Персики и гранат

Я судорожно вдыхаю воздух через нос и подползаю ближе к Дереку. — Нет, — тихо шепчу я, смотря, как темно-красная кровь течет по его рукам. — Нет-нет-нет. Ты не можешь умереть из-за какой-то психованной бабы-убийцы! Дерек! Только не из-за нее. Пусть она и темный друид. Хейл не может ответить, кажется, последние его силы вытекают вместе с кровью. Я в отчаянии смотрю на Скотта, до сих пор стоящего в кружке рябины. Ну же, помоги мне. Меня трясет, я сглатываю слёзы и утыкаюсь носом в синюю футболку Дерека. Прошло столько времени, а он всё также пахнет терпкими ягодами граната, а я, должно быть, — свежестью и запахом персиков. Несмотря на гарь и дым. И кровь из его раны, оставленной Дженнифер. — Нет, Дерек, — не могу сдержать слезы. — Борись. Дерек… Хейл тихо и прерывисто дышит. Его живот напрягается, когда он выдавливает: — После стольких лет? Меня содрогают рыдания, он знает, что для меня это значит. И как-то он сказал, что произнесет это только в крайнем случае. — Всегда, — выдыхаю я, и у меня сносит крышу, потому что я кидаюсь на приземлившегося рядом Скотта и начинаю плакать, тихо, едва вздрагивая. А МакКол понимающе смотрит на меня своим сожалеющим взглядом. А я еще помню, когда в нем светилась надежда и уверенность. Я еще помню, с чего всё началось. А началось всё с: — Хей, Стайлз, Скотт, — я подбежала к парням, расправляя руки в стороны. — Воу, Мила, — откликнулся Стилински, крепко обнимая меня. — Я забыл, что ты возвращаешься сегодня. — Так же, как ты забыл ответить на пару десятков моих сообщений о том, что я возвращаюсь сегодня, — напомнила я, отчего Стайлз поджал губы. — Ну, знаешь, столько всего навалилось, — простонал он, дергая за рукав Скотта. — Лакросс, девушки, ох, уж эта популярность. Я хохотнула. Пусть я целый год отсутствовала в Бейкон Хиллс, но такое событие, как Стайлз, сдвинувшийся с отметки «не замечает никто, в особенности Лидия Мартин» я бы узнала уже в аэропорту, наверное. Ну, или на крайний случай, от самого Стайлза. Я взглянула на свои желтенькие наручные часы и с сожалением сказала: — А как мой братец? До сих пор сидит в столовой возле мусорного бака за столиком под табличкой «лузеры»? Я заметно занервничала. Всё-таки по близнецу я скучала очень сильно, а сейчас, вернувшись, еще ни разу его не видела. Но хотелось бы видеть, что он уже не позволяет над собой издеваться всем подряд, как это было раньше. — Ну… Может, ему нравится тот столик? — прищурившись, спросил Стайлз, на что я подняла одну бровь. — Хочешь сказать, моему брату нравится сидеть рядом с урной, из которой несет двухнедельной курицей и салатом? Если так, то он мазохист, — усмехнулась я, поправляя на переносице очки. — Ладно, у нас сдвоенная с ним история, не терпится его увидеть. Встретимся на английском. Я махнула рукой и двинулась в сторону шкафчиков, чтобы выгрузить часть лишних учебников, которые мне выдал завуч, из рюкзака. Хорошее настроение и предвкушение наполняло меня, словно воздушный шар. Привет, Бейкон Хиллс. Мой ящик находился рядом с ящиком брата-близнеца. Я с грустью посмотрела на выженное слово на его кабинке. «Лузер». А я-то думала, что те времена, когда всех, кто не так смел, чтобы дать сдачу, и популярен, гнобили, закончились. Видимо, нет. Кажется, до сих пор звезды в старшей школе продолжают издеваться над бедными и скромными подобным образом — выжигая обидные словечки на шкафчиках, вешая обозначения в столовой над столами, закидывая яйцами, когда те «не долетели в урну». Время прошло, а мой брат всё также оставался всего лишь мелким лузером в глазах всех, кто его видел. И уж точно ему не просто нравится тот столик, за которым на обеде он сидит с еще менее популярными Эрикой и Мэттом. Я выдохнула, с сожалением взглянув на буквы, выгравированные чьей-то зажигалкой. Захлопнула дверцу шкафчика и уверенной походкой пошла на урок истории Северной Америки. Мигом найдя братца, сидевшего лицом к окну, взглядом, я с разбегу плюхнулась на пустующее место рядом с ним, натягивая лучшую из своих улыбок. — Хей, брателло, не хочешь обнять свою сестру? — с наездом поинтересовалась я, вываливая учебники