***
После дежурных процедур настал черёд личному общению. Крис с любопытством разглядывал новоприбывших. По его наблюдениям, Лея почти не изменилась. Словно и не было этих… скольких?.. пятнадцати лет. Слай возмужал, но тоже, в целом, выглядел так, словно они расстались только вчера. Да, океанцы славятся своей молодостью, на этой планете продолжительность жизни в несколько раз, как минимум, превышает земной показатель. Он смотрел на Лею. Да. Это была она. Те же волосы густого чёрного цвета, с отливом, синим, как морская гладь в солнечный день. Не удивительно. У них там даже у блондинок волосы отливают синевой. Причёска осталась прежней: каскад волос длиной до середины бедра, удерживаемых несколькими боковыми прядями. И глаза… в юности он считал, что это самые синие глаза на свете, цвета морской воды на глубоководье, если смотреть с отмели, там, где хорошо видна чёткая глубинная граница. Похоже, такими — самыми синими на свете — они и остались. Но что-то в ней изменилось настолько, что вызвало в нём лёгкое замешательство. С этим он решил разобраться позже. Нортон с удовольствием обнял подругу. Потом Слая. Ему показалось, что парень стал ещё выше, чем раньше. Тот же «колер», что и у сестры, та же спокойная улыбка. И всё та же молчаливость. — Я очень рад, что вы вернулись на мой корабль, — совершенно искренне произнёс Нортон. — Уверен, что мы хорошо сработаемся. — Поживём-увидим, капитан, — лукаво ответила Мак-Таггерт. Затем настала очередь и других членов экипажа. Новоприбывших приветствовали радостными возгласами, пожимали руки, хлопали по плечам. Не обошлось без казусов. Нортон с изумлением смотрел на то, как Лея отреагировала на приветствие доктора Коннели. Когда с тёплой улыбкой он протянул ей руку для пожатия и что-то сказал, Лея посмотрела сначала на эту руку, затем на самого доктора и отвернулась. Лео расстроено покачал головой. Крису стало жаль его. Мэри Мак-Флай не присоединилась к общей толпе. Она так и осталась сидеть на своём рабочем месте. Крис удивился: могла бы хоть просто сказать что-нибудь вежливое. Или они не знакомы? Вон Джезабель и та душевно поприветствовала и выразила надежду на плодотворные взаимоотношения. — Странно, что добрые подруги вот так ведут себя, — вполголоса, встав рядом с капитаном, заметил Лео. — Как будто между ними кошка пробежала. Слай, в чём дело? — Эта кошка пробежала между ними давно, — пожал плечами Слай. — И… какого она цвета, эта кошка? — начал о чём-то смутно догадываться Крис. — Чёрного, — лаконично ответил океанец.***
Ни капитан, ни кто другой не заметили одного маленького нюанса. Нет, Лея была очень рада увидеть знакомое лицо в капитанском кресле. И когда он обнимал её, не испытывала ни малейшего внутреннего сопротивления. Не это вызвало в ней шквал эмоций. За спиной командира стоял старший помощник. Заложив руки за спину и покачиваясь с каблука на носок, он терпеливо присутствовал при всей этой церемонии, будто лишь по обязанности, а на самом деле ему дела нет до тех, кого так привечали сейчас на Мостике. Но только Лея видела его крохотную улыбку. Они обменялись долгим взглядом. И его взгляд говорил: рад тебя видеть. Как ей хотелось дотянуться до него! Как будто центр Млечного Пути оказался прямо здесь и из чёрной дыры превратился в осязаемую наощупь фигуру. О, если бы этого никто не заметил, она протянула бы руку и через плечо Криса, пока тот обнимает её! Но Таг снова посмотрел ей в глаза, и в этом взгляде она прочитала: не спеши, занимайся ими. У нас ещё будет время. Она чуть заметно кивнула. Заняв своё место у кресла капитана, она продолжала улыбаться и отвечать на его вопросы, чувствуя, как всё внутри скрутило от нахлынувшей тоски. И вместе с тем её согрела мысль, что наконец-то она дома, ведь для космонавта его дом на долгие годы — это звездолёт, а дом там, где твоё сердце.***
Таг склонился над приборами. — Капитан, впереди по курсу астероидное поле, — сообщил он. — Бортовое орудие на половинную мощность! — распорядился Нортон. Экипаж сам справится с этой задачей. Сейчас его больше волновал странный пассажир, которого вместе с какими-то загадочными саженцами ему всучил адмирал Ним с просьбой перевезти всё это хозяйство в Колонию Восемь. Звездолёт, который должен был забрать его с планеты Океан, перестал выходить на связь двое суток назад, а эту особу следовало немедленно транспортировать в санаторий для лечения и отдыха. Чем-то это существо напоминало слона, только невероятно капризного и обидчивого. А силища у этой зверюшки была недюжинная. Требуя какую-то мелочь, он так топнул, что содрогнулся весь корабль. Кроме того, он, как пришитый, таскался за офицером Мак-Таггерт по всему кораблю. Видимо, признал в ней знакомую сущность. Да и это ещё не всё. В качестве домашнего питомца он взял с собой животное, очень напоминающее помесь земного енота и опоссума. И этот енот грыз и портил всё что ни попадя. Когда Нортон, старательно сдерживая раздражение, предложил загнать мехового любимца в клетку, пассажир заверещал так, что у капитана зазвенело в ушах. В общем, первым заданием Леи в этот день стало установление и поддержание дипломатических отношений с мистером Таценом, который считал себя непризнанным гением. Вполне возможно, что так оно и было. На Океане его картины почему-то не пользовались спросом, хотя жители планеты были и сами невероятно талантливы в разных видах искусства и исключительно восприимчивы к истинной красоте. Когда в качестве доказательства своей гениальности он предложил нарисовать её портрет, Лея согласилась. Гостя необходимо было занять на длительный период времени, от неё не требовалось ничего, разве только сидеть тихо и по возможности не двигаться, а экипажу Мостика это дало ощутимую передышку. До восьмой Колонии было двенадцать часов пути, и Крис проклинал свою готовность придти на помощь Ниму.***
