Трудный путь

В гриффиндорской гостиной всегда было шумно - жившие там не умели и не желали скрывать свои эмоции за редким исключением. Львята бурно радовались, шумно праздновали победы, вместе переживали поражения и лезли во все щели, как будто на церемонии Распределения потеряли важную часть мозга. Вообще гриффиндорцы считались самыми отмороженными магами, и если бы не вера в "высокие идеалы" самого Основателя, репутация была бы у них почище Салазаровой. Он часто задавался вопросом, как на факультет, который славился своей честностью и отвагой, могли распределить суку Эванс и трусишку Петтигрю. Грязнокровке вполне подошел бы Слизерин. А "другу" Питеру намного легче и спокойней жилось бы у барсуков. Те своих не обижали. Поэтому он был спокоен за Жасмин. Под крылышком мадам Спраут "сокровище" чувствовало себя счастливым. Пока для него этого было достаточно... Джеймс усмехнулся. Иногда милая Жасмин показывала острые зубки и нешуточное упрямство. И что хуже всего, чисто слизеринскую мстительность и злопамятность. И при этом она была беззащитной в их мире крупных хищников - его сокровище было жертвой. Он ценил Жасмин за умение удивлять... Поттер с отвращением покосился на небольшой горшок в веселый красный горошек. В горшке росло небольшое деревце с одним розово-красным цветком, больше смахивающим на немаленькую пасть. Когда Жасмин притащила этого уродца, он, честно говоря, опешил. Ну не любил Джеймс всякую зеленую дрянь. Очень хотелось вежливо отказаться от такого подарка. Но не тут-то было... Жасмин расплакалась, и он не устоял. Вся подлость ситуации до Джеймса дошла уже в гостиной. Сокровище, вручив ему "подарочек", отомстила за свои переживания. И выбросить его нет никакой возможности - клятвенно обещал поливать и заботиться. Жасмин оказалась на диво предусмотрительной - договорилась с мадам Спраут, и ему было дано разрешение на нахождение растения в спальне. Мадам декан поглядывала на него с насмешкой... Видимо, мстила за откровенную нелюбовь к своему предмету и уничтоженные растения. Поттер почти раскаялся. Цветок нужно было поливать по часам. А когда он подрастет, еще и ловить мух и мелких грызунов. Он малодушно надеялся, что при его более чем скромных способностях "подарок" засохнет до того, как станет большой проблемой. Он расположился в самом углу гостиной вместе с цветком. Желающих составить им компанию не нашлось - у идиотов проснулся инстинкт самосохранения. На него опасливо косились, но не более того. Лучший друг, Мордред его дери, трусливо дезертировал с поля боя - чистил доспехи в компании Филча. Допек мадам Вектор, когда заснул посреди лекции по арифмантике. Возвышенный мир цифр наводил на Бродягу смертельную скуку... Сам он до такого не опускался в основном потому, что был не так ленив, как Сириус. Тот вообще предпочитал открывать учебник после хорошего заряда "бодрости" от маменьки. Конечно, это не касалось боевой магии и прочих по-настоящему интересных вещей. Им обоим блестящие результаты ЖАБА никуда не впали. Но откровенно нарываться не стоило. Хогвартс в последние полстолетия изрядно сдал свои позиции. Старейшее учебное заведение Англии чаще всего выпускало посредственностей, годных только задницы в Министерстве протирать да дурить маглов. Большинство маглорожденных с отличными дипломами Хогвартса оказывались полностью не готовы к жизни в реальном мире за стенами безопасного замка. Они сбегали, не находя своего места, обратно за Барьер. Туда им и дорога, по мнению Поттера. Магический мир - не добрая сказка, и слабаки тут не живут долго. Естественный отбор во всей своей жестокости - выживает сильнейший. И это нормально и