Киллиан продолжал неподвижно стоять перед закрытой дверью, за которой всего несколько мгновений назад поспешно скрылась Эмма. Он хотел развернуться и уйти, но какая-то крохотная часть его говорила ему остаться: вдруг Свон поменяет свое решение. Вдруг это чертова дверь, которая разделяет их сейчас, откроется.
Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он осознал всю тщетность своих надежд. Покачав головой, он попытался отогнать наваждение. Ком, застрявший в горле, все еще мешал дышать. Мысли путались, цепляясь одна за другую. Нет, так больше не может продолжаться! Ему просто необходимо обдумать все, что произошло, но только не здесь.
Он огляделся вокруг. Дом, в котором жила Эмма, находился совсем недалеко от городской пристани, и здесь было рукой подать до того места, где была пришвартована его яхта. Именно туда он и направился.
Киллиан медленно брел по улицам, пытаясь осмыслить события сегодняшнего вечера. Он поцеловал доктора Свон. Она – кардиохирург, работающий под его началом. Она – профессионал, которого он никогда бы в жизни не хотел потерять.
Но это все было ничем по сравнению с тем, что ко всему прочему она была Эммой, которая сводила его с ума. Ее улыбка, взгляд, каждое движение, губы, в конце концов, — все это пленяло его. Все это заставило его сердце вновь почувствовать то, во что он давно отказывался верить. Настоящее наваждение! Какой магией пользуется Эмма Свон? Как смогла она проникнуть ему под кожу?
Раздираемый мыслями, он наконец дошел до пристани. В этот час многочисленные яхты, пришвартованные здесь, мирно покачивались на волнах. Словно переговариваясь между собой, они протяжно скрипели, придавая этому месту особое очарование. Поверхность воды была покрыта мелкой рябью, а полная луна ярко освещала залив Сан-Франциско, создавая длинную серебристую дорожку.
Киллиан долго стоял там, погруженный в свои мысли. Запрокинув голову, он любовался звездами.
В детстве, еще до того как отец оставил их, они часто выходили в залив на маленькой яхте. Вместе с Лиамом они, внимая отцу, слушали его рассказы о звездах и о том, как можно научиться читать по ним, чтобы всегда иметь возможность отыскать путь домой. Бреннан Джонс, в прошлом прошедший службу во флоте, знал о море все и привил своим сыновьям любовь к морским путешествиям.
Когда они в очередной раз выходили под парусом в залив, отец частенько играл с ними в пиратов. Лиам не любил играть злодеев, а потому ограничивался ролью бравого матроса. Бреннан всегда был их героем, защищавшим королевскую флотилию, ну а Киллиан, с детства любивший мультфильм про Питера Пэна, с самого начала назвался капитаном Крюком и с удовольствием играл роль злодея, который затем вставал на путь истинный, потрясая в воздухе самодельным крюком, который с такой любовью сделал для него отец. Эти времена давно прошли, а он помнил все, как будто это было вчера.
Удивительно, но лютая ненависть к отцу, бросившему их с братом на произвол судьбы, когда они были совсем еще мальчишками, не задушила в нем любви к морю. Видимо, оно было у него в крови.
Мысли об отце унесли его в тот день, когда Лиам с Киллианом вдруг обнаружили, что в их маленькую квартирку, расположенную на окраине города Нью-Хэмпшир, в которой они ютились последние несколько месяцев, Бреннан не вернется. Как можно назвать человека, который, сказав, что отлучится ненадолго, больше никогда не объявлялся в их жизни?
Воспоминания заставили Киллиана до боли в костяшках сжать кулаки. Встретился бы отец ему еще хоть раз, он сказал бы ему все, что думал тогда. Все, что продолжал думать о нем сейчас. Нет, диалога бы у них не получилось, говорил бы только Киллиан, нанося один удар за другим по наглой роже отца.
