***
«Головная боль? Серьезно?! Я думала, ром никогда не делает больно, Киллиан Джонс!» Встать с кровать казалось Эмме сейчас непосильной задачей, но где-то вдалеке настойчиво пульсировала мысль о том, что ей давно пора было проснуться. Собрав все волю в кулак, она открыла глаза и сразу зажмурилась от яркого солнечного света, проникавшего в комнату. На часах было ровно одиннадцать. Эмма не помнила, когда в последний раз позволяла себе проспать так долго. Медицинская школа, ординатура, а затем работа в больнице приучили ее вставать рано или не ложиться вовсе. Выходные, когда пейджер тихонько лежал на тумбочке, не сигналя истошно от экстренного сообщения о необходимости срочно явиться в больницу, были роскошью, которой нужно было пользоваться. Если бы она легла раньше, а не размышляла о докторе Джонсе, она бы встала в положенное время и к этому часу успела переделать кучу дел. Кажется, мысли о Киллиане преследуют ее. О нем она думала, когда засыпала, а теперь они лезут ей в голову, едва она открыла глаза. Так не пойдет! Эмма решительно встала, уже зная, что может предпринять, чтобы избавиться от наваждения. Легко позавтракав и надев спортивный топ и шорты, она прихватила с собой спортивную сумку и направилась в зал, который располагался недалеко от ее дома. Несколько кварталов, и Эмма уже была в том месте, которое точно выбьет из нее всю вчерашнюю дурь, причем в буквальном смысле. В зале в этот час было совсем мало народа, и она с облегчением поняла, что сможет спокойно посвятить себя боксу. Эмма аккуратно накрутила бинты на руки и прошла в дальний конец зала, где в ряд были подвешены груши. «То что надо!» — с удовлетворением подумала она. Боксом она занималась давно. Еще во время обучения в медицинской школе им предлагали спортивные секции на выбор, и единственным вариантом, который показался Эмме интересным, был бокс. Сначала она чувствовала себя глупо, когда колотила что есть силы по груше, но потом начала получать от этого истинное удовольствие. Она от души била по цели кулаками и выплескивала все накопившиеся внутри эмоции. Брошена родителями — удар. Оставлена на произвол судьбы — удар. Жизнь в приюте — удар и, пожалуй, еще один удар. Нил — удар, удар, удар, удар, удар… Так, эти занятия стали для нее отдушиной, своего рода спасением. Да и были отличной подготовкой к встрече с такими козлами, как те, на которых она наткнулась вчера. Она бы точно справилась с ними сама, если бы не Киллиан… Хотя надо было признать, его вмешательство не вызывало раздражения… Скорее наоборот: мысль о том, как он разобрался с теми ребятам, заставляла ее улыбнуться. Она и не думала, что он такой сильный! Всего удар, и он отправил одного из нападавших в нокаут. Вот это мощь! «Свон, ты зачем сюда пришла? И ЧТО ты вместо этого делаешь?!» — пронеслось в голове у Эммы. Она застыла перед грушей, погрузившись в свои мысли… о Киллиане Джонсе! Нет, с этим пора заканчивать! На грушу посыпались удары. Эмма колотила по ней что есть сил, выплескивая старые эмоции, прибавляя к ним новые, пока в голове не осталось ничего, кроме желания боксировать. — Вот это удары, доктор! От груши сейчас останутся одни семечки, — послышалось за спиной. — Что же произошло с Эммой «сама невозмутимость и неприступность» Свон? — каждое слово было пропитано откровенной иронией! — Как насчет того, чтобы помолчать, Август «не суй свой длинный нос не в свое дело» Уэйн?! — в тон сказала она и услышала, как Август только рассмеялся в ответ. Когда Эмма отыскала в Сан-Франциско этот спортивный зал и в первый раз пришла позаниматься, он сразу же полез знакомиться с ней. Ей трудно давалось общение с