Спасая жизни

Киллиан вышел в коридор и глубоко вздохнул. Да уж, завоевать Эмму Свон будет нелегко, но теперь он точно знал, что делать. Только одному богу было известно, как сильно он хотел поцеловать ее. С этого момента прошла, наверное, минута, а сердце продолжало бешено стучать о грудную клетку, говоря ему о том, как много значит та, что осталась растерянно стоять в комнате. Он до сих пор почти физически ощущал то неимоверное усилие, которое ему пришлось совершить, чтобы развернуться и уйти. Все еще ощущал сладостное чувство, заполнившее его, когда Эмма была так близко. Совсем рядом. Одно движение, и она оказалась бы в его объятиях. Но риск был слишком велик. Нет, он не собирался играть с ней в глупые игры. Не было в его планах и показывать свое превосходство. Она не такая. Да и он рядом с ней совершенно не хочет быть таким. Киллиан был уверен, что действовать еще рано. Эмма только-только начала открываться ему в тот вечер в «Неверлэнде», а после их поцелуя закрылась, возведя неприступную стену между ними. Он не хотел заставить ее своими действиями полностью отгородиться от него, поэтому выбирал выжидательную тактику. Эмма привыкла решать все самостоятельно, без давления и глупых разговоров, особенно о чувствах. Значит, Киллиану придется на какое-то время уйти в тень, не докучать ей своим присутствием, дать ей возможность все обдумать. Так он и сделает. — Доктор Джонс! Вас срочно вызывают в приемное, — услышал он голос Руби, которая только недавно приступила к своим обязанностям постовой медсестры. Киллиан уже успел для себя отметить, как отлично она справляется со своими обязанностями, как доброжелательна и отзывчива с пациентами, при этом, когда это было необходимо, всегда могла быстро поставить человека на место. — Говорят, к нам везут пострадавших. — Спасибо, Руби, — улыбнулся Киллиан. Значит, день будет нелегким. То, что нужно! Теперь он будет сосредоточен лишь на работе и сможет какое-то время бороться со своим желанием постоянно находиться рядом с Эммой. В приемном уже собрались главы отделений, чтобы обсудить тактику действий, когда привезут пострадавших. Оказалось, что на трассе водитель мусоровоза по неясным пока причинам не справился с управлением и, перевернувшись на дороге, снес множество машин. Людей повезут в две больницы, расположенных практически на одинаковом расстоянии от места происшествия. Одной из них и станет Королевский морской госпиталь. После недолгого обсуждения все приступили к своим повседневным обязанностям, ожидая появления потока машин скорой помощи. Однако ждать пришлось дольше, чем все планировали, поскольку из-за лежащего поперек дороги мусоровоза транспортное сообщение было нарушено, а обломки автомобилей, разбросанные тут и там, не позволяли парамедикам подобраться к пострадавшим ближе. «Видимо, отвлечься у меня получится не скоро», — подумал Киллиан, в очередной раз наткнувшись на Эмму во время обеда. До этого они уже неоднократно пересекались в отделении и у входа в операционный блок. Проходя мимо нее с подносом, он лишь улыбнулся, подавив в себе желание присоединиться к ней за столиком. Он занял место рядом со своим коллегой травматологом Робином Гудманом, и через минуту полностью окунулся в разговор с ним. Это человек знал, как заинтересовать собеседника. Обсуждая с ним результаты нового исследования, Киллиан периодически ощущал на себе взгляд Эммы, и его сердце наполнялось радостью. Он чувствовал, что небезразличен ей, но предпринимать решительные шаги все равно было рано. Раненых начали привозить во второй половине дня, и через полчаса все койки приемного отделения были заняты. Некоторых пришлось осматривать