Таг Спири склонился над приборной доской, спрятав улыбку и стараясь не смотреть в дальний угол капитанского Мостика, где расположилась самая настоящая художественная мастерская. Капризный, как малое дитя, художник потребовал, чтобы ему предоставили место именно здесь, где на всеобщем обозрении он будет творить. Зажав кисть и палитру в лапах, он замер перед холстом с самым мечтательным и сосредоточенным видом, а в кресле напротив окна в живописной позе устроилась натурщица. Как и полагается, творческий процесс протекал чрезвычайно медленно. Слоноподобный живописец без конца высказывал настоятельные пожелания, то одно, то другое, — салфетку, чашку кофе («Нет-нет, со сливками и сахаром! А сливки свежие? Как давно доставлены на борт?»), таблетки от несварения всех десяти желудков, тёплую одежду («Боже, какой тут у вас холод! Прямо открытый космос! Вы меня заморозить хотите?!»), — завершая каждое требование присказкой «Мы, гении, без этого не можем!». Старшина с ног сбилась, исполняя эти глупые прихоти. К вечеру Крис уже не знал, смеяться ему или плакать. Лея сидела в кресле безропотно, но долготерпение её, похоже, тоже было на исходе. Таг посмотрел на экран монитора. Астероидное поле закончилось, впереди пространство было относительно чистым. Покачиваясь из стороны в сторону на своём крутящемся стуле, он думал о том, что увидел в глазах мисс Мак-Таггерт. Она скучала по нему. Едва ли больше, чем он. За эти три года они ни разу не виделись и ничего не слышали друг о друге. Просто ждали встречи, зная, что однажды она случится, и испытывая взаимное доверие. Только один раз «Галлифакс-4» мелькнул в поле видимости звездолёта «Starwalker», капитан Моррис поприветствовал в эфире коллег от имени своего и своей команды. Вот и всё. У Леи были основания быть уверенной в постоянстве своего друга: ассирианцы отдают сердце единожды и навсегда, что бы потом ни случилось. Океанцы также считались однолюбами. А её саму никто больше не интересовал: сравнение неизменно было в пользу Тага. Никого более достойного своей любви она не встречала. Спири на миг ощутил досаду. Как много здесь народу. Если бы можно было… Но это нелогично. Через два часа смена закончится. Хоть у помощников капитана день тоже ненормированный и они всегда живут в состоянии готовности, но увидеться, хотя бы ненадолго, они смогут. В конце концов, есть комната отдыха. Там встречаться никому не зазорно. Впрочем, отношений они не афишировали, и довольно успешно. Во-первых, об истинных чувствах не кричат на каждом углу, нельзя выставлять душу напоказ, иначе о какой искренности может идти речь? Во-вторых, никому из них не хотелось давать повода для сплетен. Офицеры капитанского Мостика всегда на виду. Зачем обижать кого-то? Да и что между ними происходило? Если удавалось в течении нескольких минут увидеться наедине, они успевали перекинуться взглядом и парой слов. На людях могли немного дольше поговорить в комнате отдыха под благовидным предлогом игры в шахматы или участия в общей беседе. И опять-таки никто и не подумал бы, что их реплики любому из присутствующих там, — это вопросы и ответы, предназначенные друг другу. Работа в условиях космоса в тесном общении друг с другом предполагает, что возможно возникновение и романтических взаимоотношений. Ничего постыдного в этом нет. На звездолёте даже была организована маленькая церковь, она же выполняла роль часовни и мэрии одновременно. За время службы Спири там обвенчалось четыре пары. Но они с Леей по неозвученному соглашению не хотели огласки. Любопытные взгляды, пошлые шуточки, намёки и зависть портят доверительную близость порой так же быстро, как ржавчина разъедает металл, а последствия могут быть пренеприятными. Одним словом, об этом знал только Слайн Мак-Таггерт. Не сказать, чтобы они с Тагом были друзьями или хотя бы приятелями, но испытывали друг к другу большое уважение. Таг никого не приближал к себе и фамильярностей не терпел. К нему можно было обратиться только по фамилии, добавляя традиционное «мистер» или «лейтенант», «капитан» в соответствующих ситуациях. Называть его по имени имели право лишь трое — Крис, Лео Коннели и Лея. Именно так же он вёл себя по отношению к остальным. Недаром земляне исстари говорили: относись к другим так же, как хочешь, чтобы относились к тебе. Свидетельство о публикации №218062101408