Мост через космос

AURORA – Winter Bird Просыпаясь в шесть утра, Сакура мечтала, чтобы ей снова было семнадцать. И её мир вращался бы только вокруг школьных сплетен, красивых мальчиков и модных платьев. И будущее её было бы всё еще светлым, и мир полон открытий и возможностей. В семнадцать всё было просто и легко, при наличии родительского кошелька и отсутствии какой-либо ответственности. В десять лет Сакура мечтала стать ветеринаром. В пятнадцать хотела стать медсестрой. В восемнадцать погибли родители и хотеть чего-то стало нельзя. Утренний Токио сонно и безразлично мигает вывесками. Сакура опаздывает и спешит по скользким переулкам. Так конечно же, бывает, когда тебе двадцать пять и денег не хватает катастрофически. Классика жанра: долги, оставленные отцом, заложенное родовое гнездо, и три грёбаные работы, которые только и позволяли, что кое-как сводить концы с концами. Когда-нибудь это кончится, - говорила себе Сакура каждое утро. Не может это продолжаться вечно. Ведь дом еще её, а долги потихоньку, но выплачиваются, и пусть по подсчётам Харуно, ей пахать вот так ещё минимум три года. Она справится. Четыре года уже справляется. Утренний Токио следит своими пустыми неоновыми глазами. Он полон морозного тумана и глухого гула подземки. У Сакуры нет денег на метро. Она греет руки белёсым паром изо рта и зябко кутается в старенькое пальто. До магазина, в котором девушка подрабатывает, идти четыре остановки. Это ничего, ей не привыкать, просто так вышло, что этот декабрь выпал особенно холодным. В магазине Сакура тщательно вытирает пыль с полок и моет пол. Проверяет кассу и срок годности продуктов из записки. Перед уходом, несколько минут смотрит на себя в зеркало в раздевалке, пытается привести внешний вид хотя бы в подобие порядка. Бесполезное, конечно, занятие, но Харуно считает его необходимым. А дело в том, что она кое-кого любит. В девять утра ей нужно быть уже в агентстве. Эта работа Сакуре нравится больше всего. Потому что там Сасори. Сегодня он должен был вернуться из тура. Когда погибли родители, Харуно сняла свои розовые очки и растоптала их. Да только бесполезно это было — оказалось, что она и сама из розового стекла. Поэтому пришлось еще и себя затаптывать, да только крепким оказалось это стекло. Только обломанные острые края остались. В без десяти девять Сакура уже на месте. Времени хватает ровно на то, чтобы переодеться и приготовить кофе. Она всего лишь младший ассистент, но это уже большое достижение. Едва ли не самое большое в её жизни. Эта компания раскрутилась совсем недавно, всего пару лет назад, и именно в то время Сакуре выпал шанс, который она никак не могла упустить. И пусть работёнка была в духе «принеси-подай». Платили слишком хорошо. Поэтому Сакура мужественно терпела все нагоняи от старшего персонала, нестыковки в графике и даже неоплачиваемую переработку. Если Харуно потеряет это место — всё будет кончено. Как так получилось, Сакура и сама не поняла поначалу. Помнила только, что когда впервые увидела его — внутри что-то треснуло. Всего чуть-чуть, едва заметно. Испугалась и решила не смотреть больше, да как-то... Ну ладно, что уж там — пялилась на Сасори, словно только из пещеры вышла. Оно и немудрено, ведь он — идол. Знаменитость такого масштаба, что ему впору разъезжать на спинах рабов, чтобы не замарать свои священные ножки о грешную землю. А у неё не хватало времени даже на себя, чтобы следить за светскими новостями. Как девушка узнала позже, компания поднялась почти сразу после дебюта Сасори, и за два года Акасуна стал едва ли не новой религией Японии. - Простите, не подскажете, где здесь студия звукозаписи? Он посмотрел на неё едва ли не с омерзением и указал куда-то в сторону (совершенно противоположную, как потом выяснилось), а Сакура была слишком перегружена пакетами и стаканчиками с кофе, чтобы поблагодарить его как положено, только кивнула головой, с трудом оторвав взгляд от его лица. Так и познакомились, спустя примерно месяц после её трудоустройства. Больше они никогда не общались, хоть и виделись достаточно часто. Достаточно для Сакуры — два-три раза в неделю. Достаточно, чтобы не отпустило. Достаточно, чтобы не затянуло глубже. У неё не было времени на чувства. Нет, не так. Она попросту не могла их себе позволить. Знала, что это омут, который затянет с головой, на самое дно, и нет на этом дне ничего, кроме