Трудный путь

Письмо принесла поттеровская сова... У нее все теперь поттеровское... Знакомый аккуратный почерк чуть приглушил боль. Жасмин все еще помнит о нем, пусть и выбрала чудовище. Вечный баловень судьбы Джеймс Поттер, сейчас ему был вдвое больше ненавистен, чем всегда. Утешало, что она с ним в безопасности. Что немаловажно по этим неспокойным временам. Он же переживет и боль, и разочарования. Пусть и ругает себя последними словами - за надежды. Которые смел лелеять, как последний дурак. Хотя пора было уже понять, что ничего действительно прекрасного ему в этой жизни не достается. И девочка с цветочным именем, которая так легко назвала его, Питера, другом, не исключение. Питер был раздавлен своим несчастьем, но за все эти дни, когда Жасмин была где-то там, немного успокоился. Все-таки боль способность размышлять у него не отняла. И он понял очень простую вещь - можно высказать ей все, что накипело... Потеряв при этом навсегда. Просто потому что он для нее друг и не более того. А можно стерпеть и сохранить то, что между ними есть. Он готов терпеть высокомерие Поттера, насмешки Блэка и смешки всех остальных. Не так много людей его замечают, чтобы разбрасываться человеком, который видит его, Питера. Который дорожит им, слушает, слышит и прислушивается. Да, ему более, чем жаль, что Жасмин выбрала этого... Но начистоту, разве всякий, кто видел Поттера и ее вместе, сомневался в исходе? Дракон получил свое сокровище... Только вряд ли сможет запереть его ото всех. Не таков характер Жасмин, чтобы у Поттера это получилось. Так что пусть скрипит зубами и привыкает, что Питер будет в жизни его невесты всегда. Каким бы никчемным на самом деле не казался этому отродью Мордреда. И может быть, однажды она прозреет и поймет, насколько ошиблась в своем выборе. А он будет рядом - всегда! - Грустишь? В глазах Люпина, странных, неправильных, звериных, сострадание... Уж обрученный с Луной понимает, каково это быть отверженным, чужаком. Как это не иметь надежд, потому что проклят. И в мир, тот, что для всех, закрыт для тебя. Питер и сам хотел завыть на Луну, чтобы хоть как-то выпустить боль и горечь. Ему очень хотелось открыться, поделиться своими чувствами. Выплеснуть то ядовитое варево, которое жгло сердце. Но привычная осторожность брала верх. Пусть они несколько лет делят одну спальню, пусть он знает секрет Люпина, пусть Ремус не из болтливых и выглядит вполне надежным. Но оборотень, как ни странно, в большом почете у Поттера и Блэка. Два отморозка нашли себе забаву под стать, живую и весьма опасную игрушку. Просто Жасмин его откровенно боится, а ее страх вызывает только сильную агрессию у Поттера. Поэтому Ремус бывает в их компании, когда там нет Жасмин. И они, похоже, почти дружат. Не так, конечно, как Поттер и Блэк... Но все равно с Люпином эти двое обращаются приемлемо, особенно учитывая его суть и известную горделивость потомков древних родов. Поэтому Питер лишь отворачивается и прячет письмо в рукав. Он как-нибудь обойдется без собеседника и опасного сочувствия. Оборотень, может, и не хочет вредить ему намеренно. А если случайно сболтнет что-то Блэку или, того хуже, Поттеру? Что одному, что второму будет достаточно лишь намека, и тогда он Жасмин больше не увидит. Все, что у него есть, это какой-никакой ум и треклятая осторожность. Ничтожно мало в сравнении с остальными - правда, Питер не собирался сдаваться. И с этими простыми картами можно играть, главное: избегать напрасного риска. Он еще не окончательно с ума сошел, чтобы откровенничать с тем, кто наполовину темная тварь. Как ни крути, для Ремуса его дружба с будущими лордами - это шанс устроить свою жизнь. Не для того ли Люпин так усердно учится, чтобы уйти потом в леса к блохастым собратьям? Питер в этом сомневался и вполне справедливо. Нет, добряк Ремус хочет больше, а кто может дать ему это? Не те ли, что легко переступают через любой закон? - Нет, все в порядке. Просто устал и волнуюсь за Жасмин. Он ответил почти честно, зная, что оборотень легко чует ложь. И если врать, то полуправдой, говоря как можно меньше. Питер демонстративно открыл справочник по травологии, и тактичный Ремус достал свое эссе по чарам. Права была его матушка - дураков много, а голова у него одна... Проблема, что Люпин хороший парень, отличник и далеко не дурак. Он сумел попасть в школу, а это невозможно без покровительства Дамблдора. Уже это одно должно было насторожить. Самостоятельно подружился с двумя самыми перспективными учениками в школе, нравился профессорам и ни с кем никогда не ссорился. Все находили его очень тихим и милым. Несмотря на дружбу с психопатом Поттером и еще более непредсказуемым Блэком. И при этом Люпин строил из себя простачка. Нет, он опасен. И стоит держать с ним ухо вдвойне востро. Кроме того, Люпин никогда не нравился Жасмин. А она редко ошибалась в своих оценках людей. Не считая полного фиаско с Джеймсом Поттером. Которое ей он почти простил... Чувства чувствами, а здравомыслие говорило Питеру, что ее окончательную потерю ему будет очень тяжело пережить. Жаль только, раньше он пропускал предостережения матушки мимо ушей. Веря, что время еще есть, и Жасмин, такая отчаянно светлая, будет держаться от чудовища подальше. Но отчего-то такая умная во всем остальном Жасмин верила, что приручила монстра, сделала его ручным. Но так бывает только в сказках, которым в реальности нет места. Он очень боялся, что Поттер в своей бесконечной жажде конфликта однажды так заиграется, что загубит и ее. Ведь не зря же все неприятности происходили с Жасмин, когда рядом был он. Поттер был выдержкой всего худшего, что было в древних семьях, и он не способен созидать, только разрушать. В один прекрасный день Жасмин поймет это со всей ясностью. Когда рама Полной дамы открылась, и в гостиную вошел Блэк до рези в глазах мрачный, то Питер встрепенулся - значит, она тоже вернулась в школу. Разговоры всегда шумной гостиной Гриффиндора, как под действием чар, смолкли, стоило Сириусу Блэку обвести все потемневшим взглядом синих глаз, казалось, навсегда утративших ту задорную безуминку, которая влекла всех к нему - как мотыльков на пламя. Но какое дело до этого было Питеру? Блэку он не собирался сочувствовать... Да и вполне ясно понимал реакцию этого темного отродья на свои слова. Ему только нужно было увидеть Жасмин, поговорить с ней, убедиться, что она цела. И не несчастна. Пусть тоненький голосок где-то глубоко внутри него шептал, что "поделом ей" и лучше, если она будет "несчастна"... Но Питер не позволял себе к нему прислушиваться. Другу не желают разбитого сердца. А для нее он теперь навсегда всего лишь друг. Уже на лестнице он столкнулся с кромешно счастливым Джеймсом Поттером, тот сиял. И выглядел в своем апломбе воплощением вечного баловня судьбы. Золотая полоска металла на его пальце ударила Питера прямо под дых. Не считая презрительного взгляда, которым Питера смерили и от которого хотелось слиться со стеной. Питер не был храбрецом, поэтому счастливого соперника минул молча. Даже зная, что эту трусость Поттер снова ему засчитает и никогда не забудет. Да и наверняка перескажет Жасмин во всех обидных подробностях своим насмешливым тоном. Было горько и почти стыдно перед ней. Правда, желание ее увидеть от этого не уменьшалось. Питер бежал к гостиной барсучьего факультета. Повезло увидеть выходящую Эдит, которая улыбнувшись, легко согласилась вернуться и позвать подругу.