с грохотом на парту. Айзек медленно повернулся ко мне и широко улыбнулся, что доставило ему дискомфорт, потому что всё его лицо напоминало отличную отбивную. Брат уже хотел обнять меня, как я остановила его, взяв пальцами за подбородок. — Годрик, Айзек, что с тобой? Под правым глазом у парня был лиловый синяк, на щеке — протянута полоса с запекшимся кровяным подтеком, а нижняя губа — неестественно синеватого оттенка. Меня пробрала злость, пока я всматривалась в ясные голубые глаза братца. — Кто это сделал с тобой? — требовательно наехала я, убирая пальцы с подбородка. — Это кто-то из старших классов? Или из нашего? Айзек, если ты больше не хочешь быть похожим на боксерскую грушу, отвечай. Излияния братца о том, что он наверняка упал, заглушила трель звонка, не дав мне с совершенно невозмутимым выражением лица послушать, как мой близнец не дружит с косяками и вообще ужасно неловкий, из-за чего и все ранения. Мысленно я отправила того, кто избил моего Айзека, на предпоследний круг Ада, решив найти его и лично посадить на поезд до чистилища. Учитель, не затягивая с вступлением, начал объяснять новую тему завоевания, лишь смерив меня вполне дружелюбным взглядом. Айзек вперился в карту, висевшую на доске, с какой-то ненормальной жаждой, хотя буквально перед глазами мелькало его движение мысли под этими кучеряшками. На сорок пятой минуте я не выдержала, хотя несколько раз пыталась проследить за его взглядом и понять, чего такого в карте континента он видит, чего не доступно моему взору, и на парте сжала его руку. Айзек дернулся, но взял ее в свою теплую ладонь. После этого, кажется, он немного оттаял и стал смотреть уже на всё вокруг, кроме листа со стрелками завоеваний. После урока я, изнеможденная и с совершенно отбитым желанием изучать в дальнейшем историю, выползла из кабинета. Лейхи наконец-то совсем отошел из гипнотического пространства дат и событий, и обнял меня посреди коридора. Такое родное тепло исходило от его тела, пока я носом утыкалась в его пуловер ровно на столько, чтобы сохранить свои очки в целости и сохранности. — Я рад, что ты вернулась, Милс, — сказал бро, неловко отстраняясь. Он поправил на плече лямку от рюкзака и смущенно посмотрел на меня. — Я тоже, Айзек, я тоже, — отозвалась я, направляясь на урок биологии, который мужественно просидела, закопавшись в страницах учебника, посвященных картинкам хромосом. Дальше шел долгожданный урок английского, на котором я выбрала место между Скоттом и Стайлзом, позади парты моего брата. Все попытки достучаться до МакКола не окончились успехом, когда он получил жирную D с минусом и на весь класс сказал вполне ясное и очевидное «Я не знаю!». Со звонком Стилински, схватив меня за руку, утащил в столовую, где усадил и требовательно сказал ждать, пока он будет пробираться к очереди. Скотт, совсем подавленный из-за жуткой оценки и предстоящего родительского собрания, сел рядом с нами, закинув сумку далеко под стол. — Эй, хочешь мы со Стайлзом с тобой позанимаемся? — спросила я, глядя в карие глаза друга. — Нет, не стоит, — отозвался МакКол, стуча пальцами по поверхности столика в нашем кафетерии. — Я буду заниматься с Эллисон. — Это еще кто? Твоя новая пожилая соседка? — поинтересовалась я, вспоминая, как миссис МакКол заставляла Скотта ходить к какой-то старушке, когда тому надо было подтянуть историю, так после часа общения с ней он потом чистил зубы минут десять. — Нет, наша новая одноклассница, мы с ней в одном классе по химии, — оживился парень, вертя головой из стороны в сторону. — Вон она, видишь? — Шикарная брюнетка с милейшими ямочками? — недоверчиво спросила я, думая, что взяла неправильное направление, куда показывал Скотт. — Да, она потрясающая, — закивал МакКол. — И на мое счастье отлично знает английский. Мама меня лишит карманных денег и запретит работать, если на собрании для отстающих появится мое имя, и это будет ужа… Конец предложения друга заглушил поднос с едой, гулко падающий на стол. Стайлз, пытаясь удержать три набора еды для себя и нас со Скоттом, грохнул мою порцию так, что вся картошка фри полетела на меня, подобно фонтану. От звука, более