непосредственно в скорой помощи, и тут уже действовал закон сортировки: все пострадавшие были разделены на три группы в зависимости от тяжести состояния. Таким образом была налажена система оказания медицинской помощи. Киллиан много оперировал, стараясь полностью сосредоточиться на своем деле. Но образ Эммы, да и сама она, казалось, преследовали его, не желая больше когда-либо отпускать. Успешно завершив последнюю операцию, он направился в отделение, чтобы немного передохнуть, а потом проверить своих пациентов, находившихся после операций в реанимационном отделении. Он почти добрался до комнаты для врачей, когда пейджер протяжно запиликал. «Какого черта?!» — выругался про себя Киллиан, доставая этот вечно раздражающий предмет с мигающим красным огоньком. «Жду», — гласило короткое сообщение, и он точно знал, кто его отправил. Резко развернувшись, Киллиан направился в противоположное крыло, где располагался административный корпус. Добравшись до нужного кабинета, он громко постучал, надеясь, что Роджер вызвал его по важному делу, а не просто чтобы снова поговорить о его дежурствах и несоблюдении режима труда и отдыха. — Войдите. — Добрый вечер, шеф, — поприветствовал своего старого наставника Киллиан, проходя в кабинет. — Могу только сказать, что ваши сообщения из года в год становятся короче. Вы уже даже не ставите подписи. И правда, зачем? Я и так знаю отправителя. Роджер мягко улыбнулся ему, и у Киллиана возникло впечатление, что это улыбка означала что-то вроде «Какой же ты еще ребенок! Ну хорошо, разрешаю тебе и дальше шутить». — Присаживайся, — сказал доктор Нолан, указывая на кресло напротив него. Так, это уже что-то. В прошлый раз, когда он вот так неожиданно вызывал его к себе, присесть ему никто не предложил. Именно тогда, несколько месяцев назад, он объявил, что берет на работу нового сотрудника. Кто бы мог подумать, что этим новым сотрудником окажется Эмма. Кто бы мог подумать, что именно в нее Киллиан... Да уж, непривычно было говорить это слово. Непривычно, но так естественно. Усевшись поудобнее в широкое мягкое кресло, он с готовностью произнес: — Итак, теперь я сижу и внимательно слушаю. Роджер продолжал улыбаться, явно медля с озвучиванием цели данного внепланового собрания. — Я хотел сказать, — начал наконец он, — что очень рад успехам отделения. Я очень рад твоим успехам, — окинув его внимательным взглядом, произнес доктор Нолан. — А были времена, когда вы не были так рады? — с иронией спросил Киллиан. — Были времена, когда я очень беспокоился за будущее твоего детища и, конечно же, твое собственное будущее, — просто ответил Роджер. — Но, кажется, судьба улыбнулась нам, подарив замечательного доктора Свон, — он сделал ударение на фамилии Эммы. Киллиан уставился на доктора Нолана, не зная, что ответить. Роджер был слишком проницательным человеком, и, несомненно, в его фразе был подтекст. Молчание затянулось. Киллиан так и продолжал сидеть напротив Роджера, только теперь непроизвольно стал отстукивать какой-то ритм ногой. Чисто нервное. Первым нарушил тишину доктор Нолан. — Это правда, Киллиан? — волнение в его голосе выдавало всю важность этой темы для него. Киллиан молчал. Он не привык делиться своими чувствами и позабыл, каково это — раскрывать свою душу. Даже доктору Нолану он никогда не открывал своих мыслей, и тому всегда приходилось догадываться, что гложет его ученика. Так было всегда. Но теперь теплые, нежданные чувства волнами накрывали его сердце, стремясь вырваться наружу. Позабытые радость, волнение, трепет и счастье жили в нем, и ему хотелось поделиться с тем, кто все это время был ему отцом и верным другом. — Да, — наконец совсем тихо