Возвращение

      Белль казалось, что внутри неё полыхает адское пламя, а голова и вовсе болела так, словно по ней заехали бейсбольной битой. Раз двадцать. Женщину лихорадило, она с трудом соображала, но всё же нашла в себе силы встать с постели. В комнате было очень темно, поэтому она попыталась на ощупь найти дверь, споткнулась обо что-то мягкое и упала. Голд курил на кухне, но, услышав грохот в спальне, сразу побежал к Белль.       — Румпель, меня… — женщина не договорила, пытаясь сдержать рвотный позыв. Голд подхватил её и, положив руку жены себе на плечо, помог ей поскорее добраться до ванной. В этот момент он даже забыл про больную ногу. Мужчина держал волосы Белль, пока та прочищала желудок, а потом умыл её и отвёл обратно в спальню, где женщина снова уснула.       Белль проснулась в одиночестве в спальне Голда. Открыв глаза, она осмотрелась, но мужа в поле зрения не было. В её жизни крайне редко бывали дни, когда она могла вот так нежиться в постели всё утро, не думая о предстоящих делах, поэтому женщина решила не упускать шанс. Она поймала себя на мысли, что ночью ей упорно мерещились объятия мужа, но не стала придавать этому значения, списав всё на алкоголь. Голова немного гудела, и очень хотелось пить. Повернувшись в сторону прикроватной тумбы, Белль обнаружила заботливо оставленный кем-то стакан с водой и таблетку аспирина. Улыбнувшись таким маленьким, но приятным мелочам, она присела на кровати и взяла стакан в руки. Делая небольшие глотки, она продолжала осматривать спальню.       В тесной комнате умудрились уместиться вместе двуспальная кровать, платяной шкаф и стол. Всё было в ужасном беспорядке и мало напоминало их спальню в сторибрукском доме. Некоторые вещи были свалены в кучу прямо на стуле, стол завален какими-то бумагами, а на окнах были едва приоткрытые жалюзи. Из-за отсутствия света комната казалась мрачноватой, но уютной. Некоторые вещи и вовсе удивили Белль. На стене висела белая электрогитара, а рядом с ней было ещё одно пустое крепление.       Вдруг она услышала какие-то звуки, доносящиеся из соседней комнаты, и, поставив стакан на тумбочку, женщина подошла к едва приоткрытой двери. Увиденная ею картина была совершенно поразительна: её муж, бывший Тёмный маг, державший людей в страхе столетиями, наигрывал на гитаре незатейливую мелодию и тихо напевал себе под нос*. Он сидел на большом диване, стоявшем прямо посреди уютной гостиной, и пел с закрытыми глазами. Белль могла бы часами этим любоваться, если бы вдруг под её ногой не скрипнула половица и Голд, резко замолчав и открыв глаза, обернулся.       — Уже проснулась, — рассеяно улыбаясь, проговорил он, — завтрак на кухне.       Несмотря на то, что при этих словах желудок Белль дал о себе знать, призывая женщину всё же отправиться на кухню, она осталась стоять возле двери, переминаясь с ноги на ногу. Этим утром всё казалось таким простым. Может, это похмелье на них влияло, но именно сейчас они оба чувствовали, что всё происходит именно так, как и должно. Будто не было десятилетнего перерыва, не было позорного изгнания из города, не было огромной пропасти, которая пролегла между их счастьем.       Когда-то мистер Голд думал, что очень легко получить желаемое. Находясь на вершине могущества, он упивался силой и властью, поглотившими его чуть ли не полностью. Как же он жалел, что, отдавшись тьме, упустил самое важное — Белль. Тогда она, его маленькая жена, была совсем юной, и он водил её за нос как только мог, чем и разбил её хрупкое сердечко. Сейчас же в ней не осталось ни капли старой наивности, и его тянуло к этой новой взрослой Белль. Где-то на периферии сознания Голд понимал, что у его жены теперь своя жизнь и ему в ней места нет, но кольцо на её безымянном пальце всё же не давало мужчине покоя.       — Пойдёшь со мной? — робко спросила Белль, и Голд молча кивнул в ответ.       — Можешь сначала принять душ, если хочешь, — предложил он. Белль оглядела себя и смутилась: она легла спать в одежде, которая теперь была измята, а все её запасные вещи остались в машине. Мужчина заметил это и добавил, — возьми что-нибудь из моих вещей, — про маленькое ночное приключение в ванной никто из них не обмолвился, и Голд понял, что жена ничего не помнит.       После душа Белль вернулась в спальню, чтобы найти подходящую одежду. В платяном шкафу Румпеля женщина нашла футболки, джинсовые рубашки и прочую одежду, которой раньше не было места в его гардеробе, но было кое-что, привлекшее её внимание. Справа от полок была протянута металлическая труба, на которой висели на вешалках куртки и толстовки, а в самом углу Белль увидела его старый костюм. Тот самый, в котором он был в роковой день своего изгнания из города. От воспоминаний женщину передёрнуло, и она, схватив первую попавшуюся футболку, переоделась и пошла завтракать.       Когда Белль всё-таки пришла на кухню, её муж наслаждался тостами с кофе. Увидев Белль в своей футболке, с мокрыми волосами, он закашлялся и поскорее отвернул глаза от жены, которую эта ситуация наоборот позабавила.       — Я подумал, что ты не станешь питаться тем же, что и я, поэтому раздобыл еды поприличнее, — жуя, сказал Голд, указывая на микроволновку, в которой Белль обнаружила нарезанное ломтиками варёное мясо и овощи. Она поставила тарелку на стол и, совершенно неожиданно для мужчины, обняла его сзади и поцеловала в щёку.       — Спасибо, — проговорила женщина и села за стол напротив мужа. Голд был поражен до глубины души действиями жены, и ему сразу вспомнился тот день, когда он чуть не убил Робина Гуда и Белль обняла его.       — Расскажи мне о проклятии, — тихо попросил мужчина, — боюсь, я не до конца понял, как оно действует.       — Проклятие Бессмертных возлюбленных, — нехотя начала Белль, ковыряя вилкой в тарелке, — побочный эффект магии кинжала. Волшебник Мерлин создал его из обломка меча Эскалибура, чтобы контролировать свою возлюбленную — Нимуэ, которая была первой Тём…       — Да, первой Тёмной, — прервал её Голд, забывший про кофе и тосты, и Белль укоризненно наклонила голову, — прости.       — В непредвиденных обстоятельствах кинжал связывает Тёмного с его истинной любовью, делая их бессмертными и привязывая души к кинжалу, — женщину явно смущали некоторые особенности артефакта.       — Но для чего это нужно?       — Я почём знаю, проклятие ни с кем еще не срабатывало! — Голд левой рукой откинул волосы назад и вздохнул, посмотрев на взволнованную Белль, — я просто хочу жить, как обычные люди в этом мире.       — Мы сделаем это, — прошептал мужчина, положив свою ладонь на ладонь жены. ***       — Брось, мы знаем друг друга больше двадцати лет. Ничего не случится, если мы уснем на одной кровати.       Голды смогли выехать из Коллинспорта только после обеда, когда выветрился запах перегара. Дорога в Сторибрук занимала около двенадцати часов, и они планировали приехать уже ночью, но когда Белль, отключившись, чуть не выехала на встречную полосу, мистер Голд настоял на том, чтобы сделать остановку. В ближайшем мотеле, к которому они подъехали, оставалась последняя комната с одной кроватью, и муж с женой активно спорили, стоит ли искать другое место для ночлега.       — Мы можем вообще не останавливаться. Я выпью кофе, и можно будет продолжить путь, — протестовала Белль. Мысленно женщина окрестила это место «клоповником» и готова была хоть всю ночь спорить с мужем, но, неожиданно для самой себя, широко зевнула.       — Дорогуша! Единогласно! — мужчина торжествовал. Мало того, что он оказался прав в споре с женой, ему ещё предстояло провести с ней ночь.       