Война с соседом

Звон в ушах. Голова раскалывалась, глаза практически ничего не видели. Руки определённо подвешены, это чувствовалось по онемевшим кистям, а ноги только лишь слегка касались пола. Во рту металлический, солоноватый привкус крови, смешанной со слюной. — Я в последний раз спрашиваю: Почему он не звонит?! Омерзительный, едва ощущаемый слухом голос, раздался где-то в пространстве. Кажется, это было слева. Громов сидел в кресле, блаженно наблюдая за мучениями парня. Маленькая тусклая комната, в которой они сейчас находились, невыносимо пропиталась сыростью и холодом. Холод сквозняком ходил по полу, деревянные доски, с отшелушивающейся краской скрипели под ногами. И что ужаснее — вокруг не было слышно никаких признаков городской жизни. Исходя из этого, Мрачный сделал вывод, что они, скорее всего, были в заброшенном доме. Очередной удар по рёбрам. Слышится легкий хруст и хочется просто взвыть от боли. Но нет! Кошин не станет. Он не прогнётся. Он сдохнет, но ни за что не позволит сломать себя или вытереть о себя ноги. Тем более, перед Машей. Перед единственным человеком, способным хоть как-то влиять на него и чьё мнение было для него дороже золота. — Да откуда я блять знаю?! — глухо прорычал Кирилл. — Ты вообще тупорылый, или как? У меня связаны руки, сломано ребро и я истекаю кровью. Если бы он позвонил мне, думаю я бы вряд ли смог это узнать. У меня же тут более важные дела. Андрей пропустил его сарказм мимо ушей, и киванием намекнув огромному лысому мужику, что щенку не повредит еще пара ударов, усмехнулся. Он пытался убедить себя в том, что поступает правильно, с точки зрения своего достоинства. Но на самом деле, он лишь тешил своё самолюбие. Он срывал злость на Кошине, морально испытывая от этого удовольствие. О, конечно, ведь Соколовский не слабо так проехался по его физиономии, тем самым снизив его самомнение до точки Марианской впадины. Ещё бы, Громов привык чувствовать себе выше других, сильнее других. А тут появляется какой-то придурок, доставляет кучу проблем по работе, уводит твою девушку и вдобавок ко всему этому ещё и попускает тебя. К Максиму он испытывал столько ненависти, что буквально зеленел от одной лишь мысли о нём. И естественно, куда проще было избить его друга, который сейчас не мог и пальцем пошевелить, нежели решить всё один на один. Как же низко ты пал, Громов! У этого парнишки даже руки связаны. Что, слабо было сровнять счёты? Ты ведёшь не честную игру. Да и плевать! Главное, что сейчас он в выигрыше. А для него — это самое важное. Вернуть то чувство, что он превосходит всех и во всём. — Да, мне говорили, что из всей компании его «шестёрок», ты — самый отбитый. — Я не его шестерка, — сплюнув кровь, прохрипел Кирилл. — Да? — брови машинально поднялись. — а кто же тогда? — К сожалению, лучший друг. Он как всегда был в своем репертуаре. Однако, если серьезно, временами Кошин просто проклинал тот день, когда встретил Сокола. — Неужели? — подобный ответ удивил мужчину, — тогда почему его не беспокоит твоя судьба? На этот вопрос Кирилл не ответил. Не потому что не хотел, а потому что не имел представления, что сказать. Довольно ухмыльнувшись, Громов чуть покосился в угол, где на полу, прикованная к батарее, сидела Петрова и улыбнулся: — Может быть, спросим у твоей рыжеволосой подружки? А, Машуля? Кошин оживился, но когда повернул голову в сторону девушки, Андрей уже сидел перед ней на корточках. — Скажи мне, крошка, где тот самый обожаемый парень твоей ангельской подруги? — Андрей… — трясясь, словно кролик, пролепетала Маша, — пожалуйста, мы же… я тебя знаю. Ты ведь не такой. — Она здесь вообще ни причём! — заорал Мрачный, — не смей её трогать, ублюдок! — Или что ты мне сделаешь? — монотонно перевёл глаза на Кошина Андрей, — если ты не заметил, ты немного не в том положении, чтобы угрожать, парень. — Не трогай её. Она ничего не