того самого, на котором свет клином сошелся. Харуно была не из тех. У неё разум всегда был сильнее. И воля, и характер. Не рухнет она в эту яму, добровольно уж точно. Но смотреть продолжала, украдкой, и чувствовала себя от этого мерзко и неловко, но ничего с собой поделать не могла. Наблюдала за Сасори через отражения оконных стекол, периферией зрения улавливала яркую вспышку его рыжих волос, слушала музыку, которую он пишет, просто чтобы слушать голос. И это, правда, придавало ей сил. Вырывало из серой рутины будней, побуждало дышать и двигаться дальше. Потому что когда твоя жизнь — это пробежка от работы до работы, пять часов сна и одна порция риса в день, трудно не свихнуться. Трудно сохранить контроль и заставить себя просто ждать, наблюдая, как твоя молодость, да и бесценные годы жизни в целом, утекают сквозь пальцы и растворяются в пустыне. Беспросветной, оглушающе душной. Бесконечной. Поэтому Сакура бережно лелеяла в себе крохотное теплое чувство, чтобы не забыть, что еще жива. Этот декабрь выдался особенно холодным, поэтому Сакура куталась в потёртый свитер, но от этого, казалось, становилось только холоднее. И каждый раз, когда мимо пробегали стройные розовощёкие актриски в новых платьях от «Дольче», девушка как-то машинально вжималась в кресло. Из розового, у неё остались только волосы — дань бунтарскому духу пылающей юности. Сасори приедет к двенадцати, его не было два месяца. Сакура не нервничает и убеждает себя, что трясёт её от холода. И, конечно же, вздрогнула она тоже от холода, когда услышала в коридоре голоса. Его голос. - Я звонил тебе, почему ты не брала трубку? Дейдара усаживается в кресле напротив, окидывает девушку хитрым взглядом. - Потому, что у меня нет телефона, - Сакура закатывает глаза, умело пряча улыбку. Его шуточки давно уже не задевают — какое иногда всё же счастье быть самокритичной реалисткой. Дейдара — менеджер Сасори. Сакура была искренне благодарна ему, ведь блондин был единственным, кто замечал Харуно в толпе мечущегося туда-сюда персонала. Девушка не знала, чего такого он в ней нашел, но их редкие и короткие разговоры, полные подколов и сарказма, напоминали Сакуре, что она всё еще человек, социальное существо, которое умеет разговаривать и мыслить не только о деньгах. Они никогда не разговаривали при Сасори, по скромной просьбе Сакуры — ей не хотелось привлекать к себе внимание. Не хотелось общаться с Акасуной, чтобы еще больше не погрязнуть. Ибо он — скала. Если хочешь — держись, девочка, но только покрепче, потому что если сорвешься, то сразу в пропасть и насмерть. Таким, как он, подносят в жертву девственниц по воскресеньям в полночь. Самых лучших и самых свежих, разумеется. А он берет своё нехотя, скорее из жалости, словно выполняет работу. Он — принц, рядом с которым все его шлюхи-однодневки, которых за последние полтора года было немереное число, были просто русалочками, которые, поверив в сказку, наутро превращались в морскую пену и исчезали. Да только вот Сакура в сказки давно не верила. Знала, что никакого Санта Клауса нет, и что не все попадают на небо, что корабли уже совсем далеко. Так что, приятных кошмаров тебе, деточка, ложись. И, наверное, поэтому всё вышло совсем не так. Харуно думала, что когда увидит его с другой (той-самой-другой), то небо треснет пополам и рухнет на землю, а сама она непременно свалится в обморок. Что подкосятся ноги и глаза перестанут видеть. Но на самом деле, ровно на секундочку кончилось дыхание, и время остановилось во всей вселенной ровно на мгновение, а потом всё пошло своим чередом, разве что где-то под рёбрами что-то незаметно упало. Сакура знала, что та-единственная будет именно такой: в лучших традициях глянца, до банального кукольной. Только, вопреки стереотипам, она еще и умненькая. Увлекается искусством, разбирается в музыке и разных европейских течениях, вежливая и тактичная. Стервозная немного, да, ну а куда без этого? А тебе что мешает стать такой, Харуно? Отсутствие серебряной ложки в жопе и, как следствие, куча работы, которая занимает всё время и в итоге не то что читать — подержать книгу в руках некогда. Да и волосы секутся, сколько их не стриги и не удобряй, а еще эти мешки под глазами. Высохла, загрубела и заросла мхом в погоне за лучшей жизнью. Так чего теперь жаловаться? Во всём, что происходит, все сами всегда виноваты. Так что, когда