по-настоящему справедливо. Его забавляли проповеди директора о всеобщем равенстве. Дамблдор был великим магом, но не мог смириться, что есть те, кто всегда чуточку равнее остальных. В конце концов такие, как Поттеры, Блэки, платили за свое превосходство кровью, возможностью выбирать. При кажущейся свободе чистокровные были самыми несвободными людьми. Семья, Род и традиции - все это держало крепче каната. За непомерную силу они платили сложностями в деторождении, отсутствием выбора и постоянной жизнью на острие. Он как наследник свято подчинялся Главе Рода, был обязан защищать, приумножать богатства и знания. Оберегать секреты и стоять до конца на страже оставленных предками традиций. Те же, кто поступали иначе, - предатели крови... Отречься от своих корней - значит, быть навечно проклятым. Потерять не только силу, но самого себя. Сириус, лучший и единственный настоящий друг, ненавидящий и одновременно любящий свою семью, свои оковы. Мятежный, как все Блэки, мечтающий жить, как хочется ему, а не как должен. Наивно верящий, что найдет способ вырваться на волю. Избежать того, для чего рожден. Бродяге не по душе был груз ответственности за Род, который он обязательно получит по наследству. Он же молил Магию, чтобы отец жил еще сто лет. Потому что Джеймс не готов стать на его место. Только в отличие от Бродяги он не искал способа убежать, наперед зная, что от наследия не уйти. Титул лорда когда-нибудь ляжет на его плечи свинцовым плащом. И хорошо, что он только Поттер... О том, что великий Гриффиндор оставил всем своим потомкам, вспоминать совсем не хотелось. Золотой Грифон до последнего будет искать готового принять титул по праву крови и родства. Слава Мерлину, за тысячелетие среди всех отважных Поттеров такого бесстрашного идиота не нашлось. И хотелось верить, не найдется! Кстати, об идиотах, а если точнее, о идиотках.... Маккинон при поддержке Эванс прицепилась к Медоуз... Бывшая ученица Дурмстранга нравилась ему - прямолинейна, остра на язык и способна постоять за себя. У Медоуз была тяжелая рука и страсть к боевой магии. Она резко выделялась на фоне остальных девочек хотя бы силой характера и отсутствием моральных терзаний. И еще, брюнетка всегда била наверняка. После той первой стычки возле класса ЗоТи грязнокровки, недовольные высказанной в лицо нелицеприятной правдой, цеплялись к новенькой. Но та, как Джеймс уже говорил, могла за себя постоять. Поттер поудобнее устроился в кресле и приготовился наблюдать представление. Рьяно защищающая "нормальный мир" Маккинон стремительно заслуживала репутацию незамутненной дуры. Все-таки у большей части гриффиндорцев было представление, где они живут и по каким законам. - Темная магия опасна! - настаивала Марлин, видя вокруг себя недовольные лица однокурсников и ребят постарше. Стерва Медоуз ядовито улыбалась самыми кончиками губ. - В руках дурака все опасно, - Доркас зевнула, элегантно прикрыв рот ладошкой. - Маккинон, вот скажи мне, - ласково, как будто говорит с душевнобольной, начала она. - На прошлом занятии по чарам Блад демонстрировала нам филигранное заклятие Разогрева, помнишь? - дождавшись кивка, она вытащила палочку, и мило улыбнувшись, продолжила. - А если я сейчас произнесу его и направлю палочку на тебя? Что будет? У тебя вскипит кровь и это, моя дорогая, что ни на есть светлые чары! Обычная бытовая магия! Джеймс глумливо хлопнул в ладоши. Румяное личико Маккинон вытянулось, как у вставшей на полном скаку кобылы. Такой шок, такое непонимание... - О какой Темной магии можно говорить, если Левиоссой можно убить? - ядовито произнес он. - А это значит, и ее тоже нужно запретить. Это ведь опасно, - пропищал