Спасая жизни

— Вы здесь? — услышала она будто издалека свой тихий голос. Отчего в груди так сильно заколотилось сердце? «Спокойно, Свон, ты приняла решение, просто следуй ему» — повторила про себя Эмма. — Это абсолютно точно не сказочный мираж, — весело ответил Киллиан, все еще протягивая ей бумажный стакан с кофе на вынос. К чему этот милый жест? Неужели он не понимает, что их отношения останутся сугубо профессиональными? Возможно, немного дружескими. Нет, только профессиональными! Потому что дружескими им быть слишком… опасно? «Возьми себя в руки, Эмма. Ты что, при виде доктора Джонса теперь постоянно будешь это себе повторять?!» — стараясь подавить волнение, думала она. Через несколько мгновений она поняла, что, вероятно, слишком долго не реагирует на протянутый ей стаканчик. Наверное, слишком долго хранит молчание. И вообще ведет себя слишком странно. Почему, когда она рядом с Киллианом, всего становится «слишком»? Ей срочно необходимо выйти из оцепенения, в котором она пребывала несколько последних минут, и хоть что-то сделать. Хоть что-то ответить. Покачав головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение, она аккуратно приняла стакан из рук доктора Джонса. Он продолжал улыбаться ей. Той самой невероятной улыбкой. Чертовски хорошо, чтобы быть правдой! «Так, Свон, теперь осталось сказать слова благодарности и, сославшись на срочный обход, откланяться!» — сжимая в руках бумажный стаканчик, Эмма прокручивал план отступления. Она просто не могла позволить себе остаться. — Спасибо, — выдавила она, легко улыбнувшись, — но кофе я пью очень редко, предпочитаю… — Какао с корицей? — неожиданно перебил он. «Что?!» — Что?! — не удержавшись, спросила вслух. — Откуда… почему вы… как вам... — правильный вопрос вертелся на языке, но задать его, видимо, было выше ее сил. — Открытая книга, — совсем тихо произнес он, глядя на нее исподлобья. Его небесно-голубые глаза неотрывно следили за ней, словно стараясь понять, что она сейчас чувствует. Словно действительно были способны прочитать ее. Что за наваждение? — Вы хотите сказать, что купили для меня какао с корицей, потому что были уверены, что я предпочитаю именно этот напиток? — с удивлением спросила она. — Я хочу сказать, — отозвался он, говоря так же тихо, почти шепотом, — что мне кажется, я очень хорошо знаю вас, — продолжал он, приблизившись. — Может быть, даже лучше, чем ты сама. Где-то в голове пролетела мысль, что он снова перешел на «ты», и, очевидно, это что-то значит. И если бы Эмма могла сосредоточиться на этом вопросе, она бы точно нашла на него ответ. Но другая мысль скрутила, не отпуская ее сознание, заставляя ее дышать отрывисто, часто, а сердце до сладостной боли сжиматься в грудной клетке. Все потому, что Киллиан Джонс был так близко. Все потому, что она почти чувствовала его горячее дыхание на своих губах. Все потому, что ее невозможно тянуло к нему. Что она собиралась делать? Держаться от него подальше? Профессиональные отношения с легкими элементами дружеских? Эмма, какая же ты врунишка! Напряженное молчание воцарилось в комнате. Ей казалось, что она различает каждый звук, каждый шорох и даже биение сердца Киллиана. Он первый решился заговорить. В его голосе звучали нотки, которых Эмма никогда раньше не слышала. Она вся обратилась в слух, только чтобы не пропустить малейшее изменение его тембра, ведь каким-то образом это стало для нее невероятно важно. — Я знаю, о чем ты думаешь, — мягко произнес он, — и я знаю, каково это… терять надежду. «О чем он говорит?» — вертелось в ее голове. Хотя где-то в глубине души она точно знала, что поняла его. Но как он делает это? Откуда так много знает о ней? А важно ли это? Эмма продолжала смотреть на него, не в силах отвести взгляд или сделать шаг назад. Бросив последние попытки своего разума повлиять на ситуацию, она решила просто выслушать его. Ведь это никак не шло вразрез с ее планами. — Я просто хочу, чтобы ты знала, Эмма, — продолжил он, и в его голосе появился совсем новый оттенок. Страсть? — Я не отступлюсь. Теперь нет. И я завоюю твою сердце… — она не сразу поняла, что его палец нежно коснулся ее щеки. «Нужно остановить его!» — казалось, ее сознание яростно кричало. — ...