Трудный путь

Все, что имело начало, имеет свой конец... Рано или поздно, но все уходит туда, откуда вышло. Даже звезды на бесконечном куполе небес и те гаснут. Так кто сказал, что род, который называл в честь светил своих детей, в один из дней не станет прахом? Каждый, в чьих венах течет магия и чистая кровь, знает, какую цену за могущество приходится платить. Сколько жертв приходится приносить ради благополучия будущих поколений и из почтения к предкам. Кто-то платит кровью своей, кто-то душой, кто-то сердцем, и ни одну цену не назовешь такой, какую легко вынести. В это трудно поверить сейчас, но и она не была такой окаменевшей, как виделось со стороны. Магические зеркала в своей докучливой сути безжалостны... Пусть ее стекляшка отражает только несколько уставшую женщину, не утратившую еще своей темной красоты - никак не чудовище. Мраморным изяществом форм ли любуется она? Или предается не лучшим воспоминаниям? В любом случае в тиши личных покоев в такой час леди Блэк мало кто осмелится потревожить. Годы летели, словно вереница испуганных птиц. Казалось, только недавно Вальбурга качала на руках своего долгожданного первенца. Теперь невыносимый ребенок дерзит им с отцом прямо в глаза и не кается. Отвага или дурость? Она касается тонкими пальцами своего лица - кожа нежней и белей лепестка розы. Сириус - идеальный Блэк. Сын, в которого она столь много вложила, и так надеялась на него. Непокорный, не к месту строптивый, очень сильный мальчик, который возглавит Род. Упрямиться можно бесконечно долго, но от своей судьбы не уйти, особенно если ты - Блэк. А судьба ее первенца написана ей самолично - лучшими из красок, тончайшей из кистей. Для того, кого любишь столь сильно, ничего не жаль - ни магии, ни крови, ни жизни. Когда-нибудь Сириус поймет ее мотивы и обязательно будет благодарен. Детство на то и детство, что малышам позволено тешить себя иллюзиями. Ее сын еще такое дитя в своих капризах. Но она видит будущий самоцвет в нем, который после неторопливой огранки затмит собой столь любимые всеми Блэками звезды. Вот ее дар вечности, досточтимым предкам и Роду - тот, кто вольет новую силу, тот, кто принесет собой обновление. Тот, чьи дети уже не познают их вечной горечи. Это стоило всех принесенных и будущих жертв. На синий бархат шкатулки ложатся тяжелые серьги с самоцветами. Вальбурга давно выбирает вызывающе роскошные украшения на грани вульгарности. Столь любимый ей в юности жемчуг, алмазы остались в прошлом вместе с той нежной девочкой, что она в себе похоронила. Роду нужна была не любящая красоваться перед зеркалами пустышка, а некто другой. Нужна была взрослая цельная личность - леди достойная сего титула. Конечно, такой она стала не сразу. Ей тоже пришлось вынести урок, и урок тяжкий. Но и это почти забылось. Вальбурга привыкла нести свой груз с честью. Она - Блэк, и этим все сказано. Тяжелые, темные, как сама ночь, пряди она расчесывает и разбирает самолично. Сегодня никакой прислуги. Только она, зеркало и одиночество... Нарцисса думает, что тетушка совсем не замечает, насколько ей тяжело. Златовласую тихоню, милую Цисс жаль до щемящей боли. Но разве не к этому ее готовили всю жизнь? Вальбурга видит, что та не слишком желает будущего брака, но останавливаться не собирается. Нарциссе нужна защита, а сейчас больше, чем когда-либо. Полукровный выродок оказался на редкость живучей тварью, и она не уверена, что их потери закончились. Хотя уже очень устала хоронить тех, кого любит, и переживать за живых. Рыдания есть утешение только для тех, кто ни на что иное не способен. Она точно не опустится до бесполезных слез. Лучшая тризна по погибшим - это скорая месть. Будь ее воля, Лорд тут же утонул в собственной крови, как и тот, кто играл им. Но как смел он думать, что потери сломят дух Блэков? Вальбурга отложила щетку и потянулась за лавандовым маслом. Белое кружево ночного наряда скользнуло вниз, обнажив прекрасную руку, и белая кожа за мгновения покрылась гусиной кожей. Чувствуя магию дома, она ощутила перемену в самом воздухе - что-то