высокого, чем обычно, все обернулись на наш столик. Поймав взгляд красавицы Мартин, Стилински неловко помахал ей рукой, отчего уронил в колу друга пакетик с наггетсами. — Можешь не утруждаться, Стайлз, я сам их достану, — ответил МакКол, пальцами выуживая из напитка курицу. — Да, я думал, ты поймаешь, раз ты играешь в команде по лакроссу лучше всех, — без капли вины заметил Стилински, заставив этой фразой меня оторваться от собирания уцелевшего обеда у меня с джинсов. — Ты играешь в первой линии? — захлебнувшись эмоциями, спросила я. Насколько помню, это было заветной мечтой обоих друзей. Ну, или в случае Стайлза, одним из списка заветных мечт после заполучения хотя бы внимания Лидии. — Ага, — ответил за друга Стилински, макая картошку в кетчуп. — Отпадно играет, — предвкушая мой вопрос «Что стало с нашим третьим неудачником Скотти?», парень быстро перевел тему: — Ты к нам надолго? — Уже не терпится от меня избавиться? — прищурившись, спросила я, протирая очки о свою футболку с Патронусом. — Думаю, пока мама не опишет дело горного льва. — Что-что? — внезапно охрипшим голосом осведомился Скотт, смотря на меня. Я протянула ему свою колу, чтобы он смог запить. — Спасибо. — Мама — типичный журналист, — пожала плечами я. — Гонится за новостями, а когда до нее дошли слухи о горном льве в Бейкон Хиллс, мы сразу рванули сюда. И я буду здесь до того времени, пока она не изучит это дело вдоль и поперек, а я не придумаю повод остаться здесь. — А ты не можешь остаться у отца Айзека? — с надеждой спросил Стайлз, размахивая зажатой в руке палочкой картошки фри. — Ну, то есть у своего отца… Я покачала головой. Наша семейная история была таковой, что суд распорядился разделить детей между родителями, мама забрала меня, а Айзеку пришлось остаться у отца. Если такое название для временного маминого развлечения, конечно, ему подходит. — Но у нас есть как минимум месяц, чтобы придумать веское оправдание, — сказала я, беря с тарелки Стилински еще фри, поскольку половину моего он подарил полу. — Еще ни одно большое дело не раскрывалось и не описывалось меньше, чем за месяц, да и не будем мы сразу срываться с места. Но в тот раз не подействовал ни один довод, и мне, между прочим, пришлось жить в Вегасе. Моё «между прочим» оба — и Скотт, влюбленно смотрящий на Эллисон, и Стайлз, влюбленно смотрящий на Лидию — отлично помнили, потому что именно тогда они были генераторами идей по тому, как оставить меня в Бейкон Хиллс. Мы доели, я выбросила остатки еды в мусорный контейнер, где и смогла встретиться с братом, перекидывающимся парой слов с Мэттом. Я подождала его, и мы вместе отправились на французский язык. Перед первым днем в школу я просила Годрика, чтобы он был лучше отметки «отстой» на моем столбце настроения, теперь же я поняла, как мне всего этого не хватало. Даже фри от Стайлза на своих шикарных джинсах. Вылетев из школы, я, гордо поправляя лямку своего портфеля, спросила Айзека, стоит ли его подкинуть домой. — Нет, я уже привык ходить пешком, — ответил близнец, которого я заключила в объятия. Мой милый Айзек, как мне тебя не хватало. Оказалось, что ежедневные смс-ки и общения по скайпу не могут заменить его теплого пуловера, в который я могу уткнуться лицом, потому что ниже него. — Позвонишь мне, когда доберешься до дома? — осведомился брат, легко улыбаясь мне. — Жди спустя восемь минут звонка, — кинула я, махнув рукой и направляясь к своему байку, так удачно примостившемуся среди машин. Я уселась на сиденье, надела шлем и поехала. Не успела я преодолеть и нескольких метров, как на стоянке образовалась пробка из машин. Конечно, с байком я бы легко выбралась из нее, не будь причиной торможения — джип Стайлза. Я обогнула несколько машин впереди, остановилась и, кидая шлем назад, соскочила с сидения. Мужчина с ненормально бледным лицом, в кожаной куртке, едва держался в вертикальном положении, опираясь на голубой капот машинки друга. Стилински быстро выпрыгнул из машины и схватил его под руку. — Это еще кто? — с удивлением спросила я, придерживая дверь джипа, чтобы друг мог усадить причину пробки. — Это Дерек, Мила. Дерек Хейл.