* * *
Эмма чувствовала усталость. Дикую. Опустошающую. Усталость. Сколько она не спала? Кажется, ей не под силу было произвести даже этот самый простой подсчет. Ноги гудели после многочасовой операции, голова разрывалась от всех мыслей, посетивших ее за последние шестнадцать часов, а глаза закрывались прямо на ходу. «Мне необходимо поспать!» — единственное, что она понимала затуманенным умом. Эмма плохо помнила, как сняла с себя хирургическую шапочку и маску, как вышла из операционной и каким образом смогла преодолеть расстояние до раздевалки. Вот что значит мышечная память! Отыскав почти на ощупь свой шкафчик, она открыла его и вытащила одежду, чтобы переодеться и отправиться на заслуженный отдых домой. Несмотря на то, что практически половину своей жизни Эмма провела в больнице, она чертовски не любила отсыпаться в комнате для врачей. Уж лучше было сделать небольшое усилие и доехать до дома, где ее, как верный друг, ожидала мягкая постель. В детстве ей приходилось спать именно на таких неудобных койках, какие предоставляла больница своим докторам. Заснуть на них получалось трудно, сон был прерывистым, а удовольствие от этой «пытки» — нулевое. В своей взрослой, самостоятельной жизни, когда Эмма наконец смогла позволить себе то, о чем всегда мечтала, она предпочитала комфорт. Простой, без излишеств, но главное, чтобы было удобно. Того же самого принципа она придерживалась и в отношениях, точнее — в их полном отсутствии. Так ей было комфортнее. Так она могла быть уверена, что никто не сможет оставить еще один шрам на ее сердце, ведь их и так было предостаточно, а некоторые до сих пор кровоточили. Продолжая грезить о том, как она ляжет в теплую кровать, укроется одеялом и будет спать «вечным» сном, Эмма вышла из отделения, спустилась на лифте до первого этажа, попав в главный холл больницы, и уже собиралась покинуть здание по меньшей мере на сутки, как увидела знакомый силуэт. Доктор Киллиан Джонс стоял, все еще одетый в хирургический костюм и халат, облокотившись на информационную стойку, и беседовал с какой-то девушкой. С его лица не сходила довольная улыбка. Что-то очень похожее на ревность больно укололо Эмму. «Свон, иди, куда собиралась. Сейчас ты просто выйдешь из больницы, дойдешь до своего старенького жука, заведешь его со второй-третьей попытки и поедешь домой! Поняла?!» — повторяла она про себя, но ноги отказывались слушаться. Она просто стояла и смотрела на то, как доктор Джонс разговаривает с какой-то напомаженной куклой, которая явно пожирала его глазами. Усталость как рукой сняло — Эмма отчетливо поняла это, когда ее непослушные ноги уже неслись в сторону информационной стойки. — Как поживает наш пациент? — немного запыхавшимся голосом произнесла она, когда приблизилась к Киллиану. Он явно был удивлен ее внезапным появлением. «Напомаженная кукла» смотрела в оба глаза, улыбки на ее лице уже не было. — Доктор Свон! Какая приятная неожиданность! — кажется, он говорил искренне. — Я думал, что вы уже дома и отдыхаете. Почему вы еще здесь? — более серьезным тоном спросил он. — Долго собиралась, да и вообще, я совсем не устала, чтобы сломя голову бежать отдыхать. — «Надо же, Свон, врешь и не краснеешь!» — Мне кажется, Эмма, — мягко произнес он, вдруг впервые назвав ее по имени, — вам все же стоит отправиться домой. Вы не спали сколько? Двое суток? «Не помню», — пронеслось в голове. —Да нет, я успевала отдыхать между делом, так что… «Ну, Эмма, ну ты просто мастер по вранью… или нет?» — она встретилась с его взглядом, явно сомневающимся, судя по изогнутой брови. — Что-то я не припомню, чтобы… — начал он. — Может, сходим, пропустим по стаканчику? — меняя тему, спросила Эмма. Казалось, Киллиан на мгновение потерял дар речи. — Я все-таки думаю, что вам стоит поехать отдохнуть, — медленно произнес он, будто подбирая слова. «Какая же ты дура, Эмма! Зачем ему идти с тобой, если перед ним сидит эта по-идиотски улыбающаяся кукла?» Словно прочитав ее мысли, доктор Джонс сказал: — О, доктор Свон, где мои манеры? Познакомьтесь. Это Эрин, — он указал на «куклу», с подозрением смотревшую на Эмму. — Несколько месяцев назад я оперировал ее мужа. Вот, интересуюсь, как у него сейчас обстоят дела, как проходит реабилитационный период. Эмма второй раз за последние несколько часов почувствовала, как тяжесть, давившая на сердце, волшебным образом испарилась. — Приятно познакомиться, Эрин, — широко улыбаясь, проговорила Эмма. Наверное, даже слишком широко. Снова посмотрев на Киллиана, она сказала: — Спасибо вам за заботу, доктор Джонс, но повторюсь: я совсем не устала. Если вы не составите мне компанию, то тогда я пойду одна. Все равно я собиралась куда-нибудь зайти, отпраздновать сегодняшнюю маленькую победу. «И премия «Врать у тебя не получается, смотри не отключись в том баре, куда ты, оказывается, собралась пойти одна» достается тебе, Эмма! Не забудь поставить награду на видное место», — думала она. Киллиан все еще внимательно смотрел на нее. — Если так… — наконец проговорил он, — я с удовольствием составлю вам компанию. Все-таки мне тоже есть, что праздновать. Только у меня есть одно условие. — Какое? — После того как мы пропустим по этому самому стаканчику, я провожаю вас домой. — Что? Зачем? Не стоит, я и