не обманом и уловками, — с чувством продолжил Киллиан. — Ты сама этого захочешь. Сердце бешено колотилось в груди. Еще чуть-чуть, и он накроет ее губы своими, и она снова сможет почувствовать тот ураган эмоций, которые ощущала во время их первого поцелуя. Она закрыла глаза. Невольно. Неожиданно для самой себя. Нехотя? Нет, она закрыла их, чувствуя дикое смятение и трепет, разливающийся по грудной клетке, накатывающий волнами, заставляющий ее сердце биться так быстро, что она перестала пытаться сосчитать его удары. К черту! Она хотела этого поцелуя. Она желала его. Стоило ли так сопротивляться зову тела? А может, и сердца? Несколько секунд спустя Эмма осознала, что ничего не происходит. Она продолжала стоять с закрытыми глазами, но перестала чувствовать близость Киллиана. Что произошло? Открыв глаза, она увидела, что доктор Джонс находится на расстоянии вытянутой руки и улыбается ей. Он, черт побери, улыбается ей! — Надеюсь, какао с корицей тебе понравится. Embarcadero нет равных в его приготовлении, — проговорил он. — Через двадцать минут начинается обход. Прошу вас не опаздывать, — совсем другим голосом сказал Киллиан, не отрывая взгляда от часов на своей руке. Он словно пытался отгородиться от нее. И снова был с ней на «вы». — До встречи, доктор Свон. Он уже повернулся, чтобы выйти из комнаты для врачей, но тут пейджер, висящий на его поясе, протяжно пискнул. Киллиан остановился в дверях, читая полученное сообщение, а затем, обернувшись, произнес: — Кажется, нам с вами сопутствует удача, — улыбка вновь появилась на его лице. — Возможно, сегодня мы получим сердце для Лиама, — и он вышел из комнаты, оставив ее в растерянности. Эммы абсолютно точно знала, что должна думать о предстоящей возможной трансплантации. Но почему-то все ее мысли были о поцелуе… которого не случилось.

* * *

Утро Эмма провела с ординаторами, переходя из одной палаты в другую, осматривая пациентов, попутно проводя обучающую лекцию. Она ловила себя на том, что периодически бросает взгляд в сторону коридора, ожидая, когда доктор Джонс, как всегда, присоединится к обходу. Пытаясь отогнать от себя разные мысли, которые упорно крутились вокруг него, она все же сознавала, как остро не хватало ей его колких замечаний, уверенного взгляда… а может, и его самого. Стоило ей прийти к этому выводу, принять свои чувства, вся ее броня, которую она так долго и тщательно выстраивала вокруг своего сердца с момента того вечера в «Неверлэнде», дала брешь. Неужели она позволила себе сделать то, от чего так отчаянно бежала? Неужели она попалась в ловушку, расставленную мужчиной? Еще одним представителем мужского племени, который сначала признается в своих чувствах, а потом оставляет тебя с разорванным в клочья сердцем. Одну. У алтаря. В церкви. Со всеми несбывшимися надеждами. Со всей дикой болью, которая заполняет каждую клетку тела, рискуя свести с ума. Сколько раз за это утро она вспоминала Нила. Веселый, общительный, не похожий на нее своей открытостью, он казался ей невероятным. Он стал для нее неким пропуском в тот мир, о котором она толком ничего не знала. Да и что она могла знать, если все свои детство и юность провела в приюте или попытках стать частью очередной семьи. Нил ворвался в ее жизнь, перевернув ее, и долгое время Эмме казалось, что тот ураган эмоций, который она чувствует в своей груди, может повториться лишь раз. Лишь благодаря этому человеку. Тогда она впустила его в свою жизнь, позволив ему стать ее неотъемлемой частью. Они просыпались и засыпали, прижимаясь друг к другу, проводили все свободное время вместе, жили своими чувствами. Ей казалось, что вот она, та самая жизнь, о которой она так долго мечтала, которую видела лишь в своих мечтах и снах. Одиночество закончилось, а впереди виделось только будущее, наполненное семейным счастьем. Ее надеждам не суждено было оправдаться. В тот момент, когда она доверилась ему окончательно, он подвел ее. В момент, когда она решила наконец стать частью чего-то особенного, Нил оставил ей лишь разбитые мечты и растоптанные чувства. В душе образовалась дикая пустота, а в сердце — такая рана, что Эмма приняла решение больше никогда не открываться, не поддаваться своим чувствам, не обнажать