Персики и гранат

Я судорожно вдыхаю воздух через нос и подползаю ближе к Дереку. — Нет, — тихо шепчу я, смотря, как темно-красная кровь течет по его рукам. — Нет-нет-нет. Ты не можешь умереть из-за какой-то психованной бабы-убийцы! Дерек! Только не из-за нее. Не из-за какого-то темного друида. Хейл не может ответить — кажется, последние его силы вытекают вместе с кровью. Я в отчаянии смотрю на Скотта, до сих пор стоящего в кружке рябины. Ну же, помоги мне. Меня трясет, я сглатываю слёзы и утыкаюсь носом в синюю футболку Дерека. От черной куртки остались лишь куски. Прошло столько времени, а он всё также пахнет терпкими ягодами граната, а я, должно быть, — свежим запахом персиков. Несмотря на гарь и дым. И кровь из его раны, оставленной Дженнифер, хотя у меня во рту отчётливо чувствуется привкус металла. — Нет, Дерек, — не могу сдержать слезы. — Борись, Дерек… Хейл тихо и прерывисто дышит. Его живот напрягается под моими руками, которыми я напрасно пытаюсь сдавливать рану, когда он выдавливает: — После стольких лет? Меня содрогают беззвучные рыдания, он знает, что для меня это значит. И как-то он сказал, что произнесет это только в крайнем случае. Кажется, вот он. Критический рубеж для нас двоих. — Всегда, — выдыхаю я, и у меня сносит последние остатки самообладания, потому что я кидаюсь на плечо приземлившегося рядом Скотта и стараюсь смазать текущие слёзы о его хлопковую зелёную футболку. И друг только понимающе смотрит на меня своим сожалеющим взглядом. А я еще помню, когда в нем светилась надежда и уверенность. Я еще помню, с чего всё началось. — Мне жаль, — произносит Скотт, и я знаю, что так звучит отчаяние. Этот тон теперь я узнаю из тысячи. Как и боль, и сожаление. Всё то, что я чувствовала на протяжении всего времени в Бейкон Хиллс. Сейчас мне страшно оглядываться назад, но оно и не приходится — я помню всё. Каждую секунду, которую нам или кому-нибудь ещё приходилось страдать. Я с лёгкостью наизусть перечислю всех погибших. Скотт крепко держит свою ладонь у меня на спине, чуть прижимая к себе. И я благодарна ему за то, что хотя бы он жив и рядом. Но никому уже не предотвратить чувство апатии, бегущей по моим венам: краем глаза я улавливаю движение Девкалиона, только что разодравшего глотку Дженнифер и с лёгкостью проделывавшего бы это с нами, к выходу из помещения и мне все равно. Я не хочу его остановить и попросить ответить за содеянное. И я бы рада сказать, что в большинстве своём это полное доверие к Скотту, который отпустил его, но нет. Мне просто надоело сражаться. Я бессильная девчонка, и я устала. У моих ног рядом ещё хрипит Дерек, но каждый его вздох, который, к слову, может оказаться последним, — как ножом по сердцу. Мысленно я понимаю, что надо бы повернуться и уговаривать его не сдаваться, как пару минут назад, но я не могу заставить себя шевельнуться. Да, я видела трупы, но смотреть, как из близкого тебе человека вытекает жизнь — хуже, чем показывают в фильмах. Если бы я могла, то давно бы слиняла на другую планету, лишь бы этого не видеть. Бейкон Хиллс убил моего отца, который никогда не был мне ближе официанта в кафе за углом, но не уверена, что до сих пор смогла просто пережить это. Теперь же он отнял у меня Дерека. Сколько пройдет времени, прежде чем труп близнеца найдет Лидия в канаве? — Стой, где стоишь, — разносится вкрадчивый почти что знакомый голос, и я позволяю Скотту немного отстраниться от меня. Самой не хочется даже подниматься, настолько убитой изнутри я себя чувствую. Кажется, с того момента, как я ступила с трапа самолёта в город, боль и усталость лишь накапливались во мне, а теперь они вышли наружу: каждая кость становится словно свинцовая, а кровь превращается в платину, утягивая меня к земле. Я — честный показатель того, насколько плохо может быть человеку без единой царапины. — Что вы здесь делаете? — голос Скотта кажется удивлённым, и я все-таки перевожу пустующий взгляд на человека у входа. В свете, льющимся с улицы, мне не сразу удается опознать обладательницу женского голоса, но когда это происходит, я не подаю ни единого признака страха или чего-нибудь ещё. На эмоции нет