сама прекрасно доберусь, — начала протестовать Эмма. — Это не обсуждается, — спокойно сказал доктор Джонс. Странно, но это тут же подействовало на Эмму. То ли здесь сыграл роль его уверенный тон, которым он дал понять, что это предложение на самом деле является своего рода приказом. То ли Эмма хотела, чтобы он проводил ее до дома. Возможность второго варианта она отчаянно отвергала и гнала любые мысли об этом. — Хорошо, — наконец произнесла она. — Но тогда я угощаю. — Доктор Свон, — улыбнулся Киллиан, — совсем забыл вас предупредить. Мое второе условие: я угощаю. — Но… — Нет, — покачал головой он. — Видите, какого несговорчивого человека вы избрали себе в компанию? — Хорошо, — со вздохом сказала Эмма, понимая, что и в этом случае придется подчиниться. — Но тогда что вы оставляете за мной? — Не понял? — Я так понимаю, что вы взяли на себя основные функции. Так что же буду делать я? — Вы? — он загадочно посмотрел на нее и тихо проговорил: — Вы будете украшением этого вечера. Эмма почувствовала, как ее щеки заливает краска. Они просто горели. Что уж там, она вся пылала. «Возьми себя в руки, Свон!» — несмотря на усталость, внутренний голос был, кажется, начеку. — А что еще? — она упрямо не хотела сдавать позиции, хотя где-то в глубине души чувствовала, как ее внутреннее «я» уже некоторое время отчаянно размахивает белым флагом. — Х-м-м, — Киллиан взялся за подбородок. — Вам нужно что-то еще? Ну хорошо! Трансплантацию делаете... вы, — закончил он, явно довольный своим решением. Эмма опешила. Кажется, по меркам доктора Джонса это была высшая степень доверия. — Вы не шутите? — она боялась поверить в то, что услышала. Нет, конечно, она делала раньше трансплантации, несколько раз точно. Но получить «добро» от такого именитого кардиохирурга, да еще и выполнить эту операцию у интереснейшего с клинической точки зрения пациента было для Эммы мечтой. И Киллиан Джонс — вот так просто! — исполнил ее. — Никаких шуток, — подтвердил он. — Вы это заслужили. — Тогда тем более, это стоит отпраздновать! — эмоции переполняли ее, а мечты о сне остались где-то далеко. Слишком взбудораженной этими событиями была Эмма, чтобы сейчас суметь уснуть. — Здесь есть один бар неподалеку, — начал доктор Джонс. — «Неверлэнд». — Серьезно? — усмехнулась она. — «Неверлэнд»? Как в той истории про Питера Пэна? — Абсолютно серьезно, — подмигнул Киллиан. — Дети хозяина этого бара в юные годы обожали эту историю, и когда у него появился шанс открыть свое заведение, он решил связать его название с этими прекрасными отцовскими воспоминаниями. А самого хозяина зовут… никогда не догадаетесь! — Не говорите, что Питер? — Именно, — кивнул доктор Джонс. — Знаете, — заговорщицки зашептала Эмма, — в этой истории я всегда болела за капитана Крюка. — Неужели? — Именно. Мне всегда казалось, что он стал злодеем не от хорошей жизни. У него была на это веская причина! — сказала она. — И я всегда сочувствовала ему. — Знаете что? — спросил Киллиан, перейдя на шепот. — Что? — Я тоже, — искренняя, широкая улыбка появилась на его лице. Мгновение они смотрели друг на друга, а затем оба расхохотались. — Мы с вами определенно точно не похожи на других, — вытирая выступившие от смеха слезы, проговорила Эмма. — Что? — вдруг совсем другим, серьезным тоном произнес Киллиан. — Ну, я имела в виду, что, наверное, кроме нас, больше никому не нравится капитан Крюк, — быстро добавила она. — А-а-а… вы об этом, — протянул доктор Джонс. Казалось, он ждал от нее другого ответа. — Я, пожалуй, пойду переоденусь. Питера я знаю давно, и он, конечно, не выгонит меня облаченным в хирургический костюм, но точно будет недоволен. Я вернусь буквально через пять минут. — Я подожду здесь, — кивнула Эмма. Она видела, как он быстро преодолел расстояние до лифта, а через несколько секунд уже скрылся в кабине. Она продолжала стоять у информационной стойки, не отрывая взгляда от того места, где только что стоял Киллиан. — Кхм-кхм, — раздалось откуда-то сбоку. Черт, она совсем забыла про «напомаженную куклу». Они оба забыли. — О, простите, Эрин, — сказала Эмма. — Мы, наверное, помешали вам своим разговором? — Совсем нет, — ответила она и задумчиво произнесла: — А это интересный поворот… — Не поняла? — Ой, только не говорите, что не заметили, — закатила глаза Эрин. — Не заметила чего? — Нет, вы точно смеетесь надо мной! — она недовольно поджала губы. — Честное слово, я не понимаю, о чем вы! Может, если бы вы любезно пояснили мне, о чем… — Забудьте, — перебила ее Эрин. Казалось, она боролась с желанием сказать что-то, но передумала. Эмма никогда не любила таких загадочных намеков, тем более от совсем незнакомых ей людей, поэтому она просто пожала плечами, пробормотала «до свидания» и отошла от стойки. В ожидании доктора Джонса она вышла на улицу. На город опустился вечер, и множество фонарей, которые освещали ведущую к больнице аллею, давали приятный свет. Эмма сделала глубокий вдох, набирая в легкие свежий, немного прохладный после прошедшей грозы воздух. «То, что нужно!» — подумала она. — Ну что, Неверлэнд ждет, — послышалось за спиной. — Вы готовы к приключению? — спросил Киллиан, поравнявшись с ней. — Абсолютно! И это была чистая правда.ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...