свое сердце. Никакой любви. Когда Эмма пообещала себе это, ей будто стало легче дышать. И хоть воспоминания о Ниле иногда продолжали посещать ее, а сердце при этом невольно сжималось от глухой боли, она была счастлива. Она сумела оправиться от нанесенных ей судьбой ран и выстроить жизнь так, как хотелось. Не зависящая ни от кого, лишь от самой себя, она смиренно, почти с радостью приняла свое одиночество. Единственную любовь она верно носила в своем сердце — к работе. И Эмма полностью выкладывалась, отдавая все силы на дело всей своей жизни. Конечно, иногда ей становилось одиноко, но в таких случаях у нее всегда был бокс, позволявший выплеснуть все негативные эмоции, все, что невозможно иногда было выразить словами. Еще были книги, фильмы, походы в кино и дружеские посиделки с Августом. Он, конечно, частенько выводил ее из себя, тем не менее с ним было легко, и она могла отвлечься от невеселых мыслей, если таковые посещали ее. Ее жизнь была устроена. Отчего же тогда теперь ей начинало казаться, что мир вокруг нее рушится? И виной тому доктор Джонс… За этими размышлениями Эммы провела весь день, зашивая, перевязывая, принимая новых пациентов и проводя операции. Периодически она видела доктора Джонса дающим указания медсестре по поводу какого-нибудь пациента или выходящим из операционной. Но он ни разу не подошел к ней. Ни разу не обратился, и даже тогда, когда ей удалось вырваться на обед в больничную столовую, Киллиан, легко улыбнувшись, прошел мимо нее и уселся рядом с Гудманом — одним из лучших травматологов штата. Эмма видела, как они увлеченно обсуждали что-то, и в какой-то момент ей даже пришла в голову мысль присоединиться к их оживленной беседе, но она быстро одернула себя и отругала за такие безумные мысли. Необходимо было срочно отвлечься. И ей удалось это сделать, когда во второй половине дня в больницу начали поступать пострадавшие. Как оказалось, в нескольких километрах от города произошла крупная авария: водитель мусоровоза уснул за рулем и потерял управление на трассе, снося все на своем пути. Теперь в больницу сплошным потоком везли людей. Приемное отделение было переполнено. Крики и стоны наполнили больницу, и через некоторое время все койки были заняты. Среди них было несколько тяжелых пациентов с разрывами сердца и даже с открытой травмой груди, поэтому им была необходима срочная кардиохирургическая помощь. Эмма и доктор Джонс оперировали одного пациента за другим, сражаясь за жизнь каждого до последнего. К вечеру Эмма поняла, что почти не чувствует ног. Они будто онемели. Во всем теле чувствовалась дикая усталость, а руки уже начинали терять четкость движений. Когда последняя операция завершилась, она наконец смогла передохнуть. Она точно знала, что ей необходимо сделать еще одну вещь. Со всеми этими утренними размышлениями и навалившейся затем работой она совсем забыла навестить Лиама. Собрав все свои силы, она направилась к его палате. Если сегодня трансплантационная служба позвонит и скажет, что для мальчика все-таки есть сердце, именно Эмма будет проводить операцию. Она прекрасно помнила о том обещании доктора Джонса и не намерена была отступать. Она успеет отдохнуть и набраться сил. Впереди была целая ночь. — Классная доктор Свон! — радостно воскликнул Лиам, когда Эмма зашла к нему в палату. — Классная доктор Свон? — с улыбкой переспросила Эмма, подходя к нему ближе и проверяя показания датчиков. — Даже доктор Джонс согласился со мной! — отозвался Лиам. «Когда они успели обсудить меня?» — с удивлением подумала Эмма, но решила не комментировать его слова. — Давай лучше поговорим о том, как ты себя чувствуешь, — сказала она, начав проводить осмотр и делая записи в карточке. — Все хорошо, — произнес Лиам, — только вот… доктор Свон, скажите, что у вас есть новости про трансплантацию, — он умоляющее посмотрел на нее. — Как только мы будем в чем-то уверены, сразу сообщим тебе, — взяв его руку и легонько сжав в своей, проговорила она. — Процесс поиска донорского сердца не такой простой, но я обещаю тебе, что буду держать тебя в курсе. Главное, что сейчас ты чувствуешь себя хорошо, а это значит, что у нас в запасе есть много времени, — произнесла она. — Сейчас ты должен