произнес он, и Роджеру пришлось наклониться чуть ближе. — Да, — повторил он и посмотрел доктору Нолану прямо в глаза. Киллиан больше не страшился своих чувств. — Я думал, что никогда не смогу отпустить свою первую любовь… свою Милу… — с трудом подбирая слова, продолжил он, — пока не встретил ее. Эмму. Признание заставило сердце забиться чаще. Приятное чувство. Роджер ничего не сказал, только протянул руку и, положив ее на плечо Киллиана, легонько сжал, видимо, в знак поддержки и одобрения. Как сделал бы настоящий отец, которого у Киллиана никогда не было. — Мой мальчик… — начал Роджер, но тут остановился, потому что, видимо, как и Киллиан, услышал какой-то скрип в коридоре. Он пристально посмотрел на доктора Нолана и направился в сторону коридора. «Какого черта!» — стучало в голове у Киллиана. Неужели их кто-то подслушивал? Он рывком открыл дверь кабинета и вылетел из него, пытаясь застать врасплох того, кто, возможно, слышал все, о чем они говорили с Роджером. Но он совсем не ожидал увидеть ее. Эмма, кажется, старалась незаметно скрыться с места преступления. Что же она могла слышать? — Доктор Свон? — Киллиан не мог сдержать удивления. Он видел, как Эмма застыла, будто в нерешительности, и в какой-то момент ему показалось, что она не станет оборачиваться к нему, а бросится наутек. — Что вы здесь делаете? — спросил он. Убегать Эмма все-таки не собиралась, потому что через мгновение медленно развернулась к нему и проговорила: — Я искала вас по всей больнице, чтобы… ну, чтобы обсудить человека… пострадавшего… своего пациента… И забрела сюда, потом увидела свет у доктора Нолана и хотела поздороваться, но я не знала… не знала, что вы там и разговариваете… И вот, я решила удалиться, чтобы не мешать, а тут вы… и вот… Но я ничего не слышала, — быстро добавила она. Вид у нее был растерянный, и если на мгновение Киллиану показалось, что она смущена, то через секунду это ощущение пропало. Эмма с вызовом смотрела на него, гордо вздернув маленький подбородок. Вместо того чтобы разозлиться, как всегда происходило у него, когда он заставал кого-то за подслушиванием, он лишь улыбнулся, посчитав эту ситуацию весьма забавной. — Так что за пациента вы хотели обсудить? И терпит ли это несколько минут? — полюбопытствовал он. Кажется, Эмма была удивлена его спокойной реакцией. — М-м-м… Пострадавший на дороге. Томас Кларк. Мне совершенно не нравится нарастающий тропонин [1]. — Хорошо, — посерьезнел он. — Пять минут, и я весь ваш. «Ты серьезно это сказал, Джонс?!» — пронеслось у него в голове. Он увидел, как Эмма покраснела и кивнула в знак согласия, проговорив что-то про то, что в таком случае будет ждать его в ординаторской. Затем она развернулась и заторопилась в сторону другого корпуса, в котором располагалось кардиохирургическое отделение. Погруженный в свои мысли, Киллиан вернулся в кабинет, где его ждал доктор Нолан. — Кажется, это была доктор Свон? — явно довольный складывающейся ситуацией, спросил Роджер. — Да, она, — с улыбкой ответил Киллиан. — Это хорошо. Давненько шеф не выглядел таким радостным. — Не уверен, что она чувствует то же, что и я, — решился довериться ему Киллиан. — Мне кажется, вы успели сблизиться, — отозвался Нолан. — Думаю, это успел заметить не только я. — Он поднялся с кресла и подошел к Киллиану. — Жизнь, бывает, больно бьет нас, сынок, и иногда нам кажется, что мы уже не сможем подняться. В такие моменты важно не закрываться от людей и не упустить свой шанс. — Шанс? — переспросил Киллиан. — Второй шанс на счастье, — по-отечески похлопав его по плечу, подтвердил Роджер. «Второй шанс», — повторил про себя Киллиан. Нет, Эмму Свон он точно не упустит.