знает, — убавив пыл, просил брюнет, — она вообще никак не причастна ко всему этому. — О, поверь, ещё как причастна. Она непосредственно — лучшая подруга Леры — моей девушки. — Бывшей девушки. — Ах да, её ведь уже прибрал к рукам твой дружок. Андрей фыркнул, но все же расстроился, вспомнив все это, поэтому постарался скрыть свои эмоции, вновь обратившись к Петровой: — У тебя очень красивые губы, малышка. Почему я этого раньше не замечал? Антон, тебе нравятся? Стоящий рядом мужик, с противным, мерзким лицом, только хихикал, обнажая желтые зубы. — Ещё бы. И я даже знаю, как их можно использовать. Раздался истерический хохот, а девушка до жути перепугалась. — Что…? От этих слов Кошину снесло крышу и он начал греметь цепью, которая сковывала его руки. — Сука урод, не смей ничего с ней делать! Если ты её хоть пальцем тронешь, я тебя живьём закапаю. — Ну чего ты трясёшься? — Громов погладил рыжую по щеке, убирая маленькую слезку. — Ты же меня знаешь. Мы с тобой друзья. — Андрей, не надо. Не трогай никого. Мы тебе ничего не сделали. — Вы — нет. Но те, кто вами дорожит — да. И как ни странно, вы — единственные, кем я могу хоть как-то влиять на них. Мрачный дёрнулся, вновь зарычав, что помогло отвлечь его от разговора с рыжеволосой и обратить на себя внимание. Привстав с корточек, Громов подошел к брюнету и ухмыльнулся, изучающе осмотрев второго с ног до головы. — А вы, друзья Соколовского, все такие пришибленные? Ты, Лера, тот паренёк из офиса, который так и не смог достать мне нужные документы? Кошин поднял на него пронзающий, демонический взгляд своих черных глаз. — Так это твоих рук дело, мразь?! Какой же ты кусок дерьма. Андрею стало не по себе, но, на благо, брюнет был обездвижен, а значит собачку и дальше можно было дразнить. — Забавно. Видимо все, потому что Калинина сказала мне практически тоже самое. — Я бы на её месте ещё и рожу бы тебе раскрошил. — Вряд ли тебе когда-нибудь представится такая возможность, — пожав плечами, хмыкнул Андрей, — если конечно, Максим не сделает то, что нужно мне.

***

Отдернув полупрозрачную занавеску, Жанна Николаевна выглянула в окно. — Там кто-то приехал. — Это Макс! — не раздумывая и с полной уверенностью заявил Денис, подрываясь с дивана. Лера волнительно закусила губу, то и дело что потирая ладони. Она, так же как и все остальные быстрым шагом направилась к выходу, дабы встретить Соколовского. И именно сейчас в её груди было такое счастье. Всё потому, что она подсознательно чувствовала, что он уже здесь. А это означало, что опасаться нечего. Больше нечего. Она радовалась и была уверена, что всё это закончится, ведь он обязательно что-нибудь придумает. По-другому и не может быть. Но, к сожалению, выражение лица не передавало того же, что было внутри. Оно было полно страха и ужаса, появившихся в результате омерзительных фотографий, присланных на телефон. Дверь распахнулась. Соколовский влетел слишком резко, говоря с кем-то по телефону. За ним шел начальник охраны. В нем Калинина узнала мужчину, который разговаривал тогда с ней во дворе. — …Это нужно сделать быстро, Николай Петрович! — послышались обрывки разговора, — я буду на связи. — Макс! — едва не налетел на друга Лазицкий. — Что произошло? — теперь всё его внимание было полностью посвящено шатену. Он ждал введения в курс дела, — что им надо? Кто это? — Громов! И он хочет говорить с тобой! Хоть Денис был довольно уравновешенным человеком, способным одним щелчком пальца решить практически любую проблему, в данный момент, даже он был напуган и все его надежды были исключительно на Соколовского. Кивнув, парень одним движением снял с себя куртку и вошёл в гостиную. Уставшие глаза мгновенно стали искать лишь одного человека и стоило им наткнуться на миниатюрное тело и светлые волосы — тяжесть в груди пропала. — Максим… — пролепетала Калинина, делая ему шаг навстречу. Она