Он помнил, как Лиам, который был на несколько лет его старше, пустился на поиски отца, оставив маленького брата под присмотром старой леди, живущей по соседству. Обойдя все близлежащие бары, которые любил посещать Бреннан, все подпольные заведения, где он проигрывал за карточным столом те малые крохи, что успевал заработать, Лиам вернулся ни с чем.
Они стали предполагать худшее, а потому решили позвонить в полицию. Тела Бреннана Джонса никто не нашел, зато его приятель по выпивке поведал служителям порядка о том, что он давно собирался покинуть страну: долги и безысходное положение вынуждали его. ВЫНУЖДАЛИ, черт бы его побрал!
Органы опеки вынуждены были вмешаться в дело и собирались поместить мальчиков в приют. Киллиан хорошо помнил, как Лиам вцепился в него мертвой хваткой, пока они беседовали с женщиной, представлявший комитет по делам несовершеннолетних, и все время повторял: «Мы пойдем, куда вы скажете, но только вместе». Женщина в ответ качала головой, говоря, что их, скорее всего, разделят, ведь у них разный возраст, да и приюты битком набиты детьми, поэтому чаще всего просто не могут позволить себе взять сразу двоих. Но Лиам был непреклонен.
Тогда в дело вмешалась та старая леди, их соседка, – миссис Лукас. Наверное, она просто сжалилась над мальчишками, с которыми до этого часто играла и кормила в отсутствие их отца. А так как его довольно часто не было дома, то они проводили с ней много времени. Миссис Лукас тихонько переговорила с представительницей органов опеки, а затем, подойдя к мальчикам, мягко спросила:
— Лиам… Киллиан… я понимаю, что не смогу заменить вам ваших родителей, но если вы останетесь со мной, вам не придется разлучаться. Что вы на это скажете?
Киллиан помнил, как просветлело лицо Лиама в этот момент и как он, наконец решившись отпустить руку младшего брата, подошел к миссис Лукас и крепко обнял ее.
С того момента их жизнь круто переменилась. Хоть старая леди и жила в маленькой квартирке в злачном районе, оказалось, что она довольно богата. Ее дочь, скончавшаяся от внезапного сердечного приступа несколько лет назад, успела накопить большое состояние. У нее была своя фирма, которая приносила хороший доход. Поэтому впервые за долгое время братья могли ни в чем себе не отказывать. Ну как ни в чем? Еды и теплой одежды было для них более чем достаточно. О большем они просто не могли мечтать.
Миссис Лукас отправила их в хорошую школу, занималась с ними, заботилась о них, и они первый раз в жизни почувствовали что-то похожее на материнскую любовь. Только благодаря самоотверженности этой женщины, которая читала им сказки, ухаживала за ними, когда они болели, радовалась их успехам и поражениям, фотографировалась с каждым из них и поздравляла на школьном выпускном, Лиам и Киллиан смогли подняться на ноги и получить детство и юность без лишений.
Несмотря на то, что миссис Лукас была обеспечена, каждый из братьев твердо решил, что должен во что бы то ни стало отплатить ей за все, что она делала для них. Они рано начали поиски работы. Так, уже в шестнадцать Лиам мыл машины, зарабатывая по доллару в час, бережно откладывая их. А затем к нему присоединился и Киллиан.
Потом были закусочные, заправки и много других мест. Они готовы были работать везде, где их принимали. Кроме того, Киллиан занимался в школе с отстающими. Ему хорошо давались языки, поэтому к своим шестнадцати годам он довольно бегло говорил на испанском и немецком. Все восхищались его успехами, и он часто отстаивал звание своей школы в соревнованиях. И однажды даже занял первое место в штате.
Помимо этого, он очень любил биологию. Если Лиам был полностью погружен в спорт, являясь звездой штата в различных спортивных секциях, то Киллиан был, как часто называл его брат, «заучкой». Он любил проводить время в лаборатории, ставя эксперименты и препарируя подопытных животных, а вскоре осознал, кем он хочет быть. Врачом. Вот то, к чему он будет стремиться.