сил. Мне тяжело даже приподнять уголок губ, чтобы выразить небольшое удивление. Напротив Девкалиона, выставив вперёд банку, видимо, с рябиной в оборонительном жесте, стоит мисс Моррелл. На ее одежде виднеется несколько смачных пятен крови, на щеке — ссадина, а по запаху я узнаю четкое недоверие к Альфе с вновь обретенным зрением, хотя это чувство должно начать преследовать нас с другом, потому что не мы, а она работала на Девкалиона, когда меня держали в клетке с Бойдом и Корой в месте, где те убили Эрику. И моменты, когда наш школьный психолог приносила нам бутылку воды или направляла электрошокер, способный пустить по нам тысячи вольт, явно не был похож на сеансы терапии. Которые бы не повредили никому из нас, если быть честной. — Меня прислал Алан, — не отрывая сосредоточенного взгляда от Альфы стаи альф, произносит женщина, слегка отводя руку с банкой рябины. Этот жест вызывает у Девкалиона лишь усмешку, но он лишь выпячивает челюсть и молча складывает руки на груди. Скотт сохранил ему жизнь, но это ли сделает его «хорошим парнем» после всего? — Док? — хмурится друг, поднимаясь с места. Его тепло отпускает меня, и я чувствую, что МакКолл был моим спасательным кругом, пока не оказался в полностью вертикальном положении. И пусть теперь он находится только в паре шагах от меня, а в радиусе пяти метров есть ещё как минимум три человека, я чувствую, будто нахожусь здесь одна. Стою среди поля из пепла и пыли, вокруг — лишь звенящая пустота. Возможно, это и есть отображение моего внутреннего мира сейчас, ни граммом больше. — Он мой брат, — кивает мисс Моррелл, чем, кажется, полностью убеждает друга. Скотт застывает на месте, тяжело дыша. Я вижу его со спины, но точно знаю, что сейчас его взгляд мечется между двумя фигурами, стоящими в проходе. — Алан послал меня помочь вам. От света мои глаза начинают болеть, и мне приходится опустить голову вниз. Мои руки липкие и грязные, как и сбившиеся в колтун волосы и платье, старательно подобранное Лидией. Они в крови, и я точно не знаю, в чьей именно: Дженнифер, Дерека или моей собственной. — А помощь, я вижу, вам очень нужна. Пятнадцать минут истекли, и я чувствую, как сила возвращается ко мне, наполняет, словно сосуд, но мне не становится лучше — это даёт лишь надежду, что рана Дерека ни на столько глубока, чтобы не дать ему излечиться. — Ему уже не помочь, — сцепив зубы, произносит Скотт, мельком оглядываясь на меня. Голоса доносятся будто из тоннеля или старого граммофона с шипящими пластинками. Я чувствую, как меня разрывает: я словно здесь и одновременно с этим меня здесь нет. Я слышу все, вплоть до того, как Девкалион хрустит костяшками и разминает шею, чувствуя заново заигравшую в нем силу, и вместе с тем не слышу ничего. Титаническим усилием заставляю себя обернуться к Дереку. Яд Дженнифер не даёт ему исцелиться так быстро, как положено бете. Его лицо покрылось испариной, веки дрожат, а дыхание, прерывистое и неровное, в точности, как у Коры, выдает в нем все ещё живого. Я переношу холодную с запекшейся кровью ладонь на грудь Хейла, и пальцы вновь тонут в бордовом омуте сочащейся из него жидкости. — Нет, это ещё возможно, — уверенный голос женщины заставляет меня перевести затуманенный взгляд на нее. — О чем вы? — хмурится. Друг, определенно, хмурится. Во мне же, наверно, видно лишь усталость. — Industria relocation, — делится мисс Моррелл, одаривая меня легким кивком. И этот жест не похож на тайный знак, передачу или извинения за то, что произошло в Банке. Ее кивок — это просто кивок. — И что это значит? — Скотт сейчас тот, кто работает за нас двоих. Моих сил не хватит ни на какие слова. — Переселение энергии, — задумчиво протягивает Девкалион, сцепляя руки на груди. Мисс Моррелл оборачивается к нему и качает головой. Только теперь я замечаю, что ее рука с банкой рябины опущена. — Но я думал, на это способны только Альфы. Меня окатывает волной, состоящей то из холода, то из жара. Я оборачиваюсь на Дерека, который с усилием пытается шевелиться. Он даже пытается открыть рот, чтобы что-то сказать, но с него лишь стекает густая струйка крови, но вместе с тем парню удается кивнуть. Это