обняла его, а он поцеловал её в макушку. — Всё в порядке? — спросил тот. — Да, — не слишком уверенно. Убедившись, что девушка находится в полной безопасности, а именно, в его полу объятиях, Сокол обратился к отцу: — Что за фотографии? Я должен видеть. Александр переглянулся с Денисом и Эдиком и все трое уставились на блондинку. Заметив это, брюнет нахмурился и так же повернул к ней голову. Она, поджав немного уголок рта, разблокировала телефон и, не желая повторно видеть этот кошмар — протянула его Максиму. От увиденного тот застыл на месте, а брови, губы и веки задрожали. В какое-то мгновение все окружающие его звуки исчезли. Рассудок настолько помутнел, что на секунду парню показалось, будто он слышит, как по венам бежит кровь. Кошин был не просто знакомым, а лучшим другом. Самый близкий и одновременно самый раздражающий его человек, которого он любил ровно настолько, насколько тот его бесил, был избит и покалечен. И лицезреть его в таком состоянии было для Максима довольно болезненной штукой. Ему не раз приходилось спасать бедолагу от избиения и задирства учеников в школе. Не раз он видел боль и отчаяние в его глазах. Не раз он был свидетелем его слёз. Да-да, слёз Кирилла Кошина! Звучит невозможно и абсурдно. Но это так. Убрав нахлынувшие эмоции, брюнет качнул головой, как бы приходя в себя и твёрдо заявил: — Они ничего с ними не сделают, потому что им банально нужны наши бабки. Машу и Кирилла они не будут убивать, пока что не получат то, чего хотят. Поэтому, время у нас есть. — Время для чего? — спросил Малик. — Чтобы найти их раньше. Все решительно принялись штурмовать ситуацию. Александр подошёл к начальнику охраны. Малиновский заходил по залу, судорожно листая в телефонной книге нужный контакт. Соколовский рассматривал фотографии с Кириллом, после чего так же незамедлительно стал нажимать на экране цифры номера. Лера и Жанна вместе с Денисом уселись за стол. Шатен повесил локоть на спинку стула и, покосившись на тарелку, взял со стола маленький бутерброд. Блондинка рассматривала изобилие салатов, гарнира и закусок. В животе урчало. Конечно, эти проблемы начались именно в разгар ужина! Когда запахи горячего пюре, макарон с сыром и запеченной курицей со специями доносились до мозга, во рту бесконечно вырабатывалась слюна. Однако, в следующие секунды, в голову снова приходили те ужасные кадры, и в горло кусок просто не лез. — Дениска, — позвала жующего в спешке парню горничная, — ты бы не перебивал аппетит. — Жанна Николаевна, — мягко обратился к ней тот, откусывая очередной кусок, — Вы же знаете, что перед вашими кулинарными шедеврами трудно устоять, а я безумно голодный! Она улыбнулась, кивая. Конечно, она всё понимала. И даже не обижалась за потерянный труд и 3-х часовое метание по кухне. Женщина проработала в доме Соколовских больше 13-ти лет и уже давно свыклась с подобными ситуациями. Лазицкий вытер губы салфеткой и принял входящий вызов. Они все мельтешили перед глазами и светловолосая совершенно не знала, что ей делать. Помочь она здесь точно не могла. Скорее её жалкие попытки предпринять хоть что-нибудь только лишь усугубили бы ситуацию, а потому отвлекать их она не хотела. И, несмотря на это, она всё равно не сводила глаз с любимого лица. Лера с интересом и своеобразной гордостью наблюдала за Максимом, не веря тому, что обрела такого человека. Ей нравилось то, как он ходил, как разговаривал, как хмурил брови и даже как моргал. Она никак не могла разобраться, что же именно в нём ей нравилось. И это невозможно было определить точно. Чувство защищенности присутствовало у неё задолго до того, как она поняла, что влюбилась. Она не думала о том, что сможет когда-то сходить по нему с ума, однако точно знала, каждый раз приходя домой, что бояться ей нечего. В руках завибрировал мобильник. Позабыв обо всем, что сейчас происходило в её мозгах, девушка