Аризона

Когда я снималась в «Вечном сиянии чистого разума», меня спросили: «Если бы ты могла стереть любую часть своей жизни, что бы это было?» Я была поражена вопросом и подумала: «Ничего». Я хочу сохранить все хорошие и все плохие моменты, потому что они сделали меня той, кто я есть.

      Когда ты проработала до пяти утра, пробуждение в десять от телефонного звонка — не лучшее начало дня. — Эмми, привет! — голос Оливии, моей кузины, врывается в ухо. Обожаю её. Незатухающий дух Аризоны. — Привет! — всё равно сон безнадёжно прерван и теперь я уже не усну, так почему б не послушать сестру, с которой мы редко, но созваниваемся. Странно, что она позвонила, вроде, сегодня нет никакого праздника. — Где ты сейчас? В Висконсине? — Да, нет, неважно, — вопрос был задан для проформы. Видимо, у неё есть какая-то «потрясающая» новость. — Ты просто обязана приехать к нам на Рождество! Бабушка, наконец, хочет тебя увидеть! — какой счастливый голос. Похоже, она не сомневается, что я буду без ума от счастья от этой новости. — Ничего не обещаю, но очень постараюсь, — бесполезно разговаривать с ней по-другому. Несмотря на то, что мы абсолютно разные, с ней, единственной из моих родственников, удаётся поддерживать связь. — Давай, люблю, целую, пока! — коротко пикнув, телефон заканчивает наш разговор, оставляя меня в полном недоумении. Я десять лет не видела никого из своей родни, а бабка считает меня позором семьи, интересно, что на неё нашло, что она решила меня увидеть. Но, я ещё не соскучилась по милому прозвищу «шлюха», чтобы ехать в этот родственный вертеп. Телефон снова зазвонил в моей руке. — Надеюсь, ты не забыла, что вчера провинилась? — и тебе доброе утро, Гейл. Интересно, а она что, вообще не спит? — и, вот совпадение, одна из наших уборщиц взяла сегодня выходной. И ты её заменишь. — Во сколько мне прийти, — с трудом подавляю протяжный стон. Отдохнуть мне явно не удастся. Надеюсь, я сегодня ни на кого и ничего не пролью, от усталости и недосыпа. — Через два часа! — трубка снова замолкает. Чёрт! Значит, с завтраком повременим до завтрашнего утра. Успеть бы, привести себя в порядок до выхода.

***

Чертыхаясь про себя, я закатываю штанины, и перехватываю швабру поудобней. Сейчас в клубе почти пусто. Гейл, расположившаяся за барной стойкой, внимательно наблюдает за мной и снующими туда-сюда уборщицами. На сцене разминаются девушки-танцовщицы. К счастью, мне достался не такой большой отрезок пола — за барной стойкой и левая лестница. Но, пол надо мыть в несколько этапов: сначала промыть водой со специальным раствором, затем, промыть два раза чистой водой, и потом нанести средство, очищающее стекло. Первый этап пройден и я даже не получила головомойку. Значит, можно приступать ко второму. — Ну, и где Сара? — Томми, наш любимый манерный хореограф вплывает в зал. — Она в туалете, ей плохо, — Зои, темнокожая красавица, лениво разглядывает свои ногти. — И? Это повод пропускать репетицию? — в принципе, Томми не любитель женского пола, и потому, женские проблемы его не волнуют, — Гейл! — он так резко взвизгнул, что на него разом обернулись все присутствующие. — Расслабься! — она презрительно усмехается. Мне кажется, она относится к нему, как к домашнему хомячку, маленький, забавный, что-то пищит, сердится, а толку от этих истерик мало, — Кастинг через неделю. — Себастьян! — Томми негодующе взмахивает руками, а я делаю шаг назад, чтобы не попасться ему на глаза в таком виде, но по иронии судьбы, задом налетаю на крепкий, просто-таки каменный пресс. При желании я могу попой посчитать кубики. — Решила подработать у нас ещё и уборщицей? — быстро отскочив, я поворачиваюсь, и лицезрею его коронную усмешку, — тебе идёт, — он что, рассмотрел мою кошмарную одежду? — что у тебя стряслось? — он кивает Томми, и, вдвоем, они скрываются на лестнице, ведущей наверх, в его кабинет. — Эй, тебя парализовало? Не забыла, зачем ты здесь? Или, хочешь и завтра помочь девочкам? — грубый окрик управляющей заставляет меня быстро подхватить ведро и пойти за чистой водой. Но мысли уже ушли далеко от шикарного клуба.