подтверждает мои догадки. Сила оборотня давно бы помогла Дереку излечиться, но если в его крови тот же яд, что был у Коры… Значит ли это, что спасти его может то же, что и ее? — Нет, если связь очень сильная, — мисс Моррелл смотрит прямо на меня, и, если это вообще возможно, мне становится ещё более неуютно. — Она сильная, — уверенно заявляет Скотт, на мгновение оборачиваясь на меня. И впервые за долгое время я снова вижу в его взгляде надежду. Она — именно то, что помогало нам выживать все это время. Может, поэтому МакКолл снова ныряет в нее с головой? — Тогда давайте сделаем это. Путь до клиники проходит более-менее гладко. На сколько это вообще возможно с умирающим Дереком и моим раздавленным состоянием. Сейчас я чувствую себя так, словно мне завязали глаза и дали в руку дротик, даже не намекнув на место нахождения доски для дартса, и теперь я либо попаду в десятку, либо угожу в одного из невиновных, окружающих меня. И именно в этот момент я понимаю, что существует только эти две крайности: Дерек жив — Дерек мертв. И я всей душой выбираю первое. Наш размеренный шаг отбивается гулом у меня в ушах. Сосущее чувство приторной надежды забирается под кожу, а отчаяние доходит до абсолюта. Дерек лишился силы Альфы, спасая Кору таким образом, а их родственная связь была явно крепче, чем наша. А ведь я даже не Альфа, поэтому, скорее всего, я просто попрощаюсь сегодня с жизнью. Девкалион идёт возле Скотта, помогая тащить тело Хейла до машины. Его никто об этом не просит, но это происходит по умолчанию. Не знаю, догадывается ли он, но звание «хорошего парня» от него все ещё далеко, на сколько это возможно. Я плетусь рядом со Скоттом, буравя взглядом остатки своего платья. Подол разорван, почти каждый сантиметр юбки испачкан в грязи и крови. Сейчас я больше, чем когда-либо, похожа на героиню ужастика, чем на Золушку, сбежавшую с бала. Я чувствую на себе взгляд друга и знаю, что он бы взял меня за руку, если бы они у него были свободны. Но я уже просто благодарна ему за отсутствие вопроса «Ты в порядке?», потому что я не в порядке.

***

— Быстрее! Кладите его на стол! — Дитон суетится, сначала придерживая двери для всех нас, а потом подбегая к металлическому столу. МакКолл с помощью Девкалиона дотаскивает Дерека и кладет на холодную поверхность. Хейл с трудом сбивчиво дышит, пока яд отравляет его кровь. — Мила, подай мне ту оранжевую банку! — указывая рукой на полки, кидает Дитон, попутно перебрасываясь чем-то с мисс Моррелл. Я быстро нахожу нужное и, умудрившись даже не задеть остальные сверхъестественные препараты, передаю склянку ветеринару. Мое сердце бьётся где-то в желудке. — Что это? — спрашивает Скотт, не разряжая ужасно напряжённую атмосферу. — Омела. Я не успеваю задать новый вопрос, потому что Дерек перегибается через край стола, и из него вырывается море черной крови. Я еле успеваю отпрыгнуть в сторону и спасти свои балетки. — Надо торопиться, — док смотрит прямо на нас с другом, и Скотт отвечает ему кивком головы, пока Дитон не переводит взгляд на Девкалиона, стоящего у входа. — Держите его. Я вжимаюсь плечом в острый угол стола, давая другу пройти к Дереку, принявшему прежнее положение. Судя по состоянию Хейла, он сейчас в отключке. Скотт зажимает его левое плечо рукой, придавливая к металлу стола. То же проделывает Девкалион с другой стороны. Мне, как и сестре дока, остаётся только молча наблюдать за всем. — Крепко, — кивает Дитон, приближаясь к Дереку. Он до конца дорывает его рубашку и смотрит на четыре глубокие раны, каждая из которых гноится. От них черными линиями отходят вены с заражённой кровью. Это чем-то напоминает мне действие аконита. В руках ветеринара оказывается поданная мною баночка, и он выуживает из нее свежие листы омелы. Я не успеваю морально подготовиться, когда Дитон прикладывает их к царапинам. Дерек резко распахивает глаза с неоново-голубыми радужками и рычит. Его начинает колотить крупная дрожь, и по напряженным бицепсам на руках Скотта я вижу, что сдерживать мужчину ему все труднее. Но все прекращается внезапно — Дерек просто замирает, снова закрывая глаза. — Теперь твой ход, — говорит