Дворец ледяных фигур, или История Францискана Гессенежа

***       "Я древо, спокойный ветер разгуливает в моих ветвях. Мне чудится движение облаков над головой - как же давно я не видел их над собой... и вокруг меня больше нет зимы и вечного снега, я вижу первые признаки прихода весны где-то вдали. Сам я бездвижен, но зато я ощущаю движение времени вокруг меня. Знаю, что оно безвозвратно проходит мимо. Вокруг меня больше нет вечности, и застоявшееся годами время несется безоглядно, хотя совсем рядом пропасть, и молодое наивное время сбрасывается вниз, я слышу его многоголосый крик, уносящийся в прошлое.       По щекам катятся слезы, я чувствую их тепло и ощущаю, как они невыносимо медленно текут. Слезы застилают глаза, но я не могу смахнуть их и лишь проливаю новые. Чья-то горячая рука заботливо прикасается к моему лицу, стирая их и одновременно успокаивая мои рыдания. От этой ласки в груди моей непривычно разгорается пламя, незнакомое, но такое желанное. Я вновь и вновь проливаю слезы, и теперь это пламя иссушает их на моем лице.       Я слышу, как бьется сердце. Этот звук странный - как будто бы двойной, биение почти единое, но едва-едва расходящееся, как будто моему одинокому сердцу вторит другое, находящееся совсем близко, рядом. Иногда я отчетливо ощущаю соприкосновение этих сердец, и, при приближении второго, мое сердце пылко ускоряет свой ритм, но, может, мне это только кажется.       Глаза не слушаются, я не могу их открыть, как ни стараюсь. Я не могу даже свободно вздохнуть. Если бы рядом со мной не было волшебного человека, подбегающего всякий раз, когда я теряю дыхание, я бы вовсе умер от этого невыносимого удушья. Но человеческие пальцы прикасаются ко мне именно тогда, когда мне необходим воздух, и, о чудо, откуда-то приходит свободное дыхание, и я вновь могу жить.       Время так бесплотно и хрупко; оно - словно древо, отцветающее поздней весной. Медленно осыпает оно свои жемчужные соцветия у меня на глазах.       Я не ощущаю приступов боли. Теперь сам я - боль. Я абсолютно безволен, и я не могу больше ничего желать. Удивительно, но эта бессмысленность и бесполезность времени становится похожей на счастье". ***       - Тебе больно? - почти неслышно прошептала Франци, с замиранием сердца глядя, как впервые открываются его глаза. Теплый, чуть золотистый оттенок, слегка расширившиеся зрачки.       - Очень.       Это было первое слово, произнесенное им за столько несосчитанного времени... Франциска внутренне похолодела, настолько отвыкшая от звучания его голоса.       - Мне... жаль, - выдавила из себя она, опуская глаза.       - Но это уже не та боль.       Его голос был спокоен. Франциска вновь подняла взор, не в силах больше отказывать себе в возможности видеть его открывшиеся глаза. Медлительность его никуда не пропала - этот человек был всё тот же, со своими привычками и особенностями нрава. Но, видя его теперь, Франци не смогла удержать просящейся улыбки.       - Чему ты улыбаешься?       Улыбка вышла очень широкой, и не удивительно, что Францискан не понял ее значения. Вряд ли до этого он хоть раз видел такую улыбку на лице Франци.       - Ты не изменился.       Его брови взлетели вверх таким привычным жестом, и от этого Франци заулыбалась только сильнее.       - Не обращай внимания. Просто переволновалась, - попыталась оправдаться девушка, прикладывая ладонь ко рту. Гессенеж смотрел на нее с удивлением, а она продолжала прятать улыбку и то и дело невнятно бормотала себе под нос:       - Ты жив. Жив... ***       Францискан вновь мог видеть и говорить, но тело его по-прежнему было сковано льдом. Он не мог даже пошевелить рукой. Как оказалось, Франци была не права, когда посчитала, что любая ледяная фигура в этом замке может с легкостью высвободиться из своей иллюзорной оболочки. Вечером, когда она сказала о своих догадках Гессенежу, тот покачал головой и ответил:       - Со мной так не получится. Джильямо я сам вырезал изо льда, и потому легко было его и освободить, а вот по какой причине сейчас меня сковывает лед - мне неведомо, - он задумался, а спустя некоторое время добавил: - Фигура оживает, лишь когда становится кому-нибудь нужной.       - Ты мне нужен, - не задумываясь, ответила Франци. Гессенеж посмотрел на нее затаенно и чуть-чуть недоверчиво. Как будто не верил такому очевидному факту.       - Но я не фигура, - хладнокровно ответил он, не сводя пристального взгляда с Франци.       - Не важно, - не обращая внимания на его тон, полный подозрительности, девушка прилегла на край софы рядом с Гессенежем и положила голову Францискану на грудь, собираясь заснуть - было уже за полночь. Она привыкла к нему, она как никто другой успела его узнать и, как ни странно, понять. Франциску не отталкивала та холодность, от которой этому человеку, наверное, было уже не избавиться. Пускай он остается таким, а она постарается всё время быть рядом, когда будет ему нужной.       Гессенеж, смущенный словами и поведением девушки, всю ночь слушал мерный и такой знакомый стук ее сердца рядом со своим, и только под утро ему удалось заснуть. Даже во снах рядом с ним была Франциска - она помогала ему, любыми способами, она легко и непринужденно улыбалась, шутила, отдавая всё свое тепло и не требуя ничего взамен, и они оба знали, что рано или поздно это подействует, и Гессенеж окончательно освободится из ледяного плена.