посмотрела на экран и… подскочила с места. — Макс! Её голос чуть повысился. От этого неожиданного выкрика, все присутствующие обернулись в её сторону. Калинина, словно у неё онемел язык, выдавила: — Мне… Мне Громов… звонит. Брюнет практически не напрягая голосовых связок бросил своему собеседнику тихое «я перезвоню» и подошёл. Выхватив у неё из рук телефон, Сокол нажал на зеленую кнопку. — Да! — Ну, наконец-то! — раздался до боли знакомый голос, — а я-то думал, ты уже не подойдёшь к телефону. Громкость стояла на максимуме и каждый мог слышать, что говорили на другом конце. — Где Кирилл и Маша?! — без каких-либо приветствий прохрипел брюнет. — Надо же, ты, все-таки, вспомнил своих друзей, — видимо, с ответом Громов не спешил, — а чего так поздно? Небось, с Лерой развлекался? — Закрой рот и ответь на мой вопрос! В трубке послышался смех. — Если я закрою рот, то, как же я тебе отвечу? Стиснув зубы, Макс едва сдержался, чтобы не заорать на весь дом от злости. — Не выводи меня, блять! — Как грубо, Макс. Как ты можешь так выражаться, да ещё и при девушке? — на миг повисла тишина и Сокол сглотнул, раскрывая глаза, — Лера ведь сейчас с тобой да, и все прекрасно слышит? Да. Она слышала, потому как тот взгляд, которым смотрел на её брюнет, отчетливо давал понять, что кровь в его жилах начинает закипать. — Она и похуже выражалась, в основном в твой адрес. — О, так приятно, она всё ещё обо мне вспоминает. Сокол сжал кулак, но не успел бросить в ответ ядовитую фразу, потому как Громов продолжил тараторить: — С твоими друзьями всё хорошо. И честно говоря, я совершенно не хочу причинять им какой-либо вред. Особенно этой рыжеволосой красавице. Калинина закрыла рот рукой, а Лазицкий приобнял ее за плечи, успокаивая. После чего Максим сделал громкость в динамик ниже и отошёл на пару шагов, дабы не пугать стоящих рядом людей той информацией, которая могла поступить в любой момент. — …Это была вынужденная мера, иначе ты бы не стал меня слушать. — Не хочешь причинять вред? — возмутился парень. — Да там от Кошина живого места не осталось! — Согласен, тут мои ребята переборщили, хотя знаешь, честное слово, он сам напросился. Откуда он знает об этом? Это прозвище знают только те, кто находятся в этой комнате. Впрочем, он не был удивлён, что Киря получил по полной за свою высокомерность. — Но это не меняет сути дела. — Не смей их трогать, Громов! — с диким ужасом приказал Максим. — О, слышу нотки волнения. Значит, можно приступать к нашему договору. — Мы с тобой ни о чем договариваться не будем. Ты отпустишь их прямо сейчас! — Соколовский, ну неужели ты думаешь, что у тебя есть выбор? Нервно облизнув губы, брюнет подавил в себе гнев. В глубине души он понимал, что преимущество было явно не на его стороне. Закрыв глаза, он спросил: — Чего ты хочешь? — Слушай, я сам по себе человек не злопамятный, и делаю это вовсе не потому, что таю на тебя какие-то обиды за то, что ты мне чуть голову не проломил. — Лицемерно ёрничал Громов. — Что ты. Упаси Боже. Это касается исключительно рабочих вопросов, ничего личного. — Ближе к делу! — раздражённо фыркнул Сокол. — Мои условия просты. Я знаю, что твоя компания владеет прямой веткой железной дороги практически через всю Европу. И вот как мы поступим: ты открываешь мне путь в Германию, я провожу там свой товар, а ты всего лишь маскируешь его под свой. — Ты вообще ахерел?! Они знают все нелегалки, провозящие стволы и наркоту через границу. Ты понимаешь, придурок, что ты не пройдёшь там? Они банально вскроют твои вагоны, и загремишь ты в тюрьму лет так на 15. — Так приятно, что ты обо мне беспокоишься. — Завали. Я бы и сам, с огромной радостью, посадил бы тебя в самую худшую тюрягу, из тебя там хороший бы петушок вышел. Но если тебя примут, это отразится на моем имени и компании. — Вот именно, Сокол. Именно. Поэтому, я предлагаю тебе весьма щедрое