Однажды, придя вечером домой, он поговорил о своих мечтах с Мэри Лукас. Он сказал ей тогда, что хочет помогать людям, хочет спасать жизни и мечтает о кардиохирургии. Она внимательно выслушала его, а потом долго молчала, погруженная в свои мысли. Затем подозвала его к себе, ведь тогда ей уже было довольно трудно ходить, и когда он опустился на диван рядом с ней, крепко обняла.
— Я так счастлива, мой мальчик! Такие люди, как ты, способны лечить сердца, потому что у тебя самого – золотое сердце, — тихо сказала она, осторожно ткнув в его грудь пальцем. Слезы выступили на ее глазах, а затем она пробормотала что-то о том, что если бы ее дочь лечил такой врач, как он, то, может быть, сейчас она была бы жива.
После этого разговора Киллиан стал заниматься еще больше, чувствуя поддержку своих близких. Первые места в состязаниях по биологии, химии, математике и другим предметам позволили ему получить стипендию в Сент-Луисском университете. Это было одно из самых престижных заведений страны, и Киллиан не раздумывая пустился в новое приключение.
Он хорошо помнил, как Мэри пришла проводить его на автобусную остановку и подарила ему первые в его жизни часы. Он хотел отказаться от этого дорогого подарка, но миссис Лукас настояла, произнеся слова, которые навсегда остались в сердце Киллиана:
— Сынок, прими этот маленький подарок, — она взяла его руку и легонько сжала в своей. – Я горжусь тобой. Для меня ты навсегда останешься моим сыном, а я для тебя… надеюсь, я останусь кем-то очень близким тебе.
Он видел, как она с трудом сдерживает слезы, пытаясь скрыть дрожь в руках, которая появлялась у нее всякий раз, когда она сильно нервничала. Он помедлил всего мгновение, а затем, сделав шаг к ней, обнял ее.
— Мэри, вы знаете, что вы нам как мама, — прошептал он ей на ухо. Затем отстранился и направился к автобусу. Он точно знал, что миссис Лукас улыбается ему вслед, пока по морщинистым щекам текут неконтролируемые слезы.
Она не успела отпраздновать с ним окончание медицинской школы. Не успела узнать, что Лиам стал одним из самых бравых пожарных штата. Она ушла от них всего через несколько месяцев после того, как попрощалась с Киллианом на вокзале, но продолжала жить в их сердцах.
В дальнейшем Киллиан не раз вспоминал Мэри, когда думал о том, какое решение принять, и всегда слышал ее голос, который мягко направлял его: «Подумай, Киллиан, чего ты хочешь? Если это то, что тебе нужно, то борись за это и никогда не опускай руки. Выход есть! В твоем сердце всегда должно быть место надежде».
Сколько раз он пользовался этим советом! Сколько раз он не сдавался только благодаря той вере в него – в них, – которая всегда была у Мэри. У этой удивительной женщины, которая спасла их жизни, заменила им семью и вырастила их как родных сыновей.
Когда ее не стало, и Киллиан, и Лиам почувствовали дикую пустоту. Они снова остались только вдвоем перед лицом всего мира. Но теперь перед ними открывались возможности, они могли постоять за себя и принимать самостоятельные решения. Настало время строить свою жизнь.
После окончания медицинской школы Киллиан получил место в ординатуре в Сан-Франциско и попал под руководство доктора Роджера Нолана. Ну а Лиам, не желая расставаться с братом, тоже переехал в этот город и получил отличное место в главном пожарном штабе. Казалось, жизнь действительно налаживается.
А потом не стало и Лиама… затем и Милы… И Киллиан стал черствым, жестким, нетерпимым к себе и к жизни. Таким он был до недавнего времени. До того как Эмма Свон вошла в его жизнь. До того как он поцеловал ее.