***

Одиночество не тяготило ее совсем... Одиночество, свобода, не поставить ли здесь знак равенства? В любом случае некросу не место рядом с семьей, рядом с живыми. Если, конечно, некромант не хочет навлечь на них беду, а затем и погибель. Теперь когда врать больше не было необходимости, Нарцисса как никогда ясно видела правду. И правда была в том, что покров ее тайны ужасающе тонок. Чувства молчали. Разум же говорил, что так им всем будет лучше. Даже если на нее начнется охота, обвинить семью в том, что они укрывают проклятую, теперь не получится. Тетушке Вальбурге хватит ума отрицать, что они все когда-либо знали что-то о проклятом даре. Что сохранили жизнь маленькому некросу. Нет печалей, есть только хлад. Впрочем, ее расплата по счетам еще не завершена. За всех, кого она любила и потеряла. Жизнь носферату, его сила, которая пылала несколько тысячелетий, подпитала Алтарь Рода. Но кто сказал, что она отпустит его за Грань так легко? Покой, столь желанный, еще нужно заслужить. В конце концов, носферату должен увидеть, к чему привело его коварство? В кого его интриги и безжалостность превратили ту слабую девочку, которой она была. Жертва и охотник быстро поменялись ролями. Его муки не закончены! Нарцисса собиралась пить его агонию по капле. Ведь сожрать сразу не так интересно, как наслаждаться бессильным ужасом. За каждую слезинку Беллатрикс, за отчаянный крик тети Вальбурги, за Сириуса, Регулуса и дядю Альфарда... Наивысшее проявление любви, на которое она теперь способна, это оставить их навсегда. Ни одна, даже блэковская, тьма не укроет такую, как она. Кроме того, если наступили времена парада обреченных, что мешает Нарциссе исполнить свою давнюю клятву? Подарить сестре особо шустрое умертвие, сделанное из бывшего самонадеянного выскочки Темного Лорда. Прежняя она пошла бы за головой полукровной твари без раздумий. И... Проиграла бы. Как хорошо, что заботливый наставник превратил прискорбно живую Нарциссу Блэк в еще ту хладнокровную тварь. Спешка теперь не для нее. Пусть этот гордец прочувствует страх, одиночество и горечь потери. Пусть поймет, как ничтожен без своего кукловода... Пусть совершит ошибку. И тогда придет расплата. Такая же неминуемая, как рассвет и смерть. Ей ли не знать? Какое-то время ее невольный спутник метался, ослепленный надеждой найти выход. Нарцисса не мешала древнему вампиру осознать, как прочна его темница и как призрачна нынешняя оболочка. Как легко дробится то, что делает всех живыми, цельными... Он разбил ей душу, растоптал в пыль сердце, и выросли на том месте асфодели. Она не будет столь поэтична. Да и зачем? Крошить то, что отделяет носферату от полного небытия, которое хуже всего, можно медленно-медленно. Поглощать фрагмент за фрагментом эту чистую субстанцию, подпитываться ею и наслаждаться. Ведь он сам дал ей такую власть, такую силу. Так пусть пожнет то, что посеял. У него не будет ни перерождения, ни посмертия, ни небытия, только пустота, в которой он сгинет. Боль плоти сравнить ли с этой участью? Не бледное подобие, ничто. Это против любых законов природы, Магии, но, к счастью, для Нарциссы это уже не важно. Обратной дороги нет, и уж облёкшись в саван, оборачиваться на чужие законы? Она не будет так глупа. Но сначала она найдет тех, кто смотрел на ее пожар, оставшись частью ночи.