предложение: я отдаю тебе твоих людей, а ты, взамен, просто открываешь мне доступ в Европу. Вот и все. Соколовский закрыл лицо правой рукой, томно выдыхая и потирая переносицу. — Это не такая уж большая цена за тех, кто тебе дорог. — Все больше подстрекал Андрей. Думай! Думай! Думай! Почему именно тогда, когда нужно было предпринять хоть что-то, в голове не было ни единой мыслишки? Речь ведь шла о дорогих людях. Ценнейших. И ничто не могло быть дороже их жизней. Но одно дело было просто согласиться, а другое — прогнуться перед человеком, который был до жути омерзителен и слишком действовал на нервы. — Хорошо. — Чуть ли не взвывая, ответил Макс, недолго думая. — Я постараюсь сделать все, чтобы тебя не спалили. Но вначале, ты отпустишь Машу и Кошина. — Э-э-э нет, мой дорогой. Так дело не пойдёт. Ты сам провезешь наркоту. А уж потом поговорим. Опять демонический смех. Не выдержав, Сокол спустил всех своих церберов с цепей и закричал: — Сука, я тебя убью! Задушу собственными руками! — Ты уже пытался и не вышло. Так что не тешь себя иллюзиями. — Ядовито с издёвкой сказал Громов. — Если ты хочешь, чтобы твои друзья остались целы и невредимы, то сделаешь все, как я сказал. У тебя есть 2 часа, чтобы дать мне ответ. И да, передавай Лерочке привет. Звонок оборвался так же внезапно, как и зазвенел. — И что этот урод хочет? — первым задал интересующий всех вопрос Александр. — Он хочет, чтобы мы провезли по нашей ветке его наркоту. — Приставив пальцы к губам, ответил тот. — Взамен он отпустит их. — И ты согласился?! — нахмурился Денис. — Пока еще нет. Он дал 2 часа. — А ты что, будешь еще рассматривать какие-то варианты?! — с долей иронии спросил Эд. — По-моему, здесь все очевидно. — Что тебе очевидно? — То, что никто не будет рисковать так компанией, для того, чтобы этот чмошник получил, что хочет. Соколовский замолчал. Он всем своим видом показывал, что ему безразличны эти слова и это не на шутку выводило. Так и не дождавшись от него того, что хотел услышать, Малик возмутился: — Макс, ты понимаешь, что это полный бред? Если на границе поймут, что товар не наш — жопа будет всем. Вся наша транспортировка накроется. И тогда власти не станут церемониться — они просто сдадут всю компанию и нас загребут на пожизненное. — Ты думаешь, я этого не понимаю?! — огрызнулся Сокол. Максим ненавидел, когда его отвлекали во время раздумий. — На кону все! — словно игнорируя, продолжал рыжий. — Годами выстроенная империя! И ты хочешь всем этим рискнуть, потому что… — «Потому что» что? — прищурившись, спросил Максим. — Ты соображаешь вообще, что несёшь?! Это наш друг! И его девушка — лучшая подруга Леры. Калинина моментально взяла на заметку фразу «девушка», дабы потом, при встрече, как типичная женщина, рассказать. — Они наша семья, ты предлагаешь, чтобы их угробили? Я посмотрю на тебя, когда ты будешь стоять над могилой Кири и скулить: «зато компания не пострадала». Малиновский психовал. Он сам по себе был довольно нервным человеком и не всегда мог сдерживать своё недовольство. Ссора продолжалась и с каждой новой сказанной фразой, Соколовский все больше разочаровывался в Эдике. Да и в Лазицком, и даже в отце, как только он произнёс следующее: — Иногда нужно идти на какие-то жертвы, Максим! Парень взглянул на Александра как на предателя и жестоко ответил: — Так говорил дед, и к чему это привело? К тому, что он в свои тридцать был прикован к инвалидному креслу. Так говорил и ты, а потом погибла Наташа, а мама загремела в больницу. Старший Соколовский до дрожи в коленках боялся этих слов и, все-таки, услышал их. — Нет, хватит с меня жертв. Если я будущий глава «Onic Prise», я не допущу, чтобы из-за какой-то сраной компании гибли люди, и уж точно не совершу ваших ошибок. Выплюнув последнее, брюнет развернулся и направился на второй этаж, в кабинет. Лера опечалено посмотрела ему вслед и опустила