не так... Опасность. Чары, хранившие покой родового гнезда, по-прежнему стояли непоколебимой стеной, и тем не менее в доме чужаки. Волну потусторонней жути, которая резко оборвалась, будто отрезали, ощутили даже спящие портреты. Она выскользнула в коридор и побежала к комнатам племянниц. Нарцисса... Только бы успеть. Один из чужаков, на которого Вальбурга едва не налетела в коридоре, тут же за это поплатился. Трудно кричать или колдовать, когда собственная кровь идет из горла, глаз и даже пальцев. Второй оказался таким же непроворным, и его голова покатилась к ее ногам после одной вспышки заклятия. Как подобные недотепы пробрались в ее дом? В родовую твердыню? Как такое вообще возможно? Внизу, судя по грохоту, шел бой... Орион. Он оставался в гостиной, когда она ушла. Нападать на лорда в его же родовом гнезде? Паршивые идиоты. Она переступила через тела и пошла дальше. Ловкой змейкой скользнула в открытый домом тайный проход, только длинные локоны взметнулись волной тьмы и опали на белую ткань. Вальбурга вышла прямиком у комнат девочек... Ни Нарциссы, ни Беллатрикс не было. И самое страшное: детская была пуста, а колыбелька Альтаира валялась перевернутая. Раздался воистину адский лай, от которого кровь самых храбрых застыла в жилах от невыразимого, тоскливого ужаса - значит, супруг разбудил стоящих на вечной страже у камина гончих. Она чувствовала, что Орион вполне жив, цел и зол едва ли не больше ее самой. А вот Нарси, ее словно не было... И ни один из домовиков, даже верный Кричер, не отзывался. Плохо, очень плохо, если не сказать по-другому. Босая маленькая ступня оставила четкий кровавый след на светлом ворсе ковра в детской. Вальбурга прошла сквозь стену и поспешила туда, где ощущалось присутствие Беллатрикс. Муж в помощи не нуждался, а она нужна племяннице. Наверное, Белла забрала ребенка и попыталась спрятать малыша. Только одно настораживало: с каких пор подобное в характере неистовой дикарки? Хотя материнство порой очень меняет людей. Попытавшегося бросить в нее проклятие просто засосали в никуда ступеньки, на которых мерзавец стоял. Дом пробуждался от своего мирного сна и спешил защитить хозяев. Возле двери, ведущей в сад, Вальбурга обнаружила племянницу. Белла в ночной рубашке стояла, словно статуя, и держала двери открытыми. И тогда Вальбурга поняла, что произошло - предательство... Немыслимое, отвратительное, ведь Беллатрикс предала родную кровь. Это она впустила захватчиков в дом, именно поэтому защитная магия не среагировала должным образом. Оставалось выяснить: по своей воле она это сделала, или же ее заставили? - Тетушка... Улыбка на красивом личике выглядела гротескно, неуместно, ведь обычно полыхающие огнем глаза Беллатрикс были совершенно пусты. Это не Империо, а что-то другое. Вальбурга успела ощутить, что Беллой кто-то управляет, прежде чем та подняла палочку и бросила первое проклятие. Она только отбивалась... Не рискуя атаковать всерьез. Беллатрикс не понимала, что творила, и убивать ее было... Вальбурга просто не могла. Поэтому и играла, уворачиваясь и ставя щиты. Вместо того, чтобы остановить сердце, как любой нормальный маг крови. Но убить ту, что словно родная дочь? Настолько чудовищем она не была. Одурманенная племянница упрямо не подпускала ее к проклятой двери. И сама не уходила. Значит, там есть тот, кого Беллатрикс защищает по приказу кукловода. Вальбурга запыхалась, все же она не так молода, а Белль всегда была очень шустра по части боевой магии. Когда за спиной Беллатрикс появился Кричер и недрогнувшей рукой отправил той в голову массивную вазу. Чтобы после того, как невменяемая Белла упала, начать биться головой об стену. - Плохой, плохой, заслуживаю смерти... Поднял руку на госпожу. - Хватит, это мой приказ. Сообщи лорду Ориону, куда я пошла. Увидев среди своих же собственных клумб Темного Лорда, Вальбурга не особенно удивилась... А вот свита полукровной мрази, завидев полуголую леди Блэк, даже очень - что стоило двоим не особо шустрым жизни, сердце просто в мгновение остановилось. Горе-то какое!