верить, остальное оставь нам. — Я верю вам и доктору Джонсу, — с готовностью сказал он. — Вы — отличная команда! Услышав эти слова, Эмма вздрогнула. Кажется, они с Киллианом официально стали «отличной командой». — Вот и хорошо. Теперь отдыхай, — проговорила Эмма, еще раз улыбнувшись Лиаму, затем закрыла карточку и вышла из палаты. На часах была половина восьмого, а Эмма уже чувствовала себя разбитой. К счастью, у нее было время, чтобы немного прийти в себя. Приемное отделение сейчас было полупустым, так как все пострадавшие получили необходимую медицинскую помощь, а плановые операции было решено передвинуть на следующий день. Через пару часов ей необходимо будет сделать обход, чтобы проверить состояние прооперированных пациентов, и, если ничего экстренного не случится, она сможет поспать. Эмма решила найти доктора Джонса, поскольку состояние одного из вверенных ей больных вызывало у нее определенные вопросы, которые ей необходимо обсудить с главой кардиохирургического отделения. Она не видела Киллиана уже несколько часов, и она должна была признаться, что этот день, проведенный в одном здании с ним, но на расстоянии, измучил ее. Она хотела видеть его. Почему-то ей безумно важно было узнать, что он скажет при следующей встрече. Как будет смотреть на нее. Прикоснется ли. В отделении его не было, а дежурная медсестра сказала, что давно не видела его, но из операционной он абсолютно точно вышел. Где же он мог быть? Захватив карточку своего пациента, она отправилась на поиски. Прежде всего она решила заглянуть в столовую, но в это время там находились лишь несколько человек — родственники, которые все еще ждали новостей о состоянии своих близких. Эмма знала, что проще всего будет позвонить доктору Джонсу или отправить сообщение на пейджер, но ей хотелось увидеть его. Да, она готова была признаться в этом. Господи, она, наверное, сошла с ума! Еще вчера она была уверена в том, что Киллиан не затронул ее сердце. Еще сегодня утром. Как же она ошибалась. У нее не было четкого плана действий, и она не знала, что может принести ей будущее. Она была уверена только в том, что она никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Даже с Нилом. Конечно, по прошествии стольких лет она смирилась с его поступком. И даже больше. Она отпустила эту боль, поняв, что, наверное, больше любила не самого Нила, а то, что, ей казалось, он мог дать: любовь, счастье, заботу, семью. Неспешно бредя по больничным коридорам, погруженная в свои мысли, Эмма не заметила, как оказалась в крыле администрации. У доктора Нолана все еще горел свет. Она не раз видела сегодня, как он, отбросив все административные дела, принимает пострадавших, а затем оперирует. Удивительный человек, потрясающий врач и замечательный начальник. Эмме было невероятно комфортно в этой больнице под руководством такого человека. Решив, раз уж она оказалась здесь, поздороваться с доктором Ноланом, она направилась к его кабинету. Когда до двери оставалась всего несколько метров, она резко остановилась, услышав голоса. Они явно доносились из кабинета главы хирургического отделения. Один принадлежал Роджеру, а другой… другой абсолютно принадлежал Киллиану. Эмма никогда бы не стала подслушивать, но того мгновения, которое она колебалась, не зная, что ей предпринять, уйти или все же постучаться в приоткрытую дверь, было достаточно, чтобы до нее долетели обрывки фраз, заинтересовавшие ее. — …Это правда, Киллиан? — в голосе доктора Нолана чувствовалось волнение. За этим наступила оглушающая тишина. Эмма слышала, как стрелки часов в кабинете Роджера отмеряют время. Тик-так, тик-так. — Да, — глухо ответил доктор Джонс, — Я думал… — различить конец фразы было практически невозможно, потому как он произнес ее совсем тихо. — …пока, — продолжил Киллиан. Чтобы лучше слышать, Эмма сделала один маленький шаг вперед, громко шаркнув ботинком по скользкому полу. Наступила тишина: вероятно, они поняли, что кто-то стоит за дверью. У нее оставались секунды, чтобы рвануть отсюда и не дать им себя увидеть, и когда она аккуратно развернулась, чтобы затем броситься бежать наутек, дверь, оставшаяся за ее спиной, подозрительно скрипнула. — Доктор Свон? — удивился Киллиан. «Вот черт!»