глаза. Она расстроилась. Расстроилась, потому что запланированный вечер так и не удался, потому что парни переругались друг с другом, потому что ее подруга была в беде. И осознание той безысходности, что она никому не могла помочь — угнетало изнутри. Брюнет вошел в комнату, нервно облизывая и покусывая губы. Как? Как они могут быть настолько бездушными и бессердечными? Ладно отец, он — параноик, трепещущий за компанию как за родную дочь. Но Дэн и Эдик… Те, кто не хуже знали Кошина и осмеливались называть его другом, говорили о том, что какой-то бизнес важнее его жизни. Судорожно выискивая в тумбочках записную книжку с, пожалуй, самыми важными номерами, Максим не переставал думать. В этой книге были номера самых влиятельных людей, взяточников, ментов, воров, людей на границе и прочих. — Макс, — раздался за спиной голос Леры. Господи, родная, про тебя-то я и вовсе забыл. Представляю, что сейчас испытываешь ты. Парень стоял к ней спиной, упираясь кулаками в стол. На одном из его запястий был туго застегнутый кожаный браслет, а рукава были подкатаны до локтей. Он даже не услышал, как она подошла к нему, однако теплое дыхание заставило понять, что она стоит практически вплотную. Ее пальцы коснулись оголенной кожи его рук, а после плавно перешли к плечам. — Не понимаю, как они могут быть такими… — на выдохе произнес Сокол. — Ты слишком близко все воспринимаешь. — Целуя брюнета в середину спины, между лопаток, ответила та. По всему телу пошли мурашки. — Они не говорили, что им плевать на Кирилла. — Продолжала высказывать свое мнение Калинина. — Они говорили, что хотят сохранить компанию, а для этого нужно все тщательно продумать. — Что продумывать, Лер? Это билет в один конец. По нашему пути можно поставлять исключительно оружие. Но не наркоту. Это главное условие договора. Если они заметят, это будет конец всему. Я не могу понять. Как мне выпутываться из всего этого? На это блондинка промолчала. Уткнувшись носом в его кофту, она глубоко вдохнула, прикрыв глаза. На часах стрелка перевалила за 9. Вот и вышли данные 2 часа. Только вот решения никакого толком и не было. Денис вместе с Лерой и Максом сидели на диване, Малиновский ходил из стороны в сторону, а Александр задумчиво почесывал бороду, стоя далеко на кухне и разговаривая с кем-то по телефону. — Мы должны дать ответ через 5 минут. — Мямлил под нос Малиновский. — Через 5 минут. И что мы скажем? Так просто… До какого же дела… — Малик! — грубо обратился к нему Лазицкий. — Не мельтеши перед глазами! И так все на нервах. Рыжий кинул на друга призирающий взгляд, однако замолчал. Соколовский старший положил трубку и подошел к парня. — Ну что? — спросил Максим. — Я говорил с Ильдаром. Он сказал, что поможет провезти товар без всяких проверок, но только на территории нашей страны. Как только поезд пересечет Беларусь, а затем Польшу — здесь он уже не сможет никак повлиять. — Черт! Это плохо! — выругался Лазицкий. — И что делать? — Может договориться с Аней? — произнес неизвестное для Калининой имя Эдик. — Она вроде в Польше сейчас. Ее дядя в кентах с владельцами железных дорог в Белоруссии. — Можно. — Утвердительно кивнул Сокол. — Только не факт, что она согласиться помочь. На его лице изобразились неясные, подозрительные эмоции в виде хитрой, но грустной ухмылочки. Заметив подобные взгляды у остальных, Лера не могла не поинтересоваться: — Почему это? — Потому что наш горе-самец когда-то отшил ее. — Обиженно и злобно поглядывая на сына, пояснил Александр. — Вот она теперь на него обиду и таит. Да причем такую обиду, что ее отец полностью отказался сотрудничать с нами. — В Польше были заброшенные пути. На ремонт их закрывали, а на деле — запасная ветка как раз для подобных случаев. И Аня стояла во главе тех, кто за нее отвечал. Она без ума от Макса, наверное, лет с 15, если не ошибаюсь. — Дополнил Дэн, задумываясь. Калинина