он, подражая Маккинон. - Только, Марлин, мы не рабы, чтобы жить по чужой указке! Магия - это и есть жизнь, и ни один недоумок не может запретить нам жить, как мы этого хотим. Жаль, что подобные тебе этого никогда не поймут... К их спору прислушивались почти все, кто был в комнате. Большинство согласно кивнуло, а остальные задумались. - Разглагольствовать о морали можно, сидя в безопасности, - Поттер заговорил громко. - А когда речь идет о жизни или смерти, не до высокопарной полемики на пустые темы. За стенами школы во взрослой жизни с вами никто не будет нянчиться. - Никто? - Эванс упрямо наклонила рыжую голову. - А отчего же вы, наследник Поттер, так упорно заботитесь о Жасмин Блад? Разве она не одна из нас? Полукровка, рожденная в обычном мире! - А вот это вас, мисс Эванс, совсем не касается, - голос Поттера набрал опасную силу с отчетливыми рычащими нотками гнева. - Лично вы не стоите и мизинца Жасмин. - Отчего же? - зеленые глаза сузились. - Мы довольно похожи. - Похожи? - усмехнулся Джеймс Поттер. - Разве что, как могут быть похожи теплое солнце и дохлая каракатица. Не забывайтесь, мисс Эванс, это может быть опасно, - доверительно сообщил он. Поттер в полной тишине покинул гостиную, напоследок смерив "мисс Эванс" таким взглядом, будто мерку для гроба снимал. - Да, Эванс, оказывается, ты еще большая дура, чем казалась раньше, - восхищенно хлопнула в ладоши Медоуз. - Провоцировать урожденного Гриффиндора... На диво наглые пошли маглокровки! - У тебя забыла спросить! - зло прошипела Лили и влетела по лестнице в свою спальню. Сейчас выносить насмешки она не могла. Впервые, находясь под защитой и опекой самого Альбуса Дамблдора, она так испугалась - до мелкой дрожи глубоко внутри. Всего на мгновение из глаз надменного мальчишки, который мнит о себе невесть что, на нее взглянула сама Смерть. И это было страшно, так страшно, что у нее стучали зубы. Она слышала, о чем шептались другие за спиной у Поттера... Мерзкий Джеймс был потомком великого Годрика, и почему-то в этом никто не сомневался, даже директор. А ведь прошло десять столетий! Мифическое родство давало право этому гаду жить так, словно он по меньшей мере наследный принц! И тень этого восхищения падала на Жасмин Блад - сокровище Поттера... Как же она ненавидела и его, и ее! Ну почему Блад получила внимание такого, как Поттер, а ей осталось довольствоваться Северусом? Преданным и абсолютно бесполезным! - Лили... - Марлин? - она отняла голову от подушки и ладонью вытерла злые слезы. - Что случилось? - Ты плачешь? Не переживай, - Марлин крепко обняла подругу. - Поттер, он урод... И тебя просит спуститься Фрэнк, - личико Марлин загорелось озорством. - Он только что узнал о произошедшем и очень переживает за тебя. Ты же знаешь, в женские спальни мальчикам дорога закрыта, иначе бы он давно поднялся. Лили встала и потянулась за расческой, волосы совсем запутались и глаза покраснели от слез. Марлин восхищенно тарахтела о том, какой Лонгботтом рыцарь и как он переживает за нее, Лили Эванс. Она выпрямилась - да, переживает и восхищается... Фрэнк очень хороший и с ним ей спокойно, безопасно. Чего бояться? Директор Дамблдор обещал позаботиться о ее будущем. Нужно только очень постараться, и оно будет таким прекрасным, как сказка! Но само собой вспомнилось недоброе лицо Поттера, и страх вернулся... *** Жасмин смеялась, кружилась, подняв руки к небу... Джеймс и сам чувствовал, что заражается ее радостью. Белый крупный снег медленно падал на землю. Оседал на ее длинных волосах. Рыжее солнышко посреди засыпанного белым стадиона. Где-то в вышине летал Бродяга, хотя они пришли на стадион просто