людьми в дружеском ключе, поэтому у нее никогда и не было друзей. Август же в самом начале дал понять, что не прочь завязать более близкое знакомство. Но, видимо, смекнув, что перед ним — крепкий орешек, который ему не под силу расколоть, решил во что бы то ни стало перейти в разряд друзей. С тех самых пор, стоило Эмме появиться в зале, как он каким-то магическим образом тут же возникал перед ней. Поначалу ее это бесило. Она приходила в зал побыть наедине с собой, а не заниматься бесполезной болтовней. Но Август обладал отличным чувством юмора, а еще он был не просто боксером, каким казался на первый взгляд, но настоящим философом. Да, раньше он профессионально занимался боксом, но после нескольких тяжелых травм оставил большой спорт и перешел в любительский. А потом уже, найдя несколько спонсоров и вложив часть накопленных за свою недолгую карьеру денег, открыл этот зал. Поэтому, помимо всего прочего, Эмма теперь могла приходить сюда, когда захочет: Август всегда с готовностью предоставлял ей возможность поколотить грушу, а иногда даже сам вставал с ней на ринг и показывал ей интересные приемы. Эмма радовалась этому знакомству, хотя, наверное, никогда бы не решилась сказать об этом Августу, ведь он находил любой повод, чтобы подтрунивать над ней. И хотя иногда ей очень хотелось врезать ему за насмешливый тон, который он часто использовал в общении с ней, она должна была признать, что он помогал ей встряхнуться, заставлял смеяться и частенько давал советы. Не то чтобы Эмма слушала его, но абсолютно точно прислушивалась. — О, мисс «сейчас размахнусь и как дам тебе в морду», как всегда, настроена позитивно, — усмехнулся Август, подойдя к ней вплотную. — Может, тебе просто стоит расслабиться и дать парню шанс? — улыбаясь, шепотом сказал он ей. Не в первый раз Эмма удивлялась его проницательности. — Откуда, черт возьми, ты… — Откуда знаю? Ниоткуда. Но вот теперь — знаю. — Ну ты и… — Остановись, Свон. И даже не думай поколотить меня. У меня за плечами много лет профессионального бокса. Хотя кому я рассказываю? Ты же и так все знаешь, — продолжая улыбаться, заявил он. — А мной движет яростное желание придушить тебя. Сам понимаешь, мотивация в этом деле — девяносто процентов успеха, — поморщилась она, выставляя вперед кулаки. — Я тебя умоляю, Свон. Какая ярость? — Август рассмеялся. — Тут скорее растерянность и испуг, а это — плохие советчики, — он весело подмигнул ей, отходя на пару шагов назад и плюхаясь на лежащий на полу мат. — Ну так что, красотка? Парень явно тебе нравится… — он сделал паузу, потому что на этих словах Эмма с силой зарядила по груше. — Только подойди ближе, Август… — процедила она. — …и, видимо, он невероятно хорош собой, — задумчиво потирая подбородок и не обращая внимания на испепеляющий взгляд Эммы, продолжал он. – Очень хорош! Ведь не будем забывать, что ты устояла передо мной, — говоря это, Август в драматичном жесте сложил руки у себя на груди. — Было бы перед чем! — закатила глаза Эмма. — Как перед чем? А мои чары? — он лукаво посмотрел на нее. — Август, у тебя нет никаких чар. Единственное выдающееся, что у тебя есть, — это длинный нос, который, клянусь, я сейчас сломаю! — А ты все-таки забавная! — вдруг произнес он, меняя тему. — Мне нравится дружить с тобой. Пары бы, конечно, из нас с тобой не получилось. Я весь такой положительный, общительный и… — И дурак! — И веселый, — словно не обратив внимания на замечание Эммы, продолжил Август. — А ты вся такая отрицательная, колючая и злюка. Хотя ты спасаешь людей, и из-за этого к твоей карме полагается прибавить кучу очков, — заключил он. — Нет, все-таки с тобой