почувствовала ревностный жар в руках и щеках. — А-а-а, понятно… — протянула та, скрыто кидая обидку. Брюнет конечно же, заметил, насколько изменилось выражение ее физиономии от упомянутого женского имени. Поэтому, мягко положив свою ладонь поверх ее, так чтобы это было незаметно, продолжил: — А что если мы дадим им сумму в два раза больше? — Не неси ахинею! — выпалил рыжий. — Три года назад мы уже пытались. И что из этого вышло? Тебе напомнить? — Не надо. — Глухо ответил Макс, явно намекая на то, что в присутствии девушки эту историю лучше не вспоминать. Открыв окно, Эд облокотился на подоконник и закурил, что делал довольно редко. В доме повисла тишина. Жанна, только что вернувшаяся с кухни, поставила по середине стола ромашковый чай и строго приказала: — Вот. Выпейте. Все до единого! А то разорались тут. Улыбнувшись, Александр и Лера первыми потянулись к чашкам. Чуть позже взял и Денис. — Максим… — намекая на очередь парня, сказала горничная. Брюнет не особо хотел разбрасываться временем на какое-то дебильное чаепитие, однако прекрасно понимал, что своим отказом обидит женщину. По этой причине руки сами потянулись к чашке. Единственный, кто проигнорировал, был Эдик. — Эдичка… Выпей чаю. Успокоишься. — Я не хочу, Жанна Николаевна. — Бросил через плечо тот. Настаивать женщина не собиралась. И ей меньше всего хотелось попасть под горячую руку. — А может, пронесет? Может, провезем просто пустые вагоны, а Громову скажем, что товар прибыл? — предложил Лазицкий. — У тебя хоть какие-то залежи интеллекта есть? — постучал по голове повернувшийся только что Малик. — Громов лично будет контролировать отправку груза. — Да, но ведь никто не увидит, как товар будет перемещаться. — Продолжал шатен. — А что если вагоны поменять? — неожиданно для всех выдала свою идею Лера. Ребята притихли, переводя на девушку удивленные взгляды. — Что? — тихо переспросил Соколовский. — Ну… — она растерялась. — Просто поменять. Например, два-три вагона забить оружием, а остальное пусть будет то, что хочет перевезти Громов? Брюнет нежно закатил глаза, убеждаясь в том, что его кнопа совершенно ничего не понимает, а ее рвение помочь только лишь забавляло. Но по сосредоточенному Александру нельзя было сказать, что он настроен на юмор. — Лерка, ты такая смешная. — Качая головой, усмехнулся Малиновский. — Зря смеетесь. — Встал на сторону защиты мужчина. — Она дело говорит. И вот тут-то веселящиеся лыбы исчезли с губ. Соколовский старший нахмурил брови, глаза забегали по полу в поисках нужного ответа, который, казалось, был совсем рядом. — Пап, ты серьезно? — Более чем. — И как вы себе это представляете? — сложил руки на груди рыжий. — Проверяют всегда только первые вагоны. Они долго с нами работают, и никогда, во всяком случае, за последние 10 лет не осматривали весь поезд. Это должно сработать. Постепенно находя в его словах смысл, парни словно прозревали. — Риск все равно будет. Где-то чуть больше, где-то чуть меньше, но будет. Более того, мы сможем провернуть ту же схему, только в обратном порядке. — В смысле? — не догонял Максим. — Когда мы привезем его товар на границу, заполним первые вагоны его белым порошочком, а остальные спрячем. Но он отпустит наших людей раньше, так как будет думать, что товар уже на месте. — Ну хорошо, допустим. — Уже более позитивно настроился рыжий. — Но куда спрячем? Повисло молчание. Вот тут и встал огромный ком, перекрывающий весь вроде бы как, продуманный план. — Может, по закрытому пути? — опять блеснула идеей Калинина. — Тот, что Денис говорил? На нее посмотрели как на гения, спасителя и просто ангела. — Это же гениально! — Макс поцеловал ее в щеку. В следующие полчаса каждый в этом огромном доме восторженно метался туда-сюда. Парни были настолько вдохновлены этой идеей, что уже буквально рисовали ее в своем воображении. Нет, они не были счастливы, они