Мысли вихрем закружились в голове, и он зажмурился, словно хотел прогнать их прочь. Но не получалось. Где-то в его сознании Эмма уже прочно заняла свое место и определенно не собиралась никуда уходить. А хотел ли он этого?
Киллиан прошел вперед по пристани и остановился у небольшой яхты, которая носила звучное название «Веселый Роджер». Как еще он, представлявший себя в детстве капитаном Крюком, мог назвать свою собственную лодку? Никаких других вариантов он и не рассматривал. И когда его яхта проплывала во время летних регат мимо других лодок, носящих банальные названия вроде «Жемчужины», «Святой Маргарет» или «Принцессы», его детище ярко выделялось среди остальных и заставляло всех улыбнуться. Киллиан всегда любил оригинальность.
Он прошел по трапу на «Веселый Роджер» — имя, которое так часто веселило его шефа, который шутил, что лодку Киллиан назвал в честь него, – и, взяв из каюты плед, расстелил его на носу яхты. Удобно расположившись на нем, он снова обратил свой взгляд на звезды. Казалось, что здесь их сияние было еще более ярким. Киллиан всегда верил, что за их мерцающим блеском скрываются самые волшебные тайны, будто они знают то, что человеку неведомо. Будто обладают особой магией, и если поверить в нее, то расскажут секреты мироздания.
Волшебство звезд было, наверное, единственным, во что Киллиан продолжал верить еще с детства. В отношении всего остального он давным-давно утратил веру, но, кажется, теперь вновь стал верить… в любовь.
Иначе как еще объяснить все то, что он чувствует к Эмме? Как объяснить бешеное биение сердца в груди при одной только мысли о ней? Как объяснить то, что ее образ будто преследует его уже некоторое время? Является во снах… и не отпускает.
Сначала он думал, что всему виной то восхищение, которое он испытал к ней, увидев ее за работой. Она удивила его уникальностью, особым подходом к делу, своим блестящим умом. Ведь такое сочетание качеств – большая редкость. Да, она была особенной и этим привлекла его внимание. И он думал, что все дело именно в этом…
До того как почувствовал ее губы на своих. До того как крепко обнял ее, отвечая на поцелуй, понимая, что не готов отпустить ее. И никогда не будет готов.
И все его предыдущие предположения рухнули, словно карточный домик. Все, о чем он думал прежде, оказалось чертовым самообманом.
Как мог он не понять сразу, что любит Эмму Свон?! Наверное, он слишком долго не знал любви.
Он вдруг вспомнил Милу. Когда-то он клялся себе, что она – единственная женщина в его жизни, ибо он не может позволить себе более такой роскоши, как любовь. Смерть Милы превратила его в ничто, заставила чувствовать себя беспомощным, мучила его.
И Киллиан распрощался с «любовью», дав себе обещание никогда больше не иметь дело с такого рода эмоциями. Потому что они делают человека слабым. Потому что приносят боль… и страдания. За великим счастьем обязательно придут горечь и разочарование.
Но отчего-то сейчас он чувствовал себя сильным. Теперь ему казалось, что он как никогда готов преодолевать препятствия, проходить испытания и добиваться той, что пленила его сердце.
Но Эмма абсолютно точно не собиралась бросаться ему на шею. И почему-то ему казалось, что она определенно не планировала его больше целовать. «Всего один раз… Это ничего не значит», — сказала ему без колебаний Свон.
Ничего, он сломает ее чертовы стены! Ему уже казалось, что у него получается пробиваться через них.
Киллиан вытащил из внутреннего кармана старинную фляжку с гравировкой, выполненной на гладкой коже, – «КД», – которую ему подарил в свое время Лиам, и, открутив металлическую крышку, сделал глоток. Ром обжигал горло и дарил какую-то легкость. Может, все дело в выпитом сегодня роме? Нет, определенно нет.