* * *

— Думаю, это посттравматические, а также послеоперационные изменения тропонина. Как реакция на воспаление, — сказал Киллиан, выходя из палаты Томаса Кларка. В руках он держал его медицинскую карточку, в которой собирался записать результаты обхода. — Я так и предполагала, — отозвалась шедшая за ним следом Эмма, — только решила перепроверить. Узнать… ваше мнение. — Правильно сделали, — проговорил Киллиан, продолжая заполнять медицинскую карту. — Пациент тяжелый, совсем непростой. Руби, — позвал он, — за Кларком сегодня необходимо пристально следить. Возможен синий код [2]. — Поняла, доктор Джонс, — с готовностью ответила она. Киллиан одобрительно кивнул в ответ, поставил подпись в карточке и отдал ее Руби. — Хорошего дежурства, — пожелал Киллиан, отходя от поста и направляясь в ординаторскую. Эмма последовала за ним. Он заметил, как она нервно крутит браслет на своем запястье. Сделанный из нескольких кожаных шнурков, он всегда был при ней. «Интересно, откуда он?» — подумал Киллиан. Браслет явно что-то значил для нее. В молчании они дошли до ординаторской, и он, пропустив вперед Эмму, зашел следом. Все его пациенты были прооперированы, всем была оказана помощь, и он спокойно мог отправиться домой. Вот только ему до ужаса не хотелось расставаться с Эммой. Сегодня дежурным кардиохирургом был давний коллега Киллиана — доктор Арчи Хоппер. Неуклюжий, слишком правильный, он каким-то образом стал весьма неплохим кардиохирургом. Хотя, несмотря на то, что он был старше Эммы, ему до нее было еще очень далеко. Ее мастерство было сродни природному таланту, и Киллиан не переставал удивляться такому дару. — Кажется, сердце мы так и не получим, — нарушил тишину он. — Никто не звонил, да? — спросила Эмма поникшим голосом. — Не это сердце, так другое, — уверенно произнес Киллиан. — У нас в запасе есть время. Малыш Лиам чувствует себя хорошо, а значит… значит, у нас есть время, — снова повторил он, чувствуя, что в большей степени убеждает не Эмму, а себя. — В любом случае, мы не можем сделать его первым в списке ожидающих трансплантации, вы же понимаете это? — Конечно, — отозвалась Эмма. — Просто… просто мне хочется, чтобы он поскорее начал новую жизнь. Получил свой второй шанс. — Что? — переспросил Киллиан, ощущая гулкие удары собственного сердца. — Что вы сказали? — Второй шанс. Мальчик заслуживает его, — ответила Эмма. — Ну, знаете, как говорят. Всем нам в жизни выпадает второй шанс… на счастье, — тихо закончила она. Киллиан застыл на месте. Почему именно сегодня два человека, которых он так высоко ценил, сказали ему одни и те же слова? Может, это все-таки знак? Знак, что ему не надо ждать удобного случая, не стоит действовать осторожно, а стоит сделать все здесь и сейчас. Он внимательно посмотрел на Эмму, пытаясь понять, как ему поступить. В ординаторской они были вдвоем. Хоппер, наверное, на обходе, а значит, их никто не прервет. Ему никто не сможет помешать сказать то, что он уже некоторое время носил в своем сердце. Только он сам. И он мешает.Потому что чувствует, что еще не время. Она не готова. Вместо заветных слов он задал самый банальный вопрос, который пришел ему в голову, просто чтобы прервать молчание: — Будете кофе? Кажется, это не совсем то, что она ожидала услышать. — Да, пожалуй, стоит выпить кофе. Киллиан направился к кофемашине и запустил ее. Некоторое время смотрел, как ароматный напиток заполняет кружку, чувствуя себя… лопухом. Где вся его чертова решительность?! Эмма Свон абсолютно точно на него странно влияет. Она… — Не хотели бы вы поужинать послезавтра у меня? — раздался ее голос за его спиной, и он оказался на волоске от того, чтобы выронить чашку с горячим кофе. Удержав блюдце, он сделал глубокий вздох и повернулся к Эмме. Она стояла, нервно улыбаясь, вращая в руках браслет неизвестного дарителя. — Послезавтра? — переспросил Киллиан. «Какого черта ты задаешь такие вопросы, Джонс?! У тебя что, планов громадье?! Просто соглашайся!» — подумал он, но отчего-то продолжил молчать. — Ну, завтра я дежурю, а поэтому послезавтра будет в самый раз, — кажется, стараясь сказать это как можно более равнодушно, ответила она. — Тогда ужин за мной, — произнес он. — Эй, я знаю, как приготовить ужин! — несмотря на всю решимость в ее голосе, в нем тоже четко улавливалось сомнение. — Уверен, что больше вы знаете о том, как в совершенстве провести операцию, — с улыбкой сказал Киллиан. Видимо, сдавшись, она улыбнулась ему в ответ и тихо произнесла: — Тогда… ужин за вами… за тобой. А за мной — бутылка вина. Никакого рома! — смеясь, прибавила она. — Договорились, — согласился он, чувствуя, как его сердце четко бьется в груди, наполняясь счастьем, о котором он и не смел мечтать. Оставался только один вопрос: как дожить до послезавтра?