просто были полны адреналина. Ведь возможность спасти друзей так, чтобы еще и отомстить врагу, выпадала крайне редко и далеко не всем. — Громов дал координаты. Его наркота должна прибыть в Германию. Мы едем туда. — Раздался голос спускающегося с лестницы Сокола. Открыв небольшой рюкзак, Лазицкий поместил нужные принадлежности, в том числе и вещи Малика к себе в сумку и закинул ее на плечо. Машины вот-вот должны были приехать. Билеты на самолет так же были заказаны в течение прошлых минут. Калинина стояла, подпирая стенку и поглаживая себя обеими руками по предплечьям. Она выглядела уставшей, измотанной. Вся эта суматоха напрочь сбила ей настроение. — Жаль, что у нас так и не получилось познакомиться. — Грустно произнес Александр, обращаясь к девушке. Блондинка обернулась. — Сейчас это не так важно, Александр Олегович. — Покачала головой та. — И ты права. — Мужчина, в очередной раз убедившись в правильности выбора своего сына, положил руку ей на плечо. — Не переживай, мы придумаем что-нибудь. А пока побудешь здесь. Ты в надежном месте. Она кивнула и тут же до ее ушей донесся разговор. — Мы должны будем лично перевезти. — Заявил Соколовский. — Никаких посредников. — А если спалят? — спросил Малиновский. Он скептически относился к этой идеи, хоть и догонял, что другого выхода нет. — 10 лет тюрьмы строгого режима. — Непринужденно хмыкнул сзади стоящий Дэн. — За незаконную контрабанду запрещённой продукции. Калинина пришла в тихий ужас. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Что это сон. Что она сейчас откроет глаза и проснётся рядом с Максимом, в тёплой кровати. — Поехали. — Скомандовал Александр. — Водитель уже за воротами. Рыжий и Лазицкий вышли первыми, за ними была очередь брюнета. Соколовский подошел к Калининой. О нет, не надо этого разговора. Я не хочу. — Ты справишься. — Лера поцеловала его нежно и с дикой болью обняла. Такими объятиями они не обменивались ещё никогда. Словно больше никогда не увидятся. Не хочу. Не хочу от тебя уезжать! Не хочу отпускать! Да пусть оно горит все синим пламенем только не уезжай, Максим. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, Макс. — Как и я. — Он зарылся в её ароматные волосы. — А вдруг что-то случится? Ты, наконец, со мной. Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло. Я не хочу, я не… — Лерок… — Он взял её за подбородок двумя руками и посмотрел прямо в глаза. — Тише. Все будет хорошо. Я тебе обещаю, я освобожу их и Громов получит по полной! — А если вы не перевезете то, что он просит? Это серьёзные вещи! Я не знаю, что будет со мной, если ты попадёшься, Соколовский. Она за долгое время назвала его по фамилии. Сердце колотнуло. — Лера. Моя любимая. Родная. Я клянусь, я что-нибудь придумаю. Если это очередная его выходка — я его в порошок сотру! Как странно… Её вовсе не пугали эти слова. Все, что было для неё сейчас важно — это то, увидит ли она она Максима снова. Притянувши его к себе за шею, ее пальчики пробежались по затылку, а губы начали шептать слова: — Вернись ко мне. — Я обещаю тебе. — Он поцеловал её в уголок рта и, с трудом выдохнув, как будто прострелили легкое, направился к выходу. В салоне машины было темно, а на улице холодно. Из-за чего окна запотели. Парень кинул сумку на заднее кресло и плюхнулся на свое место, закрывая ладонями сонное лицо. Держись, Киря! Я тебя вытащу. Просто продержись немного. — Ты новенький? — Да. — Что это с тобой? У тебя идет кровь. — Это ерунда. — Покажи! Сильно больно? — Нет. — Кто были эти парни? За что они тебя так? — Мои одноклассники. Видимо за то, что меня сегодня в школу привез водитель. — Вот уроды! Ну ничего, я еще с ними разберусь. Тебя как зовут? — Кирилл. Кирилл Кошин. — Вот что Кирилл Кошин: с этого дня, если тебя кто-то будет задирать, говори мне, ясно? — Ясно. — Давай руку. — Спасибо. А тебя как зовут? — Максим Соколовский.