***

Земля подпрыгнула на высоту его роста и так же внезапно стала на место. Это звонкое "да!" навечно отпечаталось в сознании Джеймса. Как и ее взгляд... Ополоуметь от счастья? Почувствовать себя всемогущим? Легко. И даже противный, вечный клекот дурного наследия утих, захлебнулся от удивления. Джеймс и сам впал в летаргический столбняк от счастья, чтобы злорадствовать по этому поводу по-настоящему. К Мордреду терзания прошлого, у него есть все настоящее, чтобы быть счастливым. - Поздравляю. Хлопок по спине лучшего друга и его понимающую улыбку Джеймс перенес стоически. Так же, как и Бродяга все эти годы переносил его нытье по поводу Сокровища. А для чего еще нужны друзья? Правда, прямо сейчас зрители несколько мешали выразить свою радость... Приходилось удерживать себя в рамках приличия. Он взял тонкую, теплую ручку и поцеловал прямо в центр ладошки. Его Жасмин... Подумать только, как звучит - его Жасмин смутилась и попыталась выдернуть руку. Джеймс сразу же отпустил. Давным-давно он дал себе слово не быть скотиной, не с ней. - А тебе, Жасмин, сочувствую от всего сердца. Мой друг Джеймс далеко не подарок. - А то я без тебя не знаю. Блэк, иди куда-нибудь еще и не мотай мне сейчас нервы. - Как прикажет леди Поттер. Придурок хохотнул и поклонился... Джеймс ощутил острое желание съездить по смазливой чисто по-блэковски роже. Сириус со своим неоценимым чувством юмора был очень не вовремя. И упорно делал вид, что не замечает его мучений. Ничего, Джеймс точно так же будет острить на его свадьбе, и посмотрим, будет ли Бродяге весело хоть каплю. - Я... - Мы должны написать моему отцу. Он снова взял Жасмин за руку. От счастья, кажется, голова даже кружилась... Сколько раз получал по ней, и ни разу такого не бывало, а тут как назло. Отец должен узнать. Джеймс, если честно, не мог дождаться момента, когда о помолвке можно будет объявить всему свету. Но спешить не следовало, все должно быть сделано по правилам. Жасмин достойна этого. - Да, точно, лорд Карлус. Я проконтролирую, иначе боюсь представить, что ты ему напишешь. Джеймс, не пялься на меня так... Мне неуютно. - Ты красивая, очень, я тебе говорил? - Не помню. Сокровище отозвалось рассеянно, но белые щечки покрыл нежный румянец. - Теперь буду говорить каждый день. Если захочешь, в стихах. - Джеймс Поттер! Никаких стихов. Ты и стихосложение, я точно не выдержу. Он приказал себе собраться и перестать улыбаться, как последний болван. Жасмин уже не смущается, а просто начинает злиться. Обычно в таком состоянии ему не ласка достается, а чтение морали, молчаливое игнорирование и подзатыльники. Не хотелось бы. Если он рискнет ее поцеловать? От предполагаемой реакции на такое бравый Поттер на секунду зажмурился. Но ведь они помолвлены... А ему давно хочется узнать, каковы эти губы на вкус? Даже если в ответ он схлопочет по физиономии. Жасмин сама потянула его за собой, видимо, отчаявшись добиться адекватной реакции. Она внятно бурчала что-то о "ненормальном, с которым ей так повезло...". Правда, даже это не могло привести Джеймса в чувство и окончательно вернуть на землю.

***

Ни Поттер, ни красивая медновласая девушка, которая вела его за собой, не обратили внимания на третьего в этом коридоре... Так вышло, что третьего лишнего здесь, да и вообще по жизни. Питер привычно неприметный стоял у стены. Ему было больно, плохо и невероятно горько. Только что все его робкие, как первые весенние цветы, надежды были безжалостно растоптаны. Девочка, которая чудилась ему даже в столь любимом звездном небе, стала окончательно недоступной, чужой. Он был не из тех, кто шагает по жизни уверенным шагом победителя. Но разве все эти годы он не был ей другом? Не оберегал, не защищал, пусть и на свой лад? Чем он хуже самоуверенного ублюдка, который так нагло заявил права на Жасмин? Что она такая светлая увидела в Джеймсе Поттере? Что там вообще можно было увидеть кроме жестокости?