Его любовь к Эмме была реальна. Казалось, он чувствовал ее каждой клеточкой своей тела. Всей своей израненной душой. Всем своим измученным сердцем.
Возможно ли вновь испытать счастье? Начать все с чистого листа? Получить вторую попытку?
Он сделал еще один глоток рома, крепко сжимая фляжку в своих руках.
«Нет уж, Эмма Свон, я завоюю твое сердце!»
***
Следующий день Киллиан провел в больнице.
Он рано проснулся, чувствуя дикую головную боль. Прокляв ром всеми возможными словами, он пообещал себе больше не притрагиваться к этому напитку.
Киллиан чувствовал себя разбитым физически, не говоря уже об эмоциональном состоянии. Эмма сегодня не вышла на работу, потому что у нее был выходной. А это означило, что он сможет встретиться с ней только на следующий день.
Киллиан оперировал, консультировал пациентов, принял участие в консилиуме по одному тяжелому пациенту с многочисленными травмами, и все это – не переставая думать об Эмме. Он отчаянно боролся с этим, хватаясь за любое дело, пытаясь сосредоточиться на работе как никогда прежде. Но все было тщетно.
Бросив эту бессмысленную затею, он перестал контролировать поток своих мыслей. «К черту! Просто смирись с этим, приятель», — повторял он про себя.
Днем он заглянул к Лиаму Буту. Он был у него еще утром, но тот мирно спал, поэтому, проверив все показатели и убедившись, что все в норме, решил зайти позже.
Киллиан с удовлетворением отметил, что мальчик улыбается и явно чувствует себя хорошо. Теперь на его щеках играл румянец. Что может быть более ценно для врача, чем видеть, что его пациент поправляется?
— Ну что, приятель, как ты? – делая записи в карточке, спросил Киллиан.
— Отлично! – тут же отозвался Лиам. – Еще бы трубки не торчали из груди…
— Это временно, малыш. Предлагаю пользоваться случаем и представлять себе, что ты Железный человек.
— У него вообще-то была целая империя, счета в банке, крутые тачки и девушка, — поджал губы Лиам.
— Все достижимо!
— Но я даже не знаю, сколько времени у меня есть, — вдруг произнес он.
— У тебя будет целая жизнь впереди, поверь мне! А счета в банке, империя, машины и девушка – это все может у тебя быть. Если это то, что тебе нужно, Лиам, то борись за это и никогда не опускай руки. Выход есть! В твоем сердце всегда должно быть место надежде, — с улыбкой произнес Киллиан, вспомнив слова Мэри.
Лиам улыбнулся ему в ответ, а в его глазах наконец появился блеск. Он жаждал жить, а это было самой главной составляющей лечения.
Киллиан уже собирался выйти из палаты, но остановился, услышав вопрос Лиама:
— А где доктор Свон?
При упоминании ее имени Киллиан почувствовал, как сердце его сильно сжалось, пропуская несколько ударов. Сегодня все решили добить его! Каждый жаждет полюбопытствовать, где она. И почему все решили, что именно он должен это знать? Конечно, наверное, потому, что он глава кардиохирургического отделения, но ему все время казалось, что, когда люди задавали этот вопрос, они хотели услышать более подробный ответ.
— У нее сегодня выходной, — бросил Киллиан, остановившись в дверях и обернувшись на Лиама. – Она будет завтра.
— Это хорошо, — произнес удовлетворенно Лиам. – Она классная!
«Да, приятель, она классная…» — подумал про себя Киллиан, и, вновь улыбнувшись своему юному пациенту, вышел из палаты.
***
После разговора с Лиамом он просто не выдержал. Ему нужно было увидеть Эмму! Звонить, писать сообщения – все это было не в характере Киллиана, да и что он собирался ей сказать таким образом? Нет, он должен был смотреть ей в глаза, чувствовать ее рядом. Именно так он сможет попытаться понять, о чем она думает.