погулять. Совсем рядом с Жасмин топтался неуклюжей тенью Петтигрю... Но сегодня его присутствие почему-то не раздражало. Придурок выглядел жалким, как побитая собака, и оживал только рядом с ней. Поттер высокомерно решил, что такой друг ему вовсе не помеха. Соперник из Питера курам на смех. Было бы глупостью из-за ревности к ничтожеству поссориться с Жасмин. - Джеймс, может, поиграем в снежки? - Жасмин подскочила, схватила за руку, ослепила улыбкой. - Конечно, - с готовностью кивнул он. - Все, что хочешь, - добавил уже тише. - Ремус, ты с нами?! - крикнул Поттер в сторону трибун. Люпин кивнул и сбежал вниз на поле. Оборотня потащил за собой Сириус. - Только без магии, - Жасмин натянула перчатки и потуже затянула шарф. - Кидаем аккуратно, - предупредил Джеймс в основном Люпина. Оборотень мог не рассчитать силу броска. - И играем честно, - Жасмин с хохотом бросила ему в лицо пригоршню снега, и пока он протирал очки, умудрилась отбежать довольно далеко. С неба с диким криком свалился Бродяга, отбросивший в сторону метлу ради мести за друга. Блэк обстрелял Жасмин снежками, да так, что та упала в сугроб. Джеймс дернулся на помощь, но Сириус, наклонившийся, чтобы подать руку даме, свалился от подножки. Жасмин, воинственно смеясь, насыпала ему снега на голову. Люпин и Питер вяло перекидывались друг с другом. Джеймс решил, что для начала разогреет этих двоих. Потом можно и отомстить. Тем более, что Сириус осторожно гоняет Жасмин по всему стадиону. В замок они вернулись в увеличенном составе, мокрые, но веселые. Жасмин безуспешно отжимала волосы, Бродяга дразнил Медоуз неженкой, за что получил снежком прямо в лоб. Патил пыталась отдышаться, повиснув на шокированном Люпине. Ремус с величайшей осторожностью придерживал ее за талию и, кажется, боялся вздохнуть. Даже трусишка Петтигрю как-то ожил и перестал быть похожим на дохлую рыбу. - Сушимся и на кухню, - решил Джеймс, направляя палочку на Жасмин. - И воду, что от нас натекла, не мешало бы убрать, - Шатия высвободилась и вытащила палочку. - Не хочу слушать вопли Филча. Жасмин, заканчивай с волосами, Поттер сейчас всех высушит. - Ну его, - Жасмин сморщилась. - Сесть на метлу и налететь на нас сверху. Джеймс Поттер, да вы подлец... - Какой изысканный комплимент, моя леди, я сражен, - Джеймс ухмыльнулся. - Позволь заметить, что это ты зачаровала снежки на самонаведение. Она прищурилась, как бы намекая, что сейчас ему придется солоно, если он не заткнется немедленно. - Ладно, хватит скандалить, - оборвал Бродяга. - Я хочу, извиняюсь, дамы, жрать и выпить чего-нибудь горячего. Не любовью единой, как говорится! Эльфы были рады накрыть небольшой стол прямо на кухне. - Слава Основателям, чай, а не тыквенный сок, - Медоуз сделала большой глоток из кружки. - Блэк, хватит скалиться, ешь уже, - устало бросила она. Несмотря на то, что она была новенькой и раньше не общалась близко ни с кем из них, Медоуз вписалась в компанию. Как и тихоня Патил. Жасмин удивленно наблюдала, как Шатия разговорилась с Люпином, а тот с весело блестящими глазами смеется еще громче, чем дубина Блэк. День был странным, начиная с того, что Джеймс решил погулять не в Хогсмиде, а провести время в окрестностях замка. Да и сам Поттер был удивительно добродушен. А ведь она ожидала совсем другого - Снейп вернулся в школу... И демонстративно нарывался. Как будто недельного нахождения у черты было мало, чтобы вправить зазнайке мозги. Джеймс смотрел на недавнего врага без интереса, с презрением и жалостью... Презрение она еще вполне понимала, у хищников, какими были чистокровные маги, сила значила едва ли не все. Но вот едва уловимая жалость откуда?