док, смотря строго на меня, и я понимаю, что сейчас последует краткий курс по спасению жизней. — Это один из видов лечения, которым обладают волки. Считай, что это усиленный метод по забиранию боли. Мисс Моррелл подходит чуть ближе к брату. — Врезать когти следует рядом с сонной артерией, — говорит она, пока я ощупываю своё правое предплечье. — Промахнешься — и убьешь его. — Ты ведь понимаешь, что это опасно? — после вопроса Дитона Скотт протягивает ко мне руку и кладет ее на плечо. — Ты можешь не только его не спасти, но и убить себя. Я кусаю нижнюю губу и смотрю на преданный взгляд друга. Он примет любое мое решение, как и всегда. Видимо, по моим глазам Скотт догадывается о моем ответе, поэтому выпадает вперёд и обнимает, крепко прижимая к себе. Мне трудно сдержать слёзы, поэтому я утыкаюсь носом в пропахшую потом и кровью футболку друга. — Не волнуйся, Скотти, я ещё вернусь и проведу остаток жизни, действуя тебе на нервы. МакКолл долго тянет носом разряженный воздух и, кажется, не собирается отпускать мое туловище из рук. — Не хочешь позвонить Айзеку? Я чувствую болезненный укол где-то внутри — я не готова прощаться. И Скотт меня снова понимает, потому как отстраняется и кивает доку. Я вижу его карие глаза и благодарно выдавливаю намек на жалкую улыбку. Мы стояли на одном и том же поле битвы. Пролили ту же кровь. Сотворили то же самое разрушение. Возвели тот же апокалипсис. И мы сделаем это снова, тысячу раз. — Хорошо, — поджимая губы, произносит Дитон и подходит ближе к Дереку. — Попробуй не только забрать его боль, но и дать часть своей энергии. Я шумно выдыхаю, равняясь с ветеринаром. Сейчас или никогда. Мои выпущенные когти медленно входят в бледную, покрытую испариной кожу Хейла. Лишь секунду я не чувствую ничего, но потом мое тело взрывается болью. Каждый сантиметр словно протыкается тысячами иголок, а кости ломаются, будто я служила трассой стаду бизонов, бежавших марафонский забег. Я широко распахиваю глаза и рычу, закинув голову наверх, но не вижу даже потолка. Вокруг сплошная пустота до тех пор, пока мир не окрашивается в алый. Перед моим взором больше ничего нет: ни клиники, ни Дерека, ни Скотта. Зато потом мысли бьют по мне сплошным потоком — вся моя жизнь словно проскакивает перед глазами, будто ускоренная кинопленка. Я даже успеваю уловить взглядом несколько отчётливых моментов, пока меня не покидают силы. Тело жжёт огнём, а кровь заливает лицо и руки. Я вся покрываюсь ей, чувствуя, как она липкой волной оказывается на каждом сантиметре моей кожи, превращаясь в кислоту. Мир полыхает перед моими глазами и раскалывается надвое. Боль пронзает каждую клетку и становится буквально частью меня. Всё заканчиваются довольно неожиданно. Я не знаю, как все прошло, и это пугает меня. Я больше не слышу своих мыслей, будто рассудок ускользает от меня, и его заполняет пустота. Но вместе с тем уходит боль. Вместо этого я хлопаюсь на пол, но боль в коленках не следует. Всё становится каким-то резиновым. У меня перед глазами плывут стены и потолок, сливаясь в одно белое полотно. Взгляд расфокусировывается, и я пытаюсь рукой поймать только молочного цвета пустоту. Это чувство похоже на сон, поэтому я не ожидаю, когда меня что-то странное выдергивает из него, и мне приходится распахнуть глаза. Недалеко от меня находится шкафчик с баночками и кошачьим кормом, сквозь открытое окно льется свет, и я вижу, как в нем кружатся пылинки. Отлично. Я жива и пережила ещё один этап сверхъестественной жизни Бейкон Хиллс, но нужна ли мне будет она, если я узнаю, что все мои друзья и их родители мертвы? Как и Дерек. Я делаю несколько больших вдохов, наконец находя в себе силы подняться. Мир едет в сторону, но чьи-то руки придерживают меня, помогая усесться на постель. Едва взгляд фокусируется, чья-то фигура налетает на меня с объятиями, знакомый запах приятно обволакивает, и Скотт отстраняется лишь спустя пару секунд. — Как ты? — интересуется он, отступая в сторону, давая мне обзор. Дерек лежит на соседнем столе, который был расчищен от всех баночек и лекарств. Его грудь равномерно вздымается, и из меня вырывается облегченный выдох. Хоть одна