звёздная пара вальяжно появилась в зале под руку, Сакура просто встала, поклонилась, и тут же отвернулась, спеша заняться своими делами. Всё правильно, - думала она, - я тоже выбрала бы не себя. В конце концов Сакура здесь — лишь тень. Морская пена, которой не суждено стать когда-нибудь русалочкой. Вечером Харуно спешит в крохотную тесную забегаловку, в которой подрабатывает официанткой. На часах восемь вечера и до дома девушка доберется лишь к половине первого ночи. Примет душ и ляжет спать, даже не поужинав. Потому, что ужинать нечем. Ну а пока Сакура, переодетая в неудобную униформу, ловко лавирует с подносом между столиков. Белка в колесе — другого определения не подобрать. Встать прежде, чем встанет солнце, и бежать, бежать, бежать. На одну работу, потом на вторую, весь день бегать по поручениям, вечером снова бежать и так без конца. Выходных у Сакуры нет, два раза в неделю она может поспать на пару часов дольше, два раза в неделю приходит домой на три часа раньше. Когда выходные дают в агентстве, Сакура весь день подрабатывает на однодневных акциях в супермаркетах и на дегустациях в продуктовых магазинах. Она бежит, но на месте, а колесо всё вращается и даже не думает замедлиться хотя бы на секунду. Всех денег не заработаешь, с усмешкой говорил Дейдара, но Сакуре и не нужны были все. Ей бы только выкупить дом, да раздать долги, а там уже проще, там уже легче, там она снова сможет думать о модных платьях и сплетнях, словно бы ей снова семнадцать. Там, в прекрасном и светлом будущем, которое всё дальше, с каждым оборотом проклятого колеса. Дотянуть бы только до него. Через четыре дня, компания отправляет их на залив. У Сакуры почти нет теплой одежды, но она всё равно рада, потому что на заливе была лишь в далёком детстве. С родителями. Йокогама полна шума и дыма, а еще колкого морского ветра, но Харуно всё равно завороженно смотрит на скованную льдами воду. Девушка чувствует, как вода пульсом бьётся в объятьях льдин и жадно вдыхает холодный воздух. Фотосессия затянется ненадолго: пошел снег, и Дейдара забеспокоился о том, как бы Сасори не простудился. Концепт нового альбома более чем подходит своему автору: холодный, морозный, покрытый инеем. Акасуна в классическом черном костюме, белой рубашке и галстуке. Шикарный, как и всегда. Волосы Сасори кажутся пламенем на фоне свежевыпавшего снега. Хочется протянуть к ним руки и погреть озябшие пальцы. Помощь Сакуры нужна была лишь на стадии подготовки, а теперь вокруг идола суетились гримёры и стилисты, фотограф изредка командовал какую позу Сасори должен принять, и тот беспрекословно подчинялся. Сакура лишь один раз остановилась, чтобы посмотреть, и случайно встретилась с Акасуной глазами. Замерла на секунду, оцепенев, потому что взгляд его был холоднее морской воды. Кивнула почтительно и пошла к берегу, вопреки указаниям старшего персонала сидеть в машине. У берега ветер был еще более колючим. Он закручивал снежные вихри над заливом и это было так прекрасно, что Сакура затаила дыхание. Она уже порядком замёрзла, но ей всё казалось мало этого холода. Ей казалось, что окунись она сейчас в ледяные воды — не почувствует даже. Что если заплачет — слёзы тоже будут холодными. Покраснели уши, нос и пальцы, а губы посинели и тряслись, но Харуно всё смотрела, и смотрела, и смотрела, кутаясь в своё старое пальто, пока от снежной белизны не заболели глаза. Но даже закрыв их, Сакура видела за створками век чарующие снежные вихри. Всё стихло, и девушке показалось, что команда уехала, оставив её здесь, на морозном берегу. Одну. - Ты что, совсем сдурела? Что-то теплое упало на плечи, и Сакура, охнув, распахнула глаза, оборачиваясь. Ох, Дейдара-то уж точно одну её не оставит, можно даже и не надеяться, он ведь любит строить из себя заботливого папулю, да и вообще... - Сасори-сама?.. Он ничего не ответил, лишь легонько сжал пальцы поверх пледа, которым укрыл девушку. Сакура даже через слои ткани почувствовала жар от его прикосновения, он остался словно отпечаток, когда Акасуна убрал руки в карманы куртки и развернулся, уходя прочь. - Мы уезжаем через полчаса, - оповестил он не оборачиваясь, и Сакура машинально кивнула в знак благодарности, запоздало понимая, что он этого не видит. Девушка позволила себе проводить взглядом пару его шагов и выдохнула, отворачиваясь. Но Токийский залив уже потерял своё волшебство.