***

— Слушай, Лиз, а ты не знаешь, почему планируется кастинг танцовщиц? — я отдаю поднос бармену и поворачиваюсь к сменщице Юми. — А ты не знала? Сара беременна от своего богатенького жениха. Скоро свадьба. Срок хоть и маленький, но, сама понимаешь, в таком положении не особо попляшешь. А через три недели она уходит. Уж не знаю, насовсем или нет. — Ясно, жаль, — только бы не выдать свою радость. Боже, да это же мой шанс сделать огромный шаг к моей мечте! — Кто-нибудь видел Эрику? Где её черти носят? — злая, как тысяча голодных гиен, Гейл, проносится мимо. Переглянувшись, мы с Лиз пытаемся медленно ретироваться с опасного участка. Попасться на глаза разгневанной управляющей сейчас означает только одно — стать «девочкой для битья». — Неси девчонкам, пока она кого-нибудь не убила! — Эд толкает мне в руки поднос, с напитками. — Куда? — В гримерную. Живее, я прикрою, — он делает страшные глаза. Что ж, ладно, неважно, что это не моя зона. Раз Эрика куда-то запропастилась, надо купировать бурю. Какая, в конце-концов разница, кто принёс напитки? Главное же, что девочки довольны. Только дюжины разъяренных стерв тут не хватало. Гримёрная встречает меня гвалтом и яркими красками. Здесь очень просторно. У каждой девушки свой столик и зеркало. В отдельном углу — стойка с нарядами. Поставив поднос на отдельный столик, я стараюсь впитать эту чудесную атмосферу. — Сара, малышка, нам будет тебя не хватать, — две очаровательные блондинки, Сара и Люси подходят к столику с напитками. — Я бы сама вернулась после, но, ты же знаешь Уилла, он с ума сойдёт от ревности, да и, вроде как, мне будет уже не по статусу плясать в клубе, — она грустно улыбается. — Томми в ярости, — Люси делает глоток, — и опять срежет всех претенденток. — Тогда ему придётся менять всю программу намного раньше, чем он планировал, — Сара пожимает плечами. — А нам снова разучивать, — к ним подходит Наоми, темнокожая красавица, в полном параде — вся в блестках и перьях. — Какого дьявола? Кто уже обслужил вас? — негодующий голос Эрики прорезается сквозь общий гул, который сразу стихает. Она стоит возле лестницы вниз и её красивое лицо буквально перекосилось от злости. Меня, к моему счастью, она не заметила. А, стихший на мгновение шум, возобновился. Постояв ещё минуту, она разворачивается и вылетает из гримерной. Пора и мне идти, иначе, Гейл меня точно убьёт, и хозяин клуба мне ни чем уже не поможет. К счастью, когда я спускаюсь вниз, Эрика уже попалась урагану «Гейл» и выслушивала гневную отповедь по поводу опоздания, и она не заметила, как я спустилась из гримерной. — Эй, Эмми, — отдав поднос с горой пустых стаканов за стойку, поворачиваюсь к стоящей напротив Гейл, — через час в верхней ВИП-зоне важный гость, обслужи как следует. — Хорошо, — странно, обычно, я обслуживаю только обычные столики. — Приказ хозяина, — она разворачивается, всем видом давая понять, что будь её воля, она б меня и на пушечный выстрел туда не подпустила, — и постарайся в этот раз ни на кого ничего не пролить.

***

— Садись, — он кивает на варварски мягкие, должно быть, синие не то кресла, не то стулья, перед своим столом. Делать нечего, раз пришла, надо следовать установленным хозяином кабинета, правилам. — Спасибо, — помедлив, сажусь, стараясь не сильно раскорячивать ноги: юбка невероятно узкая и предназначена только для ходьбы. — Говори, Аризона, — он устало улыбается. — Я просто подумала, и решила спросить: могу я пройти кастинг на танцовщицу? — стараюсь не смотреть ему в глаза, чтобы снова не попасть под его гипнотический, обволакивающий взгляд. — Умеешь танцевать? — вроде, спрашивает без тени издёвки. — Да. Моя мама была танцовщицей, — лучше не вдаваться в подробности моей сложной жизни, — и я с четырёх лет занимаюсь. — И как ты оказалась в официантках? — он подпирает рукой подбородок и кладёт указательный палец на висок. — Долгая история. Череда событий, случайных и намеренных, из-за которых всё есть, как есть, — если я сейчас буду рассказывать ему это долгую историю, мы закончим разговор где-то послезавтра. — Хорошо, я попрошу Томми, чтобы он тебя отсмотрел. Но, учти, если не пройдёшь, то сможешь попробовать только через очень и очень долгое время. Это всё? — Да, спасибо! Спасибо большое! — снова подавив непонятный порыв его обнять, нарушив, ко всем чертям, субординацию, выбегаю за дверь, едва не сбив по пути одну из наших уборщиц.