дружить мне нравится. — Ты закончил? — теряя терпение, полюбопытствовала Эмма. — Я просто хочу позаниматься. — Я тут хотел предложить тебе выйти на ринг, — будто между делом сказал он. — Но раз ты хочешь побыть одна… — Стой! — выкрикнула Эмма. — Я… я хочу на ринг. Август остановился как будто в нерешительности и, прищурившись, посмотрел на нее. — Ты сегодня в каком-то другом мире. Хотя ты всегда находишься в своем мире… Мне кажется, к бою ты сегодня не готова. — Нет, я готова! Пожалуйста! — боже, и она его еще умоляет! Как он это делает? — Ну ладно! Давай на ринг, только сегодня недолго. У меня еще дела в городе, — сказал Август, прихватив с собой боксерские перчатки и перелезая через канаты. Эмма последовала за ним и уже через минуту была в боевой готовности, выставив кулаки вперед. — А парню все-таки дай шанс, — вдруг вернувшись к прошлой теме, проговорил Август. — Ну, держись! — прошипела Эмма, делая первый удар.***
Поднимаясь в лифте на свой этаж, Эмма чувствовала боль во всем теле. Вчера они с Августом так увлеклись боем на ринге, что теперь у нее ныла буквально каждая мышца. Она бы с удовольствием устроила себе еще один выходной, но пациенты не могут ждать, а операции за нее никто не сделает, поэтому она впервые в своей жизни почти насильно заставила себя встать с кровати, чтобы собраться на работу. Теперь, внимательно наблюдая за табло в лифте со сменяющимися на нем цифрами, Эмма вынуждена была признать, что не хотела появляться на работе не только из-за вчерашней нагрузки, последствия которой чувствовала теперь во всем теле. Она не желала идти в больницу из-за Киллиана Джонса. Их поцелуй наверняка дал ему надежду, а она не хотела, чтобы она у него была. С ним ее ничто не связывает. Мало ли, кто кого целует? Это ничего не значит, по крайней мере, для нее. А если доктору Джонсу будет что-то непонятно, ну что же, она с радостью растолкует ему, что к чему. Двери лифта открылись, и Эмма вышла на этаж. Кардиохирургия — вот ее единственная любовь. Подумать только, ведь из-за какого-то представителя мужского пола она чуть было не стала отлынивать от любимого дела! Не бывать этому! Как она и сказала ему, этот поцелуй был единственным, так что пусть хранит воспоминания о нем очень бережно, потому что это никогда больше не повторится. Эмма гордо вскинула подбородок, улыбаясь своим мыслям. Вот это Эмма Свон, которую она знала, а не та жалкая девчонка, которая от банального поцелуя с мужчиной перестала мыслить здраво. Проходя мимо поста, она поздоровалась с медсестрами, поинтересовавшись заодно самочувствием своих пациентов, а затем проследовала в комнату для врачей. В коридорах было еще тихо, так как Эмма пришла очень рано. Она любила появляться на работе в это время, когда можно было спокойно выпить чашечку кофе, пролистать истории болезни, оставить на стикерах важные пометки по обследованию и лечению своих пациентов и неспешно пуститься в обход. Переодеваясь в хирургический костюм, Эмма радостно предвкушала то, как будет поэтапно выполнять свой привычный план. Причесавшись перед зеркалом, висящим на дверце шкафчика, и собрав волосы в высокий хвост, она резко закрыла его и оказалась лицом к лицу с доктором Джонсом. Он широко улыбался ей и явно был рад ее видеть. В руках он держал два бумажных стакана с кофе из Embarcadero*, один из которых сейчас протягивал ей. — Доброе утро, доктор Свон! — сказал он. — Доктор Джонс… — только и смогла выдавить из себя Эмма, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, а в висках отчаянно стучит одна мысль: «Не поддавайся, Свон! Будь сильной!»ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...