Воспользовавшись небольшим перерывом между операциями, он, чтобы не попадаться никому на глаза, быстро выскочил из больницы и направился на машине к дому Свон.
Припарковавшись метров за пятьдесят от ее дома, он стал думать.
Пойти и позвонить в дверь? Он не был уверен, что Эмма будет рада такой неожиданности. Расхаживать по улице, надеясь натолкнуться на нее, а затем изобразить, что встреча вышла случайной? Что за девчачье поведение? Он все-таки Киллиан Джонс! Он мужчина! Он должен действовать! Но действовать аккуратно. Со Свон нужно быть осторожным, чтобы не отпугнуть ее от себя навсегда.
Ну что же, он попробует позвонить ей в дверь и напроситься на чашечку кофе, чтобы обсудить, к примеру, состояние Лиама. А цветы, которые он предусмотрительно купил по дороге, — это просто знак дружбы. Ну а что? Все сходится.
Он стал выходить из машины, продолжая обдумывать свой приветственный монолог, когда увидел ее. Он замер. Просто перестал двигаться, потому что забыл, как это делается. Киллиан все время видел ее либо в халате, либо в повседневной одежде. Теперь же она была одета в спортивный топ, подчеркивавший форму груди, и шорты, которые, естественно, не скрывали ее длинные ноги. Потрясающая.
Она. Была. Потрясающа.
Видимо, она возвращалась домой из спортивного зала. Киллиан собрался перейти дорогу, но тут заметил, что она была не одна. Рядом с ней шел какой-то мужчина. Они остановились у двери, и он обнял ее, чересчур крепко, как показалось Киллиану, поцеловал ее в щеку и, махнув на прощание рукой, быстрым шагом пошел дальше.
Эмма несколько мгновений стояла, провожая его взглядом, а потом открыла дверь и через секунду уже скрылась за ней.
Неожиданный поворот. Кто этот мужчина? Что их связывает? Где она была? Что она с ним делала?
Куча вопросов и ни одного ответа. Стандартная ситуация, когда дело касается Свон. Киллиан продолжал стоять, не совсем понимая, что ему предпринять. Затем быстро развернулся, сел в машину и поехал в направлении Королевского морского госпиталя.
Действовать было еще рано.
***
«Все получится, Джонс», — проговаривал про себя Киллиан все утро.
Он сидел в кабинете, считая минуты до появления Эммы. Она всегда приходила рано. Ему нравилась эта ее привычка, ведь он сам любил так делать.
Несколько минут назад он вернулся из Embarcadero с двумя стаканчиками кофе. Точнее, себе он взял кофе — как всегда, американо с горячим молоком. Но, собравшись делать заказ для Свон, задумался на мгновение и сделал выбор не в пользу кофе. В стакане, предназначенном ей, было какао. Он также воспользовался любезным предложением работницы кофейни посыпать этот ароматный напиток корицей. Интересно, он угадал?
Взяв бумажные стаканы с собой, он вышел в коридор отделения. Здесь все еще стояла оглушительная тишина, но скоро во всей больнице начнется такая привычная суета.
Он направился в комнату для врачей, где обычно начиналась подготовка докторов к рабочему дню. Приоткрыв дверь, он увидел копну светлых волос, мелькнувшую между шкафчиками. Эмма была уже здесь.
Войдя в комнату, Киллиан направился к Свон. Когда он приблизился к ней, их разделяла всего лишь дверца шкафчика, которую в следующее мгновение она резко захлопнула. Теперь они оказались лицом к лицу.
Он увидел, как нечто вроде удивления, страха и, может, даже небольшой паники мелькнуло в ее глазах. Киллиан явно смутил ее своим неожиданным появлением. Чтобы разрядить обстановку, он широко улыбнулся ей, протягивая ей стаканчик с какао, и сказал:
— Доброе утро, доктор Свон!
— Доктор Джонс… — услышал он ее тихий голос. – Вы здесь...
«И не собираюсь сдаваться!»