Мистер Голд был отнюдь не из тех людей, которые готовы пойти на всё ради ночи с женщиной. Он считал эту черту в людях признаком незрелого ума, для него секс был лишь одним из способов выразить любовь, а не самоцелью. Сейчас, вспоминая запах её волос прошлой ночью, он думал, что обнимать жену, чувствовать тепло её тела и запах пряных духов намного лучше физической связи.       Их комната в мотеле оказалась очень маленькой, меньше спальни Голда в Коллинспорте, но (это особенно понравилось Белль) очень чистой и аккуратной. У стены стояла кровать-полуторка с белоснежным постельным бельём, а напротив был невысокий комод. Также имелось одно окно, зашторенное плотной тканью.       — Здесь даже некуда положить меня спать на пол, если тебе этого сильно захочется, — с притворным огорчением заметил Голд.       — Если мне сильно захочется, я и сама лягу, — парировала Белль. Она была такой взрослой и самостоятельной, что мужчина только дивился этому. В его памяти жена была скорее не по годам умным ребенком, чем опытной женщиной, чего он не мог подтвердить сейчас, наблюдая за ней. — Передай воды, — попросила Белль, не отрывая глаз от дороги, — на заднем сидении есть бутылка, — в поисках бутылки Голд наткнулся на кое-что поинтереснее. Он открыл журнал на странице, указанной на обложке, и, пробежавшись глазами по тексту, обомлел. — Ты теперь ведешь дела? — Белль бросила на него короткий сердитый взгляд и снова сосредоточилась на дороге. — Да. И довольно удачно. Ты, кажется, воду искал.       Он чувствовал себя родителем совершеннолетнего ребёнка, осознавшим, что этот самый ребенок вырос и теперь может наравне со всеми «взрослыми» заводить детей, выбирать президента и, в случае с Белль, вести бизнес.       — Предлагаю лечь спать поскорее, чтобы мы как можно раньше проснулись. Я не хочу задерживаться здесь, — Голд кивнул, и они, преодолевая появившееся у обоих чувство неловкости, легли в постель.       Было около трёх часов ночи, когда Белль проснулась. Ей снился тревожный сон, который женщина никак не могла вспомнить. Достав телефон из-под подушки, она посмотрела на часы, которые показывали 3:07, и, тяжело вздохнув, убрала телефон обратно под подушку.       — Тоже не спится? — прошептал сзади неё муж. Белль кивнула, а потом, мысленно стукнув себя по лбу за глупость, ответила:       — Мне снился кошмар. Я тебя не разбудила?       — Я уже давно не сплю, — обречённо ответил Голд. Когда он слушал мирное дыхание спящей жены, ему на мгновение показалось, что в его внутреннем мире, истерзанном ураганами страстей, наконец-то наступил покой, и мужчина во что бы то ни стало хотел ощутить это снова, — ты жалела? — задал он вопрос, который давно вертелся на языке. Белль сразу же поняла, о каком именно «жалела» идёт речь.       — Когда ты потерял Белфаера, ты об этом пожалел. Со мной было что-то схожее, — женщине было тяжело говорить о том периоде своей жизни, но ей казалось, что муж должен знать.       — Почему же ты не стала меня искать? Сейчас это не составило тебе труда, — у Тёмного вырвался совсем невесёлый смешок.       — Ко мне осознание пришло позднее. Я надеялась, что к этому времени ты уже привык жить сам, и мне не хотелось бередить старые раны, — Белль всхлипнула и почувствовала, как рука мужа обнимает её за талию.       — Я не провел и дня, не думая о тебе, — честно признался Голд, — хотел даже купить у Дракона какой-нибудь отвар, чтобы ничего не помнить, но тот посоветовал для успокоения нервов найти хобби, и…       — …И ты стал продавать чай, — закончила за него жена. — Что будет, когда мы снимем проклятие? — теперь была очередь Белль задавать неудобные вопросы. Она ждала, что Голд начнёт в красках описывать несколько вариантов исхода, но сонный муж лишь крепче прижал её к себе и, оставив лёгкий поцелуй на плече, пробормотал:       — Я буду хорошим, милая. Обещаю.       Белль сотню раз слышала подобные обещания от мистера Голда, и далеко не все они были правдивы, но сейчас он не лгал. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Ему тоже.