говорит его взгляд. — Ну что за чертовщина, Са-анс! — сколько сокрушённого отчаяния в его голосе, похоже, я почти увидел слёзы (пока он размахивал мною из стороны в сторону, находясь в состоянии крайней удручённости, угу)…***
А день сегодня выдался и впрямь прекрасным. Прекрасным для всех тех, кого любимый младший брат не заставил разгадывать его очередную головоломку и дегустировать спагетти, приготовленные по новому рецепту… Пора переезжать к Гриллби, м?