часть истории закончилась. — Сколько… — голос неожиданно хриплый, и я несколько раз сглатываю, прежде чем продолжить. — Сколько я провалялась? — Сутки, — отзывается Дитон, меняя какой-то компресс на ранах Дерека. Я отчетливо вижу их, поскольку Хейл лежит без футболки, но глубокие борозды от когтей Дженнифер уже затягиваются. Процесс исцеления запущен. — Что случилось с… — я не успеваю договорить, как друг перебивает меня, облокачиваясь на стену около забитых под завязку шкафов. — С ними всеми всё в порядке, — кивает Скотт, и я чувствую, как огромный шквал проблем летит с моих плеч. Давно я не чувствовала такого облегчения. Может, даже ночные кошмары на время отпустят меня. — Лидия справилась. Когда вы ушли с вечеринки, там начал твориться настоящий кошмар. Среди толпы поднялась паника, стекла вылетали из окон в кабинете. Школу буквально чуть не сравняло с землёй. — Мне бы не казалось это плохой идеей, — качаю головой я, пытаясь пустить глупую шутку. После всего, что произошло, я просто не могу вернуться в этот храм знаний, чтобы получить очередную оценку за семестр. — Стайлз позвонил Айзеку и… Я удивлённо поднимаю брови, уставляясь на друга. Может, меня и приложили пару десятков раз головой, но не Стайлза. Стилински никогда бы добровольно не набрал номер близнеца. — Ага, — подтверждает друг, теребя бирку на пакете с каким-то кошачьим кормом. — Он принес карту земных потоков, и Лидия смогла узнать, где Дженнифер держала наших родителей. Я напряжённо слушаю, все ещё не веря, что очередной кошмар моей жизни позади. — Скотт, подай мне вон те листья, — Дитон машет рукой в сторону, и МакКолл ловко хватает нужный свёрток с длинными сушёными листами, передавая их доку, а позже оборачивается ко мне. — Они все это время находились в школьном архиве под основным зданием. — Такой вообще есть? — сомневаясь, спрашиваю я, на что Скотт положительно качает головой. — Там железо-бетонные стены, нет окон и лишь одна забитая дверь. Не слишком популярное место. Я трясу головой, принимая информацию. Мне хочется задать вопрос, правда ли это конец, но я не решаюсь. Кажется, тут же произойдет что-то ужасное, и в этот раз не обойдется. Возможно, Бейкон Хиллс всё-таки даст нам передышку, и у меня появится крохотный шанс дожить до выпускного. Я снова смотрю на Дерека и поднимаюсь с кровати, медленными шагами двигаясь к железному столу. Дитон что-то творит с его ранами, помогая быстрее исцеляться и не занести инфекцию. Яд Дженнифер все же — нечто новое в его ассортименте. — Сможешь принести воды, Мила? — дожидаясь моего кивка, док вручает мне пустую банку. — Листьям агавы нужно быть влажными, чтобы приносить пользу. Я провожу рукой на расслабленным мышцам на руке Дерека, чувствуя приятное тепло его кожи. Если смотреть на Кору, он ещё долго будет отходить, но я смогу быть рядом. Всегда. С этими мыслями и удаляюсь в коридор. Здесь умывальник сломан, поэтому приходится идти на дальнюю площадку. Я прохожу мимо кладовой и комнаты, где стоят клетки с животными, которых Дитон ютит у себя на время, пока те отходят от наркоза и дожидаются хозяев. У меня перед глазами мир все ещё колышется, но я способна различить два стойких сердцебиения за поворотом. И это явно не Скотт и док, потому что я смутно, но улавливаю запах Армани. Я обхожу дверной косяк, оказываясь у прохода, и давлюсь воздухом. Он буквально застывает во мне. Дэнни стоит у дверной рамы, лёгким движением подняв моего близнеца в воздух. Айзек безвольно болтается на нечеловеческих когтях Махилани, сканируя меня испуганным взглядом. Другая рука вратаря находится у горла Лейхи, готовая в любой момент вспороть ему шею. — Э-э, Д-дэнни, — неловко заикаюсь я, делая шаг в сторону Айзека. — Я упустила момент, когда ты успел растерять всё чувство юмора, но это несмешная шутка. Я выставляю руку вперёд в оборонительном жесте, и в этот же момент когти Махилани чуть входят в кожу на шее близнеца. Айзек безвольно хрипит, чувствуя, как красные струйки бегут к вороту пиджака. Дэнни усмехается ему, и от милого парня, которого я знала, не остаётся и следа